Библиотека

Гора взяла свое | Восхождение на Мак-Кинли

16 июня. Встал в десять, практически не спал из-за ноющей боли в голове. Док запретил принимать обезболивающие таблетки. Не известно, как отреагирует организм. Слабость во всем теле, как после марафонской дистанции. Кое-как собрался для спуска на 5200. В обрыве сделали пещеру, там ночевали Губаев, Макс и Агафонов. Я сидел и смотрел как они вылезают оттуда. Когда Губаев вылезал из пещеры, уронил бахил. Он зацепился за выступ метрах в пяти ниже пещеры. Парень посмотрел на бахил, затем на меня и сказал, что нам еще долго кочевать из лагеря в лагерь, и эта вещь ему пригодится. Взяв два ледоруба, он спокойно, без бравады, а как-то даже обыденно стал спускаться за бахилом. Дойдя до него, взял, засунул за пазуху и также спокойно поднялся наверх. Я сидел с фотоаппаратом в руках. Но забыл о нем, забыл обо всем, смотрел только на Губаева. Не мог понять, как можно без страховки спускаться по этому обрыву, внизу которого лагерь 4200.

Движения у всех какие-то замедленные, сказывается ночевка на такой высоте. Макса тошнило. Он со вчерашнего дня ничего не ест. Его организм не хочет принимать пищу на экстремальной для него высоте. Собираемся на 5200, сворачиваем лагерь, он больше не нужен. Агафонова и Витька у меня забрали. Они будут собирать лагерь, веревки и вообще все, чтобы сюда больше не подниматься. Вместо них дали Степана. Он будет идти со мной, отвечать за мою безопасность, а Борис будет отцеплять веревки, когда мы по ним пройдем. Я не знаю, как Степан попал ко мне, сам напросился, или Матвей так решил. Хотел отказаться от его помощи, но подумав, не стал спорить по этому поводу. Может, Степан решил реабилитироваться за инцидент перед вершиной.

Вышли около обеда, не спеша дошли до места спуска, остановились у края обрыва. Первыми спускались Игорь с Максом и Анатолием. Макс взял в руку веревку и шагнул вниз, чтобы помочь Игорю опуститься с площадки. Шагнул смело в надежде, что «кошка» прочно войдет в наст. Но снег под его ногой почему-то осыпался, и Макс, упав на спину, поскользил вниз, раскинув руки. Во время падения он выпустил веревку и теперь тормозил руками и ногами. Через несколько метров ему удалось остановиться. Игорек нервно заерзал на санях, ему это падение явно не нравилось, ведь Макс будет его сопровождать. Он пропустил веревку через «восьмерку», и они благополучно пошли вниз. Мы дождались, когда они перецепятся на другую веревку, и тоже стали спускаться.

Спуск в отличие от подъема, занял всего два с половиной часа, а подъем в четыре раза больше. На предпоследней веревке пришлось посидеть. Впереди идущие почему-то долго не перецеплялись, а нам из-за рельефа местности ничего не было видно. Оказалось, что перед тем как перецепиться, Анатолий зашел немного вперед Игоря. Когда Макс перецепил, Игорь немного опустился вниз и наехал Анатолию на ногу. Нога у Дока больная. Он застонал, хотел выдернуть ногу, но прочный наст не поддавался, ведь на ногах были «кошки». Тогда Макс оттащил Игоря назад, освободил ногу. Док отошел в сторону, а Макс отпустил сани. НО этого небольшого рывка хватило, чтобы вырвать колья станции, т.е. это те колья, к которым привязана веревка. Макс страховочным усом был пристегнут к саням. Рывок саней сбил его с ног, и они с Игорем стали бесконтрольно спускаться в направлении ущелья. Игорь попытался упасть на бок вместе с санями, но попытка не удалась. Скорость нарастала. Вторая попытка оказалась удачной, но из-за набранной скорости они не смогли сразу остановиться. Двигаясь по инерции, продолжали кувыркаться, ломая прочный наст снега.

Когда мы дождались освобождения веревки, Док был все это время на ней, спустились и увидели переломанный наст и поняли, что-то произошло. Пришли в лагерь, Игорь сидел возле своей палатки. На мой вопрос, что произошло, ответил, что все нормально, но затем подошел и стал рассказывать, что и как случилось. Вот вам и спуск, вот вам и неприятности, которые совершенно неожиданно могут перерасти в трагедию.

Голова перестала болеть. Слабости нет. Рад, что все обошлось хорошо, а вот радости от восхождения на вершину все еще нет. Позади два спуска. Осталось пять и два из них достаточно сложных. Красота кругом такая, что невозможно описать. Она притягивает. Хочется насмотреться впрок, когда подумаешь, что видишь все это в последний раз. Ведь в обыденной жизни некому нас затаскивать так высоко, выше облаков. К сожалению, невозможно предать на бумаге все увиденные картины, чтобы проникнуться этим великолепием. Все это нужно не просто смотреть, или читать об этом, а нужно самому ощущать все величие этого пространства.

У альпинистов опять большой объем работы, нужно не просто все снимать, но и спускать вниз. Все хотят спустить за один раз, потому, что никто не хочет делать лишний подъем. Поясница болит от постоянной нагрузки. Во время подъема и спуска мы лежим на спине, ноги вверху. Если бы под нами было домашнее кресло, было бы комфортнее.

17 июня. Встал в половине десятого, но хочется спать. Уснул около двенадцати ночи, не дождался Дока, но он разбудил и стал делать свои обследования. На область сердца прикрепляли датчики. Мы сидели минуту в покое, не разговаривая. Затем делали полный выдох, задерживали дыхание итак сидели столько, сколько можно было выдержать. Опять минута покоя. Потом задерживали дыхание на полном вдохе и опять терпели, кто сколько может. Затем просто дышали, измеряли пульс. Все это длилось минут по десять после каждого прихода в лагерь. На такой высоте, в холодной палатке, в состоянии смертельной усталости, все это делать не очень приятно. Но Док не виноват. Он делает то, что должен делать. Успокаивая нас, он говорит, что это очень важно.

Приготовили чай, закусили рыбой и вниз. У края обрыва стоя Олег. Он что-то кричал и возбужденно жестикулировал руками. Оказывается, у него сорвался баул с различными вещами. Каким-то образом баул отцепился от карабина. Хорошо, что на пути следования, он не попал в человека. Долетев до трещины на 4600, он упал в нее. Когда мы со Степаном проходим веревку, перецепляемся на другую, Степан делает отмашку Борису. Это сигнал, что веревка свободна, и ее можно отцеплять. Все так и было. Но примерно на средине склона Степан предложил убрать «барашки», веревка от «восьмерки» скручивается и получаются кольца которые мешают пропускать веревку через нее. Мы опустились чуть ниже станции, я взялся за веревку, которая идет от станции вниз, подтянул себя наверх чтобы ослабить ту веревку, по которой спускался. Степан тем временем освободил веревку от «восьмерки» и стал ее раскручивать. Страховочный ус был на той веревке, которую только что прошли. Борис, видя, что веревка ослабла, не дождавшись отмашки, отцепил ее. Степан немного растерялся, увидев, что веревка заскользила мимо нас. Он смотрел на меня и не знал, что предпринять. Как мог успокоил его, что удержу себя, что руки у меня сильные. «Ты давай распутывай и перецепляй» – спокойно обратился я к Степану. Так висел примерно около минуты, на склоне в тридцать-сорок градусов, безо всякой страховки на одних руках.

На этот раз прошли мимо пещеры сразу на 4200. В «зиме» нас ждала записка от Мартина, Жоан и Риккардо, с различными хорошими пожеланиями. Также здесь нас ждало много продуктов, их оставили парни с Камчатки и кто-то еще. Среди продуктов было мясо и рис. Мы сварили рисовый суп, с мясом и с превеликим удовольствием его съели. Все-таки натуральный продукт. Полным ходом идет подготовка к спуску вниз. Все сортируется, пакуется, связывается, укладывается.

Слава Богу все обошлось. Мне приходилось читать об опасностях, предостерегающих путешественника на горе. Мы сумели избежать сложностей, но иногда были на самом краю.

На ум приходят выдержки из брошюры «Альпинизм в Национальном Парке и заповеднике Денали».

«Расселины. Круглый год снегопады скрывают расселины. Их обширная сеть покрывает весь хребет, поэтому необходимо быть привязанным постоянно. Расселины, покрытые снегом, довольно трудно различимы, и многие серьезные падения происходят совершенно неожиданно. Поздней зимой и весной поверхность ледника часто покрыта снежными «досками», что делает расселину почти или совсем незаметной. Тщательно исследуйте территорию лагеря и огородите его по периметру шестами, прежде чем снять страховку. Передвигайтесь только в связке. В группе из двух человек на нижних ледниках альпинисты должны быть связаны на дистанции по крайней мере в тридцать метров. Дистанция в пятнадцать метров является минимальной для связки из четырех человек. Многие мосты через расселины превышают двадцать метров. Убедитесь, что санки и рюкзак привязаны к веревке, а не только к вам. Если возникают сомнения при переходе расселины, отложите переход».

18 июня. Очень хочется спать, но кое-как все же поднялся в семь тридцать, накипятил воды для завтрака и стал будить парней. У Матвея палатка стоит особо, в стороне от всех и о нем забыли. Он проснулся, когда все уже позавтракали. Почему-то подумали, что он у рейнджеров. Матвей перед подъемом на вершину каждый день начинал с прогноза погоды, чтобы определиться с выходом. Вот и подумали, что опять там. Собираемся спускаться в лагерь на 3400. Погода опять хорошая, без ветра, солнце и тишина. Чувствовалось напряжение при прохождении мимо глубокого ущелья, вспомнилось, как вырвался кол со станции у Игоря, когда спускались с 5900. В лагере во время отдыха звучал «Мочалкин блюз» в исполнении Агафонова (гитара) и американского проводника (губная гармошка). Они какое-то время не могли подобрать мелодию, чтобы каждый хорошо ее знал. Затем Агафонов догадался, что нужно сыграть блюз.

Все же происшествие произошло. Степан, отдохнув после спуска со мной, ушел помогать спускать груз с лагеря 4200 на 3400. Они вместе с Витьком спускали одновременно двое груженых саней. Это увидел Олег Банарь, велел одни сани оставить и спускать по очереди, сперва одни, затем другие. Они вбили кол перед одними санями, а другие стали спускать. Сани были очень тяжелые и стояли прижаты друг к другу. И когда одни стали сдергивать с места, то другие тоже сдвинулись, сбив забитый пред ними кол. Быстро набрав скорость, улетели в ущелье. Витек со Степаном спустили сани в лагерь на 3400 и рассказали о случившемся. Решили идти попробовать достать пропажу. Взяли веревку, маленькие сани и все, кроме нас с Игорем, ушли. Как сказал Матвей, в тех санях, кроме всего прочего, были его фотоаппараты, спутниковые телефоны, кинокамера, дневник, видео и фотоснимки. Дальнейший спуск, наверное, придется отложить, т.к. не знаем, когда все вернутся. Думая о дальнейшем продвижении, о том, как бы быстрее попасть на «зеленку», незаметно уснул. Проснулся от громкого разговора. Это парни, вернувшись, обсуждали, кто виноват в потере саней. Они так и не пришли по этому поводу к единому мнению. Зато приняли одно правильное решение, больше туда не ходить. Итог подвел Агафонов: «Мы ногами подрезали снег, пройдя вдоль обрыва. Теперь он в любую минуту может сойти вниз и похоронить нас вместе с пропавшими санями». С этим все согласились. Олег же подытожил: «Гора взяла свое».