Творчество

Глава 17. Предложение Полварта

- По-моему, теперь я понял, что вы имеете в виду, - проговорил Уингфолд, когда Рейчел вышла. - Если человек не способен предложить людям что-то своё, он должен честно и усердно кормить свою паству чужим хлебом. Или, скорее, сказать прихожанам: «Я преломляю для вас не тот хлеб, что испёк сам, а кое-что получше. Я приобрёл его в та­кой-то и такой-то лавке и попробовал его сам; он пришёлся мне по вкусу и принёс мне немало пользы». Ведь так?
- Именно так! - одобрительно кивнул привратник. - Однако мне было бы очень жаль, если бы вы на этом и остановились, - добавил он после секундного молчания.
- Остановился? - отозвался Уингфолд? - Ещё неизвестно, смогу ли я хотя бы начать! Вы даже не представляете, как мало я знаю, как мало я читал!
- Думаю, что какое-то представление об этом у меня всё-таки есть. В вашем возрасте я наверняка знал ещё меньше: ведь я не учился в университете.
- Но, наверное, вы уже тогда знали много чего такого, чему, как говорится, может научить только жизнь.
- Тогда - не знаю, а сейчас, пожалуй, да. Но таких познаний довольно у каждого, кто относится к жизни осознанно. Пожалуй, ничему не учатся лишь те, кто не желает вступать на прямой и истинный путь, боясь встретить на обочине госпожу Долг.
- Вам, сэр, нужно самому быть священником, - смиренно произнёс Уингфолд. - Ну как могло случиться, что такой болван, как я,.. - начал он и тут же остановился, внезапно сообразив, как такое случается.
- Надеюсь, мне нужно быть именно тем, кто я есть, не больше и не меньше, - отве­тил Полварт. - А насчёт того, чтобы быть священником.. .Сдаётся мне, что Моисей разби­рался в таких вещах куда лучше вас, мистер Уингфолд, - по крайней мере в том, что каса­ется внешней стороны дела. Он никогда не позволил бы тому, чей вид является лишь жал­кой насмешкой над человеческим обликом, прилюдно проповедовать всему народу. Но если вы позволите мне помочь вам, я буду очень благодарен. Последнее время меня непрестанно терзает мысль о том, что я не служу никому, кроме себя и племянницы. При­знаться, я очень боюсь, как бы мне не стать законченным эгоистом под таким грузом бла­гословений!
Тут всё его тело сотряслось от приступа астматического кашля, да такого сильного, что, казалось, карлик вот-вот задохнётся. В самый ужасный момент в дверях появилась Рейчел, но не испугалась, а лишь участливо подошла к дяде и положила ладонь ему на спину, между лопаток, и не убирала её, пока кашель не прекратился. Как только приступ закончился, болезненное выражение на лице Полварта растворилось в улыбке.
- Мне очень жаль, что вы так страдаете, - неловко проговорил смешавшийся Уинг-
фолд.
- Право же, мистер Уингфолд, это не стоит огорчений, ни моих ни ваших, - ответил карлик. - Давайте выпьем чая и продолжим наш разговор.
- Видите ли, мистер Полварт, - заговорил священник, настолько захваченный свои­ми мыслями и желанием высказать то, что происходило сейчас в его душе, что не заметил приглашения к чаю, - я не хочу, да и не могу доверяться вам лишь наполовину. Позволь­те, я расскажу вам всё, что меня тревожит. Мне кажется, вы знаете нечто такое, о чём я пока остаюсь в неведении, но я очень надеюсь, что это нечто окажется именно тем, что мне нужно узнать! Вы позволите мне рассказать вам о себе?
- Я полностью к вашим слугам, господин Уингфолд, - откликнулся Полварт и, видя что священник не притронулся к чаю, поставил свою чашку на поднос. Его племянница, как послушный ребёнок, тут же соскользнула с креслица и, приветливо взглянув на Уинг- фолда, уже собиралась выйти из комнаты, когда священник заметив это, торопливо вско­чил с места:
- Нет, нет, мисс Полварт, - поспешно заговорил он. - Я не смогу рассказывать дальше, если буду знать, что из-за меня вам пришлось уйти, да ещё и не притронувшись к чаю! Простите меня, я просто неблагодарный эгоист - даже не заметил, что вы накрыли на стол. Если вы не против, останьтесь с нами, мы можем разговаривать прямо за чаем. Я очень люблю чай, честное слово, - особенно такой крепкий и хороший, как у вас - только боюсь, что мои слова могут слегка вас шокировать.
- Тогда я пока останусь, - с улыбкой отозвалась Рейчел, снова взбираясь на своё кресло. - Признаться, это не слишком меня пугает. Иногда дядя говорит такие вещи, что у любого фарисея волосы встали бы дыбом, но у меня от них сердце разгорается ещё боль­ше... Можно мне остаться, дядя? Мне очень хочется послушать.
- Конечно, милая, если твоё присутствие не помешает мистеру Уингфолду быть до конца откровенным.
- Нисколько не помешает, - решительно сказал Уингфолд.
Мисс Полварт пододвинула ему тарелку с бутербродами. Несколько минут все мол­ча пили чай. Наконец Уингфолд положил ложку на стол и, не поднимая глаз, заговорил.
- Мне с самого детства прочили карьеру священника. Это ужасно, я понимаю, но, по-моему, винить в этом особо некого. В мире вообще много всего такого, что неправиль­но с самого начала. Я довольно прилично сдал экзамены, хотя особыми успехами не бли­стал, побывал на приёме у епископа, стал дьяконом, через год принял рукоположение, ещё год или два лицемерно читал чужие проповеди и как мог трудился в приходе, пока вдруг не оказался викарием вашей церкви. Но какое практическое отношение всё это имеет ко мне как к человеку, я знаю не больше Симона-волхва, только, в отличие от него, оправ­даться мне совершенно нечем. Поймите меня правильно: я и сейчас, пожалуй, смог вы
выдержать экзамен по всем Тридцати девяти пунктам англиканского вероисповедания и Книге общих молитв[13]. Но только до сих пор мне лично от них не было никакого толку, словно я вообще никогда о них не слышал.
- Не знаю, мистер Уингфолд, не знаю. По крайней мере, они заставили вас задумать­ся над тем, есть ли в них хоть толика истины.
- Мистер Полварт, - внезапно перебил его Уингфолд. - Я не могу даже доказать, что Бог существует!
- Но англиканская церковь призвана не доказывать существование Бога, а пропове­довать христианство.
- Тогда что такое христианство?
- Бог во Христе и Христос в человеке.
- Но какой во всём этот прок, если Бога нет?
- Абсолютно никакого.
- Скажите, мистер Полварт, а вы можете доказать, что Бог есть?
- Нет.
- Тогда. если и вы не верите в существование Бога. тогда я вообще не знаю, что со мной будет, - горько проговорил священник и с глубоким разочарованным вздохом поднялся, чтобы уйти.
- Постойте, мистер Уингфолд, - улыбаясь остановил его карлик и тоже глубоко вздохнул, словно едва сдерживая в себе восторг от захватившей его мысли. - Я знаю Бога сердцем, и в Нём вся моя жизнь. Вы ведь спрашивали, не о том, верю ли я в Него, а о том, могу ли я доказать, что Он есть. С таким же успехом можно попросить муху, едва вылу­пившуюся на свет, может ли она доказать, что Земля круглая!
- Простите меня, - покаянно сказал Уингфолд, снова усаживаясь на место. - Боюсь, со мной вам придётся запастись терпением. Я сущий осёл. Но для меня это дело жизни и смерти.
- Побольше бы нам таких ослов!.. Только знаете что? Не задавайте пока вопросов - или задавайте сколько хотите, но пока не ждите от меня ответов. Мне хотелось бы сначала получше узнать вас.
- Хорошо. Тогда я спрошу, но если не хотите, то не отвечайте. Если вы не можете доказать, что Бог есть, то откуда у вас уверенность в том, что когда-то на земле действи­тельно жил такой человек, как Иисус Христос? Можно ли с точностью доказать хотя бы это? Я не говорю сейчас ни о христианских доктринах, ни об авторитете Церкви, ни о та­инствах, ни о чём другом. Пока всё это меня не интересует. Правда, уже одного того, что всё это мне неинтересно, достаточно, чтобы объявить меня самым что ни на есть лживым и презренным обманщиком, который когда-либо служил. - таким же отъявленным ли­цемером и мошенником, как какой-нибудь жрец в дельфийском храме, провозглашавший себя воплощением божества! Я смотрю на себя, мистер Полварт, и всё моё прошлое вы­зывает у меня одну ненависть. Поэтому я не хочу ничьих оправданий; уж лучше пусть люди презирают меня!
- Я не собираюсь ни оправдывать, ни презирать вас, мистер Уингфолд. Прошу вас, продолжайте. Всё это волнует и трогает меня куда больше, чем вы можете себе предста­вить.
- Так вот, несколько месяцев назад я познакомился с одним молодым человеком, чьи воззрения полностью противоречат всему, что до тех пор я принимал как нечто само со­бой разумеющееся и что теперь мне очень хочется доказать. Он отозвался о моей профес­сии с пренебрежением, а я даже не смог её защитить и потому начал презирать себя. Я начал думать, начал молиться - вы уж простите, что я вслух говорю о таких вещах. Всё моё прошлое казалось мне смутной чередой фигур, плывущих перед отрешённым глазом
камеры обскуры: в нём не было ничего стоящего, ничего долговременного! Меня словно окутал мрак, который не рассеялся и сейчас. Я взываю, но не слышу ответа, и порой меня охватывает отчаяние. Мне хочется быть честным человеком, хочется вновь обрести покой чистой совести, и ради этого я уже давно отказался бы от своего места. Но я не хочу бро­сать того, что, несмотря на все мои страхи, может оказаться столь же незыблемо истин­ным, как мне хотелось бы думать! Что-то удерживает меня, я и сам не знаю что: какая-то смутная приязнь или, может быть, даже обыкновенная давняя привычка, привитая мне с детства - ну, добавьте к этому ещё любовь к музыке и к красоте нашей литургии. К тому же, я не хочу наголову отрицать того, чего пока не могу честно исповедовать - да и как я могу сказать, что верю во что-то, если не знаю, что это такое? И всё равно, я уже давно отказался бы от места, если бы не пообещал прослужить здесь до конца года. Вы един­ственный из моих прихожан, кто проявил ко мне хоть какое-то участие, и я прошу вас стать моим другом и помочь мне. Что мне делать? Как мне узнать, есть ли Бог на самом деле?
- Пожалуй, прежде всего вам нужно задать себе другой вопрос, - откликнулся Пол­варт. - «Если Бог есть, как мне Его найти?» Кроме того, как я уже намекал, есть ещё один вопрос, куда более насущный для вас как англиканского священника. Да вы и сами его упомянули: «Действительно ли в мире жил такой человек, как Иисус Христос?» Вы, ка­жется, выразились именно так. Кстати, а что вы имеете в виду под словом «такой»?
- Такой, каким Его описывает Новый Завет.
- А что это был за человек, если судить по новозаветным писаниям? Каким Он пред­ставляется вам по евангельским историям, если допустить, что все эти истории - правда?
Уингфолд немного подумал.
- Оказывается, всё гораздо хуже, чем я думал! - признался он наконец. - Я не могу сказать, каким был Христос. Мои представления о нём такие смутные и неопределённые, что мне, наверное, понадобится уйма времени, прежде чем я смогу ответить на ваш во­прос.
- Пожалуй, даже больше, чем вы думаете. Судя по тому, сколько времени понадоби­лось на это мне.