Библиотека

Русские идут | Восхождение на Мак-Кинли

20 мая. Подъем в шесть часов, завтрак, и сразу же выходим. Прошли примерно три километра в длину, и четыреста метров в высоту. Шли пять часов, нормально двигаться мешал траверс.

Иностранцы сегодня не обгоняли. На базовом лагере высотой 4200 метров много разговоров о нашей группе. Если бы я писал заметку в газету о маршруте, который мы проходим, то заголовок был бы таким: «Русские идут». Альпинисты – иностранцы, глядя на нас, наверное, заключают пари, дойдут ли эти инвалиды до лагеря 4200 или нет.

Борис сегодня часто падал, наверное, сказывается его болезнь. Иногда он просто повисал на веревке, по которой я поднимаюсь. Она проходит у меня над левым плечом, когда Борис падает, она врезается в плечо, теперь плечо болит, ведь он весит не менее девяносто килограмм. Мы с Игорем работаем по своим возможностям, а на дежурства ходим как все остальные, никаких скидок на инвалидность. Экспедиция – это то место, где наша справка о том, что мы нуждаемся в постоянном уходе, не дает нам льгот. Впереди нас ожидает известное и не известное. Известное – мороз, ветер, крутые подъемы. А не известное – как мы все это преодолеем? Сегодня разделся до плавок, тело отдохнуло от одежды, растерся снегом, взбодрился. Вокруг все очень величественное и красивое, разломы спрессованного снега и льда достигают высоты пятнадцать-двадцать метров, а есть и по более. Запасы пресной воды огромнейшие. Столько снега я никогда не видел, даже если сложить все мои зимы за прожитые годы.

21 мая. Подъем в шесть часов, сегодня мое дежурство. Завтрак варить не нужно, только накипятить воды, ведь практически все продукты сублимированные: залил горячей водой и завтрак готов. Вчера вечером приходил Прусс из Анкориджа пообщаться. Ему предложили брусничный кисель, мы им всех гостей угощаем, так как он очень вкусный. Но Прусс отказался. Аргумент его отказа был очень «весомый». По его мнению, мы, русские, очень коварные люди и можем под видом киселя дать водки.

Сегодня отдых, а завтра предстоит первая высота, где мы пойдем на страховке, до этого большой опасности не было. Подобрались к первому опасному участку, которых впереди ожидается, наверное, много. Приготовили по двадцать рационов на верх (рацион – суточная норма для человека). Хочется, чтобы нам их хватило для восхождения и спуска до этого же лагеря. Лишние продукты останутся здесь на 3400. На ужин гречневая каша с беконом. Никогда не думал, что так долго придется питаться этой кашей. Но, что интересно, она не приедается не только мне, но и всем остальным. Это, наверное, единственная крупа, которая быстро закончится. Устает поясница. Когда ложишься, начинает ныть. Накопилась усталость и мешает мне нормально жить.

Вдали видна тундра. Она похожа на реку во время ледохода: темная вода и белые пятна плывущего в беспорядке льда. А на самом деле темное это земля, где-то снег, где-то лед. Также видна сплошная извилистая белая полоса, возможно, это река подо льдом. Поделился своими впечатлениями со Степаном, он говорит, что со следующей высоты вид еще красивее. Но все это завтра я, наверное, не увижу. Предстоит пройти два крутых подъема, которые заберут силы и внимание. После первого подъема будет глубокий обрыв, и нам предстоит пройти по самому его краю. И вряд ли удастся вспомнить о красоте тундры.

22 мая. Подъем в пять часов сорок пять минут. Завтрак был отвратительный, пусть он останется на совести дежурных. Мы поднимаемся на четыреста метров по высоте и пройдем примерно два километра. Больше половины пути шли траверсом, это движение отнимает на порядок больше сил, и после маршрута, не пообедав, лег отдохнуть. Начинает сказываться высота и, конечно же тяжелая работа. После первых двух переходов не мог спать из-за боли в руках, всю ночь искал им место, куда их положить. Сейчас, слава Богу, этого нет. Когда прошли очень опасный участок – глубокое ущелье слева от нас – на выходе был небольшой, метров пятьдесят, крутой подъем. Пройдя его, вышли на ровное место. Сижу жду, когда подойдет Агафонов и перецепит меня на другую веревку. Мимо прошли парень с девушкой. Метрах в пяти от меня опустились на свои рюкзаки, достали энергетические батончики и стали подкрепляться. Девушка стала разглядывать меня и поймав мой взгляд, показала на свой бицепс, затем указала на меня, подняв большой палец к верху. Я обхватил свою ногу выше колена, штаны сжались, и я легко соединил пальцы, показывая ей худобу моих ног. Затем руку направил на нее и тоже поднял большой палец кверху. На что они оба весело расхохотались. Короткий перерыв закончился, они встали, помахали мне рукой и пошли дальше.

Степан постоянно проявляет заботу, переносит мои личные вещи из лагеря в лагерь, всегда интересуется, чем можно помочь. Мы понимаем друг друга с полуслова, нам легко общаться. Жаль, что из-за травмы он не может идти в паре со мной, мне было бы гораздо лучше и легче. Борис во время восхождения смотрит по сторонам, а о своих обязанностях забывает. Он как паровозик из Ромашкова, из мультфильма. Тот хотел увидеть рассвет, как цветут ландыши, чтобы не опоздать на всю весну. Также и Борис, он видит облака, трещины, альпинистов, а о работе забывает.

Молва о нашей группе растет и распространяется, мы постоянно на виду. Степан три раза сходил за вещами в лагерь на 3000 метров из лагеря 3400. А до нас дошел слух, что наш альпинист сделал четыре ходки в лагерь на 2800, это больше десяти километров в один конец, а ведь еще и груз нужно тащить. Вот такие мы популярные, что про нас слагают небылицы. Это нам рассказал наш бывший соотечественник. Сейчас он живет в бостоне, и с группой из семи человек тоже поднимается на Мак-Кинли. Те, кто нас догоняют, здороваются с нами по-русски, говорят «привет» и «удачи».

Здесь уже ощущается, что вершина становится ближе, чем выше поднимаемся мы, тем ниже опускается столбик термометра. Те, кто спускается с вершины, говорят, что там настоящая зима с ветрами и морозами. Конечно же, холод внесет определенный дискомфорт, но я не перестаю радоваться тому, что в палатке светло, для меня это такое же удобство, как электричество в доме. Поэтому чувство комфорта меня не покидает. Спускались парни из Свердловска. Они уже смогли подняться на вершину. Спросили у них: сможем ли мы поместиться всей командой на вершине или нет. Они улыбнулись нам и успокоили: «Сможете, всем места хватит!».

Место где остановились и разбили лагерь называется Бергшрунд. Это ледник, у которого основная масса откололась от основания и съехала, отделилась от питающей его массы. Это место очень сильно испещрено трещинами как явными, так и скрытыми. Шаг влево или вправо с тропы опасен для жизни.

На пике Ленина, как рассказывали парни, Анатолий успел отойти с тропы всего на два шага, и провалился по пояс. Степан успел срезать петлю метра на три – четыре и на десять метров в трещину. Альпинисты, которые работают с нами, поднимались на пик Ленина в марте – апреле 2002 года. Шли друг за другом на небольшом расстоянии. Степан почему-то немного приотстал и решил сократить путь, срезав петлю, которую делает тропа. Витек шел впереди Степана, время от времени оборачивался назад и видел, как его догоняет Степан. В очередной раз обернувшись, он не увидел Степана. Быстро сообразив, что что-то случилось, он связался по рации с Максом и побежал вниз по тропе. Добежав до того места, где Степан свернул с тропы, он пошел медленно по следу и через несколько шагов заметил в снегу дыру. Осторожно подойдя к краю, Витек заглянул в нее и увидел глубоко внизу что-то темное. Это был Степан. Подошел Макс, быстро обвязал себя веревкой и стал спускаться с помощью Витька вниз, где лежал Степан. Он лежал в воде, перемешанной со снегом, видно было только голову и грудь. Когда Степан падал, рюкзак перетянул его, и он упал на спину. При ударе он потерял сознание и что-то бормотал в бреду. Макс обвязывая его разговаривал с ним, не давая Степану провалиться в полное беспамятство. В течении двадцати минут ребята смогли вытащить товарища наверх, срочно стали спускать его в лагерь и оттуда вертолетом отправили в больницу Бишкека. Степан выбил предплечье, порвал связки мышц плеча, и его рука до сих пор полностью не восстановилась.