Библиотека

Рай земной

Сестры, которые меня обслуживали, вдруг все поменялись. Сестра Сильвия, которую прикрепили к нашей палате, оказалась полной противоположностью предыдущим. Это было как день и ночь, как холод и кипяток, как рай и ад. Она недавно обручилась и вместе со своим другом много путешествовала. Ее друг иногда приходил по вечерам и показывал нам удивительные слайды. Непривычная к таким показам и видам, я несколько раз засыпала. Сестра Сильвия была крайне любезна, у нее было доброе сердце и достаточно шарма.

С приходом к нам сестры Сильвии и одной из ее подруг атмосфера в палате стала заметно дружелюбней, открытее и непринужденнее. Я больше ничего не боялась, могла приберечь мои силы для чего-то другого, вместо того, чтобы каждый день изворачиваться, лгать, чтобы не быть отключенной от дыхательного аппарата. Вдруг мы, пациенты, стали полноценными существами. Я была любима и понимаема, теперь мне даже не нравилось, если на меня смотрела сестра, с которой мы не очень понимали друг друга. Конечно же, я была очень счастлива, если все кругом было хорошо. Любимая сестра днем, любимая сестра ночью, нет боли, хорошее положение, хорошее дыхание!

Как долго я ждала этого счастья, как долго я желала себе немного внимания и любви! И вот теперь я влюблялась в каждого врача, который мне оказывал хотя бы чуточку внимания. Дело тут еще было и в моем возрасте, ведь мне было всего семнадцать лет.

Конечно же, я влюбилась в доктора Баха. У были темные глаза и длинные ресницы. Я любила его голос, руки, хотя они были не такие длинные и тонкие, какими я представляла руки врачей. Когда он перешел в другое отделение, все три месяца нами занимались ассистенты и я его редко видела. Тогда мы с сестрой Маргрит (которая ухаживала за мной свыше десяти лет) разработали план. В тот день, когда у доктора Баха как раз было экстренное дежурство, сестра Маргрит позвала его и сказала, что у меня пожелтели белки, и что ему надо побыстрее прийти. Не прошло и пяти минут как он открыл дверь и стоял в белом развевающемся халате прямо рядом с моей кроватью. Мое сердце стучало, как в старые времена. Но все-таки я боялась, что он будет ругаться. Я слышала несколько раз, как он ругался с сестрами. Вначале он посмотрел мне прямо в глаза, затем вынул из кармана зеркальце. Он покачал головой, и я, наконец, осмелилась тихо засмеяться. На мгновение доктор сжал мою руку и ушел, не сказав ни слова. Я плакала и смеялась вместе с сестрой Маргрит.

В это время я писала стихи, в которых изливала свои боль, печаль, любовь. Доктор Бах считал, что мне не надо их все время перечитывать и вообще не стоит писать. Позже я смогла понять, что эти стихи действительно были пусты и бессмысленны. Сегодня я убеждена, что ни один поэт не сможет что-либо написать, не обнажив своей души, своего сознания, своего духа, нрава, характера. Каждая строка, каждая мысль - это его собственное дитя.