Творчество

Глава 17. Освобождение

Итак, кроме нежной заботы сестры под внимательным присмотром мистера Фабера, верившего в целительную силу хорошего ухода даже больше, чем в лекарства, у Леополь­да была теперь и братская дружба священника. Всё время, которое Уингфолд мог по сове­сти урвать от исполнения своих обычных обязанностей, он посвящал тому, чтобы учить и утешать страдающего мальчика. Однако с каждой новой неделей становилось всё очевид­нее, что никакие средства не помогут вырванным корешкам его существа заново при­житься в почве этого мира: Леопольд засыхал и увядал, как увядают цветы и трава, навсе­гда покидающие землю. Вскоре появились симптомы, которые нельзя было спутать ни с чем другим, и тогда сам Лингард понял, что умирает. Уингфолд побаивался, что открытие заставит Леопольда впасть в отчаяние из-за того, что теперь ему не удастся обрести того искупления, которое виделось ему в публичном признании. Но ему случилось быть рядом, в тот момент, когда Лингард вдруг осознал свою участь, и он сразу понял, что тревожился зря. Лицо Леопольда озарила радость, словно заря небесного утра, поднявшаяся над гори­зонтом его внутреннего духа. Он посмотрел на своего друга, улыбнулся и проговорил:
- Ну вот, мой грех убил и меня тоже. Хоть какое-то утешение.
Священник ответил ему лишь взглядом.
- Говорят, что для Бога желания - это всё равно что действия, - продолжал Лео­польд. - Как вы думаете, это правда?
- Конечно, если это подлинные, истинные желания.
- Я ведь действительно хотел, чтобы меня арестовали, - сказал Леопольд. - И даже не подозревал, что меня обманывают. Теперь-то я всё вижу, только что мне делать? Я стал такой слабый, что, пожалуй, умру по дороге.
Он попытался было подняться, но тут же бессильно упал в кресло.
- Ах, - вздохнул он, - как милосерден Бог, что позволяет мне умереть! Кто знает, что Он сделает для меня на той стороне! Кто может представить себе щедрость такого Бо­га, как Иисус!
Перед глазами Уингфолда вдруг возникла картина: он увидел, как Эммелина склоня­ется перед Леопольдом, прося у него прощения. Но он мудро решил промолчать. Тот, кто утешает грешника, должен основываться на Божьем прощении, а не на человеческом бла­годушии, уговаривающем виновного не судить о себе так строго. Теперь дело Уингфолда состояло в том, чтобы получше снарядить Леопольда для путешествия в тот мир, куда он уходил, и наполнить его суму лишь тем богатством, которое не растворится в водах вели­кой реки: а именно, познанием Иисуса.
Когда Хелен (полная жизни, несмотря на все свои страдания) узнала, что её люби­мый брат умирает, её с ног до головы пронзила нестерпимая боль. Но в новом несчастье крылось и немалое утешение. Страх исчез, и вместе с горем на неё с удвоенной силой нахлынула любовь. Всегда такая сдержанная, невозмутимая, не поддающаяся приливам чувств, она подлетела к Леопольду, упала возле его постели и принялась так порывисто обнимать его, осыпая его лицо и руки поцелуями, что навстречу её слезам из груди маль­чика неумолимо и беспощадно поднялись кровавые знамёна смерти. Уингфолд тщетно пытался успокоить её, хотя бы ради Леопольда. Сначала она яростно сопротивлялась, но неожиданный и печальный результат её горячности быстро привёл её в чувство, и она с усилием, но всё-таки взяла себя в руки.
В то же вечер Леопольд настоял на том, чтобы продиктовать Уингфолду своё чисто­сердечное признание, и затем подписался под ним, заставив священника и Хелен засвиде­тельствовать его подпись. Уингфолд забрал это признание себе, пообещав, что распоря­дится с ним так, как по размышлении подскажет ему долг и совесть.
После этого Леопольд успокоился. День ото дня он стремительно слабел и кашлял всё сильнее, но его светящиеся глаза и далёкий, хоть пока и не обращённый в прошлое взгляд говорили, что он исполнен надежды и ожидания. Конечно, время от времени на не­го нападало уныние, когда дракон прошлого выползал из своей пещеры и снова начинал терзать его, но мысль о грядущем избавлении придавала ему силы.
- Вы действительно думаете, что я снова увижу Эммелину? - как-то спросил он у священника.
- Да, я очень на это надеюсь, - ответил его друг, - и, пожалуй, даже смог бы это до­казать. Но по-моему, когда приходят сомнения насчёт чего-то такого, во что нам очень хотелось бы верить, нам лучше всего взять и укрыться в Боге, как ребёнок прячется от темноты в складках материнского платья.
- А знаете, что сказала бы тётя, если бы услышала всю эту историю? Что при такой смерти Эммелине невозможно обрести спасение!
- Сдаётся мне, что некоторые люди сильно удивятся, когда узнают, что на самом де­ле возможно, а что нет, - откликнулся Уингфолд. - Но неважно, что говорят люди. Что бы вас ни тревожило, лучше пойти и обратиться прямо к Спасителю человеков, воззвать к нашему верному Творцу, Его Отцу. Нашим недалёким сердцам трудно даже представить себе всё могущество Его истины и милосердия. Не бойтесь просить у Бога самого велико­го, мой дорогой мальчик, но просите в великом смирении и в великой надежде.
После таких слов Леопольд всегда с благодарностью поднимал глаза на Уингфолда и замолкал.
- Поскорее бы всё кончилось, - сказал он однажды.
- Да, поскорее бы, - отозвался священник. - Но не бойтесь. Я думаю, что Бог не даст вам ничего такого, чего вы не смогли бы вынести.
- Да я мог бы вынести куда больше, чем мне до сих пор досталось. И я ни за что не буду жаловаться. Ведь это всё равно, что вырвать свою жизнь из Его рук - а ведь кроме Него у меня нет никакой надежды!.. Скажите, господин Уингфолд, а сейчас вы больше в Нём уверены, чем раньше?
- По крайней мере, я гораздо твёрже на Него уповаю.
- А этого достаточно?
- Нет. Мне этого мало.
- Как бы мне хотелось вернуться и сообщить вам, что я жив и что воскресение на самом деле есть!
- Нет уж, пусть лучше всё будет как есть. В том, что пока мы не знаем этого точно, тоже есть своё благо, и мне не хочется его упускать.
- Но если я скажу вам, что нашёл Бога, у вас уже не будет никаких сомнений!
Уингфолд невольно улыбнулся: как будто уверения такой простой души могли до­браться до корня сомнений, трепавших его неспокойный дух!
- Я думаю, что найду всё, чего ищу, в Иисусе Христе, - сказал он.
- Но ведь вы Его не видите!
- Может быть, есть кое-что получше, чем просто видеть, - ответил священник. - И потом я никуда не тороплюсь и вполне могу подождать. Даже если Он соблаговолит пока­зать мне Себя, пусть это произойдёт именно в тот срок, который Он сочтёт наилучшим, и ни на миг раньше. Я не хочу избавляться от сомнений или трудностей ни на час раньше того времени, когда Он сам выведет меня из них.
Леопольд пристально посмотрел на него и замолчал.