Творчество

Страница 15 | Тайная жизнь растений

В восемь двадцать утра она вышла из дома. Села в машину ярко-красного цвета. Я уже давно ждал ее, не выходя из салона своего автомобиля. Она была образцовым водителем, поэтому следовать за ней, сохраняя оптимальное расстояние, было несложно.
Вчера я так и остался в этом городке. Я собирался уехать, но что-то держало меня, кроме того, я вспомнил, что приехать сюда было не моей прихотью, я сделал это ради брата. Сначала я хотел перекусить в торговом центре, но в итоге зашел в пивную в стороне от жилых домов, выпил там пива и медленно, словно и вправду был совсем пьяный, пошел обратно к ее дому. В супермаркете купил еще несколько банок пива и в растерзанных чувствах снова залез на крышу.
Шторы на ее окнах были опущены, будто занавес после спектакля. С правой стороны окна мне почудилось какое-то движение. Всегда хотел знать, что делают актеры после представления за опущенным занавесом. Я еще пристальнее вглядывался в пространство сцены по окончании действия. Я хотел увидеть больше, смотрел во все глаза, пытаясь понять, что же происходит там, за занавесом, но ничего не мог рассмотреть, кроме тени справа, поэтому даже предположить, что там делается, было сложно. Я рисовал в своем воображении то, чего не мог видеть, но стоило мне включить фантазию, у меня бешено заколотилось сердце и помутилось в глазах — я поспешил выбросить все из головы. Я вспомнил, как в двадцать два года подслушивал под дверью комнаты брата, и мне стало больно. Она была с другим тогда, она с другим и сейчас. Все было ясно, как день.
Я сел на цементный пол, сохранивший слабый намек на тепло полуденного солнца, и принялся за пиво. Если бы не охранник, который появился в дверях с фонарем, я просидел бы там до следующего дня.
— Кто там? — выкрикнул он, стоя у входа на крышу. В меня ударил луч фонаря. Я закрылся рукой от света. — Спускайся отсюда. — Не подходя ко мне, он стоял у двери — то ли трусил, то ли осторожничал.
Я жестом показал, что все понял и поднялся. На полу в ряд стояли банки из-под выпитого мной пива.
Прежде чем спуститься с крыши, я невольно бросил взгляд на ее дом, ее окна по-прежнему были занавешены. Я спросил у охранника, который час. Подойдя к нему поближе, я увидел, что его лицо все испещрено морщинами.
— Около десяти, — ответил пожилой охранник по-прежнему настороженно. Я прошел мимо него вниз по лестнице.
В тот момент я подумал, что надо бы возвращаться домой. Сунми вышла замуж, и, похоже, ей неплохо живется. Стоило ли волновать ее напоминаниями о прошлых отношениях? Не знаю, как нам с братом, а ей-то какая от этого польза?..
Я, наверно, так бы и ушел, если бы не наткнулся на того мужчину, выходящего из дома. В темно-синем костюме, с черным портфелем в руке. Он был одет так же, как когда пришел к ней в квартиру. Размашистыми шагами он прошел мимо меня к тому месту, где оставил машину. Заинтригованный, я не сводил с него глаз. К счастью, на улице повсюду стояли фонари, так что было достаточно светло, чтобы я мог удовлетворить свое любопытство. Аккуратная короткая стрижка, красноватое лицо, очки, пронзительный взгляд. Я рассеянно смотрел на его прямую спину и не мог отделаться от смутного ощущения, что видел этого человека раньше. Я стоял как столб и пытался вспомнить, где это могло быть. Но в голове не было ни единой мысли — все словно разлетелись. Между тем, мужчина сел в машину, темно-синюю, как его костюм, и уехал. Двор опустел, и у меня на душе вдруг стало пусто… То, что она осталась одна дома, было одновременно подозрительным и восхитительным подарком. Но еще больше меня увлекала загадка личности мужчины в синем — это немного умерило мой бесстыдный восторг. Где же я видел его… В ее окнах погас свет, и я пошел искать место, где можно было переночевать.
Прежде всего, мне хотелось хоть немного поспать. Я валился с ног, наверно, из-за того, что пил весь вечер. Робкая надежда на то, что я лягу спать, а когда проснусь, все окажется не так запутано, заставила меня скорее залезть под одеяло, как только я вошел в номер небольшой дешевой гостиницы. Я заснул сразу, но неглубокий сон принес с собой лишь череду бессвязных видений, которая внезапно оборвалась, — я открыл глаза и резко сел на постели.
— Это он! — вскрикнул я.
С того момента я уже не мог заснуть. Я с нетерпением ждал, когда же наступит утро, и покинул гостиницу еще до рассвета.
Она припарковала машину у муниципальной библиотеки. Остановившись неподалеку, я ломал голову, что же мне теперь делать. Судя по той уверенности, с которой Сунми толкнула дверь библиотеки, она была не просто читателем. Я предположил, что она здесь работает, и не ошибся. Зайдя внутрь через полчаса (библиотека открывалась только в девять), я увидел ее, сидящую в кресле библиотекаря в читальном зале. Слегка наклонив голову, она смотрела на экран монитора, пока я, прислонившись к книжной полке, украдкой разглядывал ее.
Все такая же стрижка «боб», никакого макияжа. Все то же бледное лицо. Вот только улыбки — ясной, как весеннее солнце — не было и в помине. Профиль девушки, склонившейся над экраном, напоминал тонкие листья дерева, выросшего в тени. Сама собой напрашивалась мысль, что это результат пережитого ею за последние годы.
В библиотеке было всего несколько читателей, которые сидели или стояли, всецело поглощенные поиском нужных книг. Я хотел, чтобы Сунми заметила меня, но она почти не отрывалась от компьютера. Когда очередной посетитель подходил с необходимой книгой, она брала читательский билет и делала регистрационные записи. При этом она даже не поднимала головы. Не знаю почему, но у меня сложилось впечатление, что она не хочет встречаться взглядом с другими людьми. Казалось, словно что-то постороннее, чуждое, попало в ее душу и затаилось там.
«О, да тут любовь!» — Как удар молнии, всплыло в памяти наглое лицо того мужчины, который смотрел на меня с насмешливой улыбкой, будто разговор шел о чем-то нелепом. Его едкая улыбка с размаху швырнула мою искренность на асфальт. Сколько времени уже прошло. Но я помню все, будто это случилось вчера.
Она встала с места и направилась к книжным полкам. Прошла мимо меня, прижимая к груди стопку книг. Это было довольно рискованно: книг у нее в руках было столько, что верхнюю ей пришлось придерживать подбородком. Легкое дуновение ветерка — это она прошла мимо. Я тихонько вздохнул, пытаясь почувствовать ее запах. От нее исходил легкий аромат персика. Она шла, стараясь не уронить книги, и смотрела себе под ноги, так что не могла увидеть меня. Хотя в любом случае, вряд ли она бы меня узнала.
Она отошла от меня шага на три, и тут «бах» — раздался грохот. Огромная стопка книг ходила ходуном у нее в руках, и стоило ей на миг потерять равновесие, все рухнуло на пол. Книги валялись повсюду. Некоторые отлетели совсем далеко.
«Ой!» — для меня ее короткое восклицание было сигналом к тому, чтобы подойти. Оставаться в стороне и дальше было уже просто неприлично, и я, стараясь вести себе как можно более естественно, направился к ней. Она, присев, одну за другой поднимала с пола книги. Я стал ей помогать.
— Спасибо, — едва слышно прошептала она. Я клал собранные книги ей в руки.
— Давайте я сам поставлю их на полку? — Мой голос слегка дрожал.
— Да нет, ничего, — ответила она, снова зажав книги подбородком.
У меня перехватило дыхание. Вот бы она подняла голову и посмотрела прямо на меня. Интересно, какое у нее будет лицо, когда она поймет, что перед ней — я. Но она, будто решив вообще никогда ни на кого не смотреть, только слегка кивнула головой. Я все еще стоял у нее на дороге, поэтому она опять повторила: «ничего», как бы прося дать ее пройти, но я по-прежнему заслонял путь, и ей ничего не оставалось, кроме как поднять глаза и посмотреть на меня.
На ее лице, напоминавшем растение, которое выросло в тени, вдали от солнечного света, на миг отразилось сомнение, тут же сменившееся крайним смущением.
— Ах! — вырвалось еле слышно из чуть приоткрытых губ.
Несколько книг из тех, что она держала, опять со стуком упали на пол. Я нагнулся, чтобы поднять их. Ее глаза беспокойно бегали. Я не мог не понимать, что она относится ко мне с настороженностью и страхом. Мне стало больно. Само собой, я не ждал, что она скажет, как рада меня видеть, но, даже несмотря на это, нет, скорее в том числе и поэтому, меня охватило отчаяние. Глупо просить ее не волноваться, когда я сам в таком состоянии. Тем не менее, я, словно успокаивая человека, который только что испытал страшный удар, очень мягко сказал, что пугаться не надо — она снова уставилась в пол. Почему-то я вдруг заспешил, будто за мной кто-то гонится, и торопливо прибавил, что пришел сюда, потому что у меня к ней просьба.
— Речь не обо мне. Я не из-за того случая пришел. Не волнуйтесь. — Мой голос слегка дрожал. Я был жалок, как человек, который суетится, чтобы заслужить благосклонность собеседника.
Зато я был честен. В тот момент я четко осознал свое положение: я пришел встретиться с любимой женщиной брата ради него. Она дважды кивнула и, будто до конца овладев собой, направилась вдоль книжных полок. Я пошел следом. Она расставляла книги, а я, стоя у нее за спиной, говорил:
— Я приехал вчера, не знал, что вы работаете в библиотеке. Похоже, эта работа вам очень подходит. Я наблюдал за вами некоторое время, это было восхитительно.
Разумеется, я не сказал, что следил за ее домом вчера. И, конечно, промолчал о мужчине в синем костюме, который был с ней в ее квартире.
— Мне нужно кое-что сказать вам. Повторюсь — не о себе. Ни слова о себе — обещаю. Это неинтересная тема, да и говорить нечего. Мой брат — вы знаете, что с ним? Вот что я хотел спросить. И еще — почему вы расстались? Это все из-за того, что с ним случилось, да? Если так — у меня и в мыслях нет винить вас. Это все ужасно, конечно, но вас можно понять. Я недавно вернулся домой и только тогда узнал обо всем. Дело в том, что брат очень плох. Очень. И, может быть… ну, это мое мнение… вы могли бы помочь ему. Поэтому я приехал. Поэтому и отыскал вас здесь.
Сунми, которая до сих пор молча расставляла по полкам книги, впервые спросила:
— Что случилось с Ухёном?
Это было полной неожиданностью. Я понял, что она ничего не знает о состоянии брата. Она не знала, что ему ампутировали ноги, не знала о его ужасающих припадках, не знала о том, как мать сделала «лотосовый рынок» его «лечебницей», не знала она и о мотелях, где я пытался «врачевать» брата. Она спрашивала — я подробно отвечал.