Творчество

Глава 30. Хелен просыпается

В то воскресенье обед в особняке прошёл очень тихо. Кроме домашних за столом была лишь старая знакомая миссис Рамшорн, такая же ярая ревнительница церковных установлений. О чём они говорили наедине, я не знаю, но за обедом никто произнёс ни единого слова ни о мистере Уингфолде, ни о его проповеди.
Хелен уже выходила из столовой, когда Баском шёпотом попросил её одеться потеп­лее и спуститься с ним в сад. Она с сомнением выглянула в окно. На улице было холодно, но солнечно, так что погода была тут не причём: просто ей нужно было подумать. Она плотно сжала губы - и согласилась. Джордж видел, что ей не хочется идти, но объяснил это нежеланием сестры радоваться жизни теперь, когда её брату уже не увидеть солнца, и решил, что подобным сентиментальным глупостям потакать не следует.
Когда кипарисы и самшиты заслонили от них дом, он предложил Хелен взять его под руку, но она предпочла остаться свободной. Зайти с ним в беседку она не отказалась, но села с противоположной стороны маленького столика. Однако Джордж по прежнему не замечал признаков надвигающейся бури.
- Очень жаль, но мне придётся изменить своё мнение об этом священнике, - сказал он, усаживаясь напротив кузины. - А ведь как хорошо он когда-то начал! Должно быть, взяли верх старые привычки, необходимость зарабатывать на пропитание и страх перед людским мнением. Что ж, ничего удивительного; с этим не справляется большинство лю­дей. Значит, он всё-таки сломался. Очень и очень жаль. А я-то думал, что из него выйдет честный человек.
- Значит, вы, Джордж, окончательно пришли к выводу, что он нечестен?
- Вне всякого сомнения.
- Почему?
- Он продолжает учить тому, в чём, по его собственным словам, не вполне уверен.
- Но, по его собственным словам, это лучше, чем всё, в чём он уверен. Вот вы, Джордж, говорите мне, что Бога нет. Вы абсолютно в этом уверены?
- Да, абсолютно уверен.
- И на каких же основаниях?
- На тех самых основаниях, которые я излагал вам уже раз двадцать, моя милая Хе­лен, - ответил Джордж с некоторым нетерпением. - Давайте не будем говорить об этом сейчас. Как бы то ни было, в Бога мне поверить ничуть не легче, чем в какого-нибудь дра­кона.
- Однако поэты, сложившие старые баллады, вполне верили в драконов, а теперь геологи говорят, что когда-то подобные твари действительно существовали.
- А-а, вы бьёте меня моим же оружием! Хорошо, признаюсь, что аналогия неудач­ная.
- По-моему, она удачнее, чем вы думаете, - возразила Хелен. - Даже если что-то ка­жется нелепым вам или целой тысяче человек, это не значит, что оно действительно неле­по. Во все времена в Бога верили многие люди не хуже и не глупее вас, Джордж. Только, возможно, они думали о Нём совсем иначе, нежели вы, и, в отличие от ваших, их пред­ставления о Нём были вполне вероятными.
- Ей-богу, Хелен, вы заметно продвинулись в логике! Я чувствую себя весьма поль­щённым, ведь здесь у вас не было иного учителя, кроме меня! Право, скоро вы обгоните своего наставника!
Хелен слегка улыбнулась, но продолжала серьёзным тоном:
- В любом случае, Джордж, я могу возразить вам только одним: что если в конце концов, после всего вашего неверия, вдруг окажется, что Бог всё-таки есть, и даже вы не сможете в этом усомниться?
- Не беспокойтесь об этом, Хелен! - воскликнул Джордж, который думал совсем об ином и с нетерпением ожидал возможности об этом заговорить. - Я готов пойти на любой риск, и сейчас меня заботит только одно: согласны ли вы, Хелен, пойти на этот риск вме­сте со мной? Я люблю вас, я люблю вас всей своей душой!
- А-а, так значит, у вас всё-таки есть душа, Джордж? А я думала нет!
- Я понимаю, это глупое выражение, - ответил Баском несколько обескураженно, что, впрочем, было вполне естественно. - Но я говорю серьёзно, Хелен. Я действительно люблю вас!
- И долго ли вы будете любить меня, если я скажу вам, что не люблю вас?
- Право, Хелен, я не знаю, как ответить на этот вопрос. Сегодня я вас совсем не по­нимаю. Может, вы на меня сердитесь? Тогда простите меня - хотя, признаться, я в полном неведении насчёт того, как, когда и чем я вас обидел.
- Тогда скажите мне, - продолжала Хелен, не обращая внимания на его явное недо­вольство и неловкость, - долго ли вы будете любить меня, если я полюблю вас в ответ?
- Всю вечность!
- Ещё одно глупое выражение?
- Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Я буду любить вас до самой своей смер­ти!
- Только я, Джордж, никогда не смогла бы полюбить того, кто утверждает, будто однажды меня не станет навсегда.
- Но Хелен, - взмолился Баском, - такова жизнь! С этим ничего не поделаешь!
- Но вас это вполне устраивает, и вы охотно в это верите, обливая презрением любой намёк на возможность бессмертия.
- Да, но какая разница? Какое отношение всё это имеет к нам с вами? - воскликнул Джордж. Угроза потерять Хелен заставила его на минуту отбросить даже свою излюблен­ную теорию. - Если после смерти что-то есть, конечно же, я буду любить вас и тогда, пока это возможно!
- Только сейчас вашей любви не хватает даже на то, чтобы желать мне бессмертия! Но как бы то ни было, всё это имеет самое прямое отношение к тому, какой любви я могу от вас ожидать. Может быть, это всего лишь прихоть - в конце концов, я, как и вы, ничего не могу доказать! - но мне хочется, чтобы меня любили как бессмертную женщину, как дитя вечного Бога, а не как беспомощного ублюдка Природы!.. Простите, я забылась.
Чтобы благородная леди произносила подобные слова - да ещё Хелен! Джордж был потрясён до глубины души. Что же до всего остального, он был в полном замешательстве и потому не знал, что сказать. Хелен увидела это, на секунду рассердилась на собствен­ную бестактность, но вскоре заговорила снова.
- Я безропотно слушала вас, Джордж, не зная, что при этом оскорбляю саму себя. Но это ничего. Это только придаст мне смелости честно сказать вам, что я думаю. Вы пришли просить моей любви сейчас, когда останки моего брата - по вашим словам, это всё, что от него осталось - гниют в земле! Если бы вы верили, что он жив и однажды я снова увижу его, тогда почему бы вам не заговорить со мной о любви: ведь где человек более всего нуждается в любви, как не на краю могилы? Но говорить со мной о любви тем же самым голосом, каким вы только что рассуждали о том, что могила - это конец всего, и мой брат ушёл в неё навсегда!.. Вы уж простите меня, дорогой кузен, но я должна сказать, что мне это кажется просто непристойным! Что же до меня. Я не хочу любви, спокойно принимающей такой приговор! И не стану любить ни одного мужчину, зная, что, случись мне пережить его, моя любовь превратится в бесприютный поток, вечно падающий в без­донную пропасть. Зачем мне превращать своё сердце в ревущее горнило сожалений и са­мообвинения? Мне довольно воспоминаний о Леопольде. Лучше я сохраню свою свободу, лучше проживу жизнь, подобно какой-нибудь холоднокровной твари, и умру в собрав­шихся возле меня льдах. Но перед тем, как покорно принять эту участь, я сделаю всё, что­бы выяснить, в самом ли деле я должна, вслед за вами, поверить, что Бога нет, а моей хо­зяйкой и госпожой является Смерть, которая заберёт меня к себе, как забрала моего брата, но без малейшей надежды увидеть его.
Нет, дорогой мой кузен, мне нужен Бог, и если Бога нет, то откуда во мне эта нужда? Да, я знаю, вы скажете, что всё это можно объяснить, но ваши объяснения нагоняют на меня такую же тоску, как и то, чем вы пытаетесь утолить мою жажду. Я не самодостаточ­на, как вы. Я не могу жить без Бога. Я буду искать Его, пока не найду, либо пока не кану в бездну, где нет ни вопросов, ни ответов. В любом случае, тогда мой конец будет ничуть не хуже вашего начала - или нет! что я говорю? он будет куда лучше: ведь тогда я буду жить, не ведая о грядущем несчастье. Вы же хотите, чтобы я всю свою жизнь помнила о нём. Если, несмотря на все протесты наших душ против такой судьбы, мы и вправду рождены из ничего, то кому будет хуже, если мы, одураченные Природой, будем обманывать сами себя, веруя в прекрасную надежду, похожую на обетование и истину? Разве можно требо­вать любви к фактам от того, кто убедился, что его натура является ложью от начала и до конца?.. Вы основываетесь на фактах своей натуры, Джордж; я говорю только о своей.
Хелен наконец-то проснулась! Правда, Джорджу было бы легче, если бы она так и осталась полуожившей статуей, отзывающейся лишь на голос своего не слишком могуще­ственного Пигмалиона. Он сидел, онемев от изумления и не сводя с неё глаз.
- Вам Бог не нужен, - продолжала Хелен, - поэтому вы и не ищете Его. И наверное правильно делаете, если не чувствуете в Нём потребности. Но мне нужен Бог - я даже не могу сказать, как Он мне нужен, если Он воистину существует! И потому я готова посвя­тить всю свою жизнь тому, чтобы отыскать Его. Я буду искать Его до последнего, потому что стоит мне хоть раз сдаться и признать, что Бога нет, я сойду с ума - да, сойду с ума и, наверное, кого-нибудь убью, как мой бедный Польди! Всё, Джордж. Я сказала всё, что хо­тела вам сказать, и вышла с вами в сад только для того, чтобы сказать вам это. Прощайте.
Она встала и протянула ему руку. Но в бурном водовороте бесчисленных эмоций, среди которых были и негодование, и смятение, и разочарование, и гордыня, и уныние, он растерялся и, тщетно пытаясь найти хоть какие-то слова, не заметил её жеста и не протя­нул руки в ответ.
Выпрямившись, Хелен вышла из беседки с гордо поднятой головой.
«Любовь до гроба! Нечего сказать, заманчивое предложение!» - сказала она про себя и медленно, сдерживая поднявшийся внутри гнев, пошла к дому.
Несколько минут Джордж сидел молча и неподвижно, а потом, обращаясь только к самому себе, проговорил:
- Будь я проклят, чёрт меня побери!
Что вполне отражало реальное состояние вещей - по крайней мере, на тот момент. И слава Богу, потому что Джорджу это было совершенно необходимо.