Творчество

Глава 25. Совет священника

Уингфолд ещё не знал, что должен сказать, но помнил, что даже малейшие проблес­ки -это уже свет, и поэтому, решив просто выслушать Леопольда и дать ему выговорить­ся, сказал первое, что пришло ему в голову:
- И что вы чувствуете, когда думаете о том, что вас могут поймать?
- Сначала я боялся этого больше всего на свете. Когда опасность миновала, мне ста­ло страшно при мысли о будущей жизни. Потом я и этого перестал бояться, и теперь меня мучит только то, что я натворил. Часто мне даже хочется, чтобы меня арестовали и спасли от самого себя. Уж лучше бы всё вышло наружу, и мне уже нечего было бояться! Думаю, что даже в тюрьме мне было бы легче видеть её. Вы даже не представляете, с какой пре­великой радостью я пошёл бы на виселицу, если бы тем самым можно было бы перечерк­нуть прошлое или вернуть Эммелину! Честное слово, мистер Уингфолд! Надеюсь, вы ве­рите мне, хоть я этого и не заслуживаю.
- Верю, - откликнулся Уингфолд, и они немного помолчали. Наконец священник за­говорил снова:
- Что ж, пока я с уверенностью могу сказать только одно: я ваш друг и ни за что не оставлю вас. Но иногда дружба начинается с того, что человек признаётся в собственной нищете, и я хочу сказать вам, что хуже всего знаю то, что мне следовало бы знать лучше всего. Я лишь недавно начал искать Бога и пока не смею сказать, что нашёл Его, но, по- моему, успел понять, где Его найти. Ещё я думаю, что если мы найдём Его, то найдём и нужную нам помощь. Всё, что я могу сделать для вас сейчас, - это быть рядом, разговари­вать с вами и молиться за вас Богу, чтобы вместе мы могли дождаться от Него света. Как вам кажется, от чего вам могло бы стать чуточку легче?
- Я просто не вправе искать облегчения и чем-то утешаться!
- Ну, не знаю. Вам легче сейчас от того, что я пришёл?
- О да, да, намного!
- Ну вот видите. А ведь в этом нет ничего плохого, верно?
- Не знаю. Это как-то нечестно: ведь ей уже никогда не будет хорошо! Хелен всё время пытается как-то меня извинить и оправдать, но от этого мне только хуже.
- Я же не говорил вам ничего подобного!
- Нет, не говорили.
- Но вам легче от того, что я здесь?
- О да, сэр! - горячо и серьёзно ответил Леопольд.
- И что, от этого вы меньше думаете о своём преступлении?
- Нет. Оно кажется мне ещё более дурным, когда вижу вас рядом, такого чистого, сильного и честного, и думаю о том, каким мог бы быть и я.
- Значит, по меньшей мере, в моём приходе нет никакого вреда. Если бы я увидел, что мои слова заставляют вас меньше ненавидеть своё преступление, то, наверное, немед­ленно ушёл бы прочь.
- Спасибо вам, сэр, - пристыженно ответил Леопольд. - Знаете, когда я думаю о том что уже никогда, никогда не смогу себя уважать и думать о себе, как прежде.
- Что ж, может быть, раньше вы думали о себе слишком хорошо, - откликнулся Уингфолд. - Знаете, на земле бывает нечто похуже самого отъявленного негодяя и глупца: это когда такой негодяй или глупец сам не знает своего подлинного положения и считает себя респектабельным человеком. Как выяснилось (хотя, быть может, раньше сама мысль об этом показалась бы вам нелепой), вы способны на убийство. Мне кажется, что если в сердце человека не живёт Бог, он может быть - или стать - способным совершить любое преступление, какое только подвластно человеческой природе.
- Я вообще ничего не знаю о Боге, - ответил Леопольд. - Пожалуй, раньше, перед тем, как всё это произошло. то есть до того, как я это сделал, - поправился он, - мне ка­залось, что знаю; но теперь я вижу, что ничего не знаю и никогда не знал.
- Ах, Леопольд! - вздохнул священник. - Вы только себе представьте: уж если вам стало легче от моего прихода, каково было бы всегда иметь рядом Того, Кто сотворил вас!
- А какая от этого радость? Понятно, Он мог бы простить меня, если бы по Его сло­ву я сделал то-то и то-то. Но что в этом толку? Преступление-то так и останется на мне!
- Ах, вот вы о чём! - сказал Уингфолд. - Боюсь, вас беспокоит не только ужас того, что вы натворили, но и тот стыд, который вы на себя навлекли. Только почему вам не должно быть стыдно? И зачем кому-то избавлять вас от этого стыда? Нет уж, вам придёт­ся смиренно согласиться вынести его до конца. Может быть, именно в нём и кроется рука любви, омывающая с вас скверну. Лучше испить чашу стыда и очиститься от грязи!
- Я не очень вас понимаю, сэр. О какой скверне вы говорите? Разве скверна не в том, что я совершил это преступление?
- Мне кажется, что главная скверна - это иметь в себе, иметь частью себя нечто та­кое, что даёт вам способность его совершить. Если бы вы воспротивились этой скверне и подчинили её себе, она не смогла бы вас запятнать. И даже сейчас, если вы покаетесь и к вам придёт Бог, вы ещё можете стать чистым. Я повторю ещё и ещё раз: лучше испить
чашу стыда и очиститься! В стыде нет грязи, хотя человеческая гордыня и уверяет нас в обратном. Напротив, человек, искренне устыдившийся своего греха, уже начал очищаться.
- Но чем это поможет Эммелине? Разве она сможет вернуться к солнцу из тёмной могилы?
- Она сейчас вовсе не в тёмной могиле
- А где же она тогда? - с перекосившимся лицом прошептал Леопольд.
- Этого я не знаю. Я знаю лишь одно: если Бог есть, она в Его руках, - ответил свя­щенник.
Молодой Лингард молча, не отрываясь смотрел ему в лицо. Уингфолд понял, что ему не следовало пытаться утешать несчастного словами о Боге, обитающем у него внут­ри. Какое утешение они принесут этому бедному, разрываемому страстями мальчику? Как ему понять эту великую истину и обрадоваться ей, пока его духовная натура остаётся лишь в зародыше? Нет, нужно попробовать иначе.
- Хотите, я расскажу вам о том, что мне самому порой кажется единственным уте­шением в бедах и трудностях?
- Да, сэр, пожалуйста! - кротко, как маленький мальчик, ответил Леопольд.
- Иногда мне кажется, что стоит мне хоть на миг увидеть Иисуса.
- А-а! - воскликнул Леопольд и глубоко вздохнул.
- Так, значит вам тоже хотелось бы Его увидеть?
- Ой, мистер Уингфолд!..
- И что бы вы тогда Ему сказали?
- Не знаю. Я бы упал на землю и обхватил Его ноги, чтобы Он никуда от меня не
ушёл.
- Как вы думаете, Он мог бы вам помочь?
- Да. Он мог бы воскресить Эммелину. И уничтожить то, что я сделал.
- Но ведь преступление всё равно бы осталось на вас!
- Но вы сами говорите, что Он простил бы меня и сделал меня таким, чтобы я боль­ше не грешил.
- Так вы считаете, что история про Иисуса Христа - это правда?
- Конечно. А вы что, нет? - произнёс Леопольд, удивлённо и полуиспуганно глядя на Уингфолда.
- Да нет, я тоже считаю, что это правда. Быть может, вы помните, что Он сказал ученикам перед тем, как покинуть их: «Се, Я с вами во все дни до скончания века!» Если это правда, значит Он и сейчас прекрасно слышит вас и слышал вас всегда. А ещё будучи в мире, Он сказал: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас». А ведь вы, бедный мой мальчик, хотите именно покоя: не избавления от опасности или стыда, а именно душевного покоя, какой бывает в детстве! Если Он не сможет дать его вам, я не знаю, где и как человек может обрести его. Не тратьте времени на напрасные размышления над тем, как именно Он может этот сделать: это Его дело, а не ваше! Попро­сите Его простить и очистить вас и расставить всё по своим местам. И если Он этого не сделает, то Он не Спаситель человеков и зря был назван Иисусом.
Священник встал. Леопольд спрятал лицо в ладонях. Когда он опустил руки и от­крыл глаза, Уингфолда в комнате не было.