aupam.ru

Информация по реабилитации инвалида - колясочника, спинальника и др.

Библиотека

Глава 19. Час потехи

Что наша жизнь? – игра.
Ария Германа из оперы "Пиковая дама"

Достойная интересная жизнь немыслима без свободы время препровождения. Ведь не хлебом единым жив человек. Все мы прекрасно знаем, что отдых инвалида-колясочника сводится к телевизору, телефону, магнитофону, книге (реже) и бутылке (чаще). Для многих, однако, – не для всех. Рассказ об увлечениях моей подруги Жени Завенягиной может занять едва ли не всю главу. Среди них были и временные, но есть и постоянные, к которым она трепетно относится многие годы. Простите, я до сих пор не представил ее своим читателям, хотя упомянул ее имя несколько раз.

Женя (Евгения Авраамиевна) Завенягина – дочь знаменитого директора Магнитки и Норильского комбината. Я знаком с ней еще по Московскому Университету, правда, на геологическом факультете она задержалась недолго и перешла на более близкий ее натуре биологический (тогда он назывался еще биолого-почвенным). Не знаю, потеряла ли геология крупного ученого, но что она лишилась дивной красавицы – это точно. Она работала в академическом научно-исследовательском институте, занималась любимой биохимией, стала кандидатом наук, родила дочь – жизнь текла почти безоблачно.

Но от беды не застрахован никто: ни вельможа, ни банкир с охраной, ни супермен, ни топ-модель, а что уж говорить о нас, грешных. К Жене беда пришла в 1970 году, как и для многих из нас, внезапно, в виде грузовика, вылетевшего на тротуар, когда она безмятежно шла на работу. Перелом позвоночника, полный паралич ног, полтора года в больнице, заточение в квартире. Она не смогла преодолеть страх перед соседями, которые знали ее девочкой, потом веселой студенткой, потом счастливой женой и мамой. При советской власти в память об отце ее летом еще как-то принимала "Кремлевка" (Центральная клиническая больница), и внешний мир тогда расширялся до высокой ограды этой недоступной для простых смертных территории. Все аллеи громадного парка были ею исследованы. Но времена переменились, и многие годы Женя безвылазно лежит и сидит дома.

Второй раз я подружился с Женей, когда лежал в Институте нейрохирургии. Сестры и няни нет-нет да упоминали это имя: "А вот до Вас на этом месте лежала Женя. А вот Женя уже умела поворачиваться в это время. А вот к Жене тоже приходили толпы друзей". В конце концов кто-то посоветовал моей жене попросить у Жени нелущенного проса для противопролежневой подушки. Когда жена, собираясь за ним, по телефону спросила адрес и фамилию, как раз и выяснилось, что мифическая (повинуясь нынешней моде, я бы сказал "виртуальная") Женя была нашей давней однокурсницей.

С тех пор мы неразлучны, хотя Женя не была у меня в гостях ни разу, а я не навещал ее лет десять. Когда меня прихватит какая-нибудь хворь, я сначала звоню Жене, а потом уж вызываю врача. Слово не могу отгадать в кроссворде – первый консультант Женя. Одно время мы с ней параллельно покупали дешевые журналы со сканвордами в надежде заработать приз, но поняли, что, несмотря на ее энциклопедические познания, мою сметливость и наше общее усердие, нам ничего не светит.

На первом месте у нее кроссворды, правда, никогда и не стояли. Это и увлечением нельзя назвать, – так, баловство. А вот рисование – это всерьез и надолго. Рисует Женя только цветы. Началось это больше двадцати лет назад с самодельных поздравительных открыток, а переросло в крупноформатные акварели. Применяются и другие техники – гуашь, мелки, фломастеры. Но цветы у нее не только на бумаге. Маленький садик на балконе распускается в мае и затухает глубокой осенью. Самые желанные цветы – петуньи, львиный зев и астры.

Но на втором месте все же не цветоводство, а музыка. Около восьмисот аудиокассет с записями классики, джаза, романсов и эстрады в ее коллекции. А мюзиклы, в особенности любимые довоенные, она записывает на видео. С музыкой Женя ложится, а по определенным дням, или правильнее сказать, ночам слушает до утра музыкальные передачи по ультракоротким радиоканалам. Самые чтимые ею композиторы кому-то покажутся тривиальными, – Моцарт, Шопен, Рахманинов. Женя раньше, в прежней жизни, брала уроки пения и неплохо играла на фортепиано этих же любимых гениев, но какая игра без педалей, – пианино пришлось продать.

На третьем месте у нее аквариумистика. Рыбки в семье водились издавна, но как только Женя попала в больницу, стало не до них. И только пять лет назад к ней вернулось прежнее увлечение. На рыб она тратит ежедневно не менее полутора часов. Промыть корм, нарезать его для мальков, накормить – это тоже в удовольствие, но главное, конечно, наблюдение, созерцание удивительного подводного микромира, что приносит умиротворение и отвлекает от болей и тревог. Веселые тернеции стайкой льнут к стеклу, когда Женя подъезжает к аквариуму: "Разве что хвостами не виляют". "Черные молли" – моллинезии напоминают ей стрекоз, которых она не видела много лет. В главном 100-литровом аквариуме у нее около тридцати рыбок шести-семи видов. Неоны (их легко обидеть другим менее интеллигентным рыбам) живут в отдельной 20-литровой квартире. Третий аквариум оставлен под "детский сад". Конечно, общение с молчаливыми водными жителями – занятие все же одностороннее, хотя Женя и уверяет на полном серьезе, что наиболее смышленые узнают ее в лицо, и оно не заменяет диалог с колли по имени Герда и котом по имени Кот. Но кроме успокаивающего действия, еще важно, что человек при деле – как ей ни позвонишь, то мотыля промывает, то приплод отсаживает. Сколько раз я намекал ей, что домашнему "рыбоводству" надо придать коммерческую направленность.

Отвлекусь и добавлю, что разведение декоративных рыбок из хобби может, на самом деле, запросто перерасти в прибыльную профессию. Я знаю семейную пару, в квартире которой помещается 8 кубометров воды, а в них плавает не один килограмм дорогих рыбок, регулярно отправляемых на продажу на "Птичку" – так называют москвичи Птичий рынок, где торгуют всякой живностью от червячков до крокодилов. И все же тем, кто решил обзавестись аквариумом, надо иметь в виду, что хлопот с ним не оберешься, а за кормом придется посылать кого-то из близких.

– А тогда на каком месте у тебя книги? – спрашиваю я Женю.

– Книги вне конкурса, это не хобби, это просто вторая жизнь.

Одной поэзии в комнате больше трехсот томов. Раньше она собирала "Серебряный Век" по журналам и сама научилась переплетать. Теперь необходимость в этом отпала, – купить можно все, были бы деньги. Женя не бедствует – муж вполне обеспеченный человек, но в борьбе за свои "вредные" несколько сотен ее обидчик Воронежский авиазавод (ему принадлежал тот грузовик) потрепал изрядно нервы. Мы вместе подсчитывали инфляционные коэффициенты и сочиняли требовательные письма. Она пока победитель, я – пока нет.

Собаки – это особый разговор

Собаки – это особый разговор. И домашнее собаководство дело не менее рентабельное, чем рыбоводство. Ведь высокопородные щенки не просто милые кутята, но и большая ценность в чисто долларовом эквиваленте. Однако, дело не только в выгоде, и я не стану напоминать прописные истины о дружбе человека и собаки. Отмечу лишь, что собака умиротворяет домашние конфликты, служит средством общения с другими людьми дома и на улице, не дает расслабиться, залежаться и воспитывает чувство долга у взрослых и детей, если взять за правило прогуливаться с ней хотя бы раз в день самому.

Маленьких собачек можно приучить "гулять" на балконе. Я вспоминаю Валентину Иванову и ее белую болонку Жужу. Валя перед смертью не могла выходить на улицу, и сообразительная собачка довольствовалась лоджией. У Алексея Романова, моего соседа, маленький звонкоголосый пуделек Джемма на прогулках или сидит на коленях или прячется под коляской. Саша из Днепропетровска без ума от боксерихи по имени Мона. Благодаря Моне Саша собрал в окрестностях дома целый клуб собачников числом до 15 человек. Все "члены клуба" как-то пришли к нему на день рождения и не только пили водку, но играли в шахматы и с умилением слушали, как Мона произносит по заказу слово "мама".

Моя любимица Амга, которая была сфотографирована с хозяином для обложки первого издания книги, умерла, не дожив трех лет до выхода в свет второго издания. Она не могла похвастаться красноречием, как Мона, но понимала больше ста слов и выражений (что примерно отвечает словарю английского языка для бывших африканских колоний), а также интересовалась политикой и лаем выражала свое неодобрение, как только слышала одиозные фамилии, бывшие у всех на слуху. Особым успехом у гостей пользовался такой трюк: я заранее зная о их визите, клал на определенное место свежую "Литературную Газету" и давал команду принести именно "Литературку" ("Только смотри не перепутай, "Комсомолку" я уже прочитал"). Естественно, Амга к общему удивлению тащила то, что я просил.

Из беседы двух "собачников":
– Моя собака до того умная, что каждое утро приносит мне свежую газету.
– Представь себе, моя делает то же самое.
– Да, но дело в том, что я вообще не выписываю газет.

Во многих странах существуют школы, где собак обучают оказывать помощь не только слепым, но и колясочникам. Они охраняют, везут в гору, поднимают с пола разные предметы, выключают свет в комнате и выполняют много других поручений. Для инвалидов проводят специальные сборы, на которых инструкторы-кинологи подбирают из питомников подходящую по нраву собаку и помогают человеку и животному найти контакт и привыкнуть друг к другу. Среди колясочников с собаками устраиваются даже соревнования по многоборью. Если бы послать на них нашего Володю Кочармина с его мускулистым ротвейлером Гердой, то, во всяком случае, в гонках в упряжке этой паре не было бы равных.

Вообще же надо иметь в виду шутливое утверждение, что владельцы собак живут не только полнее и счастливее других, но и дольше, так как время общения с собакой вычитается из времени общения с людьми.

Каких животных я еще не упомянул. Да, конечно, птиц. Здесь и канарейки, и домашние куры (не дворовые, а именно домашние), и волнистые попугайчики. Птички, как и рыбки, не только отвлекают от бредней и досад, не только успокаивают порой разбушевавшиеся нервы, но и могут приносить в семью вполне серьезные доходы. Игорь Мишаков держал пару попугайчиков для себя и серьезно селекцией не занимался. А ведь в крупных городах России есть целые клубы любителей разнообразных птиц, в частности певчих кенарей, как, кстати, и клубы аквариумистов. Есть, правда, по мнению Игоря, одно "но": все пернатые стремятся занять в комнате "господствующие высоты", стало быть, клетку, если заботиться о самочувствии птиц, тоже желательно держать повыше, поэтому общение с ними колясочнику неудобно. Учитывая это, наверное, имеет смысл сделать клетку опускающейся через блок со шнуром. Если у вас нет своих животных, то почему бы вам, в конце концов, не сходить в зоопарк? Там вы получите такой эмоциональный заряд, которого хватит на неделю. А нет зоопарка, то просто в парк или ближайший лес, – послушать пение птиц, – тоже снимает напряжение и вселяет тихую грусть.

Сейчас смешно спрашивать о том, часто ли колясочники бывают в кино в своих городах. Само такое понятие, как кинотеатр, у нас отмирает и забывается, как перестали существовать рыночные балаган с петрушкой и аттракцион с мотогонками в "бочке" по вертикальной стене. (Кстати, насколько я знаю, спинальники, травмированные в этих смертельных трюках, получали пособие из "общака" своей гильдии "бочкарей"). Но театры, концертные и выставочные залы пока, слава Богу, живы. К заядлым театралам я себя не отношу, но иногда подмывает посмотреть спектакль, о котором судачит вся культурная Москва, или увидеть игру знакомого по кино актера. Так я застал живым в еще неразделившемся МХАТе великого Смоктуновского в многочасовой инсценировке романа Салтыкова-Щедрина "Господа Головлевы", где Иннокентий Михайлович блистательно играл Иудушку. Сначала среди московских театров я выбирал самые доступные, вроде театра имени Ермоловой или имени Пушкина, в которых нет ступенек. Потом стал отваживаться на второй этаж театра Вахтангова, малый зал МХАТа им. Чехова и даже на Большой зал Московской консерватории с его величественной мраморной лестницей, по которой меломаны затаскивали меня на руках.

Колясочники

Но первый театр, в который я рискнул отправиться, был в Евпатории. Я не посещал его со дней пионерско-лагерного детства и не заглянул бы в него еще сто лет, если бы там не давал единственный концерт великолепный украинский оперный тенор Анатолий Соловьяненко, рано ушедший из жизни. В 70-ые годы он был в расцвете творчества. Я приехал в Евпаторию из соседнего города Саки, но так в то время увлекался его голосом, что, кажется, мог бы приехать специально и из Москвы. В театре был аншлаг, у кассы в ожидании брони толпился разряженный люд. Наконец "выбросили" билеты на балкон. Мне тоже пришлось взять такой билет, но я не собирался подниматься по лестнице, поэтому попросил администратора открыть дверь в партер. В Евпатории много своих колясочников, в основном это полио и ДЦП, но ведут они себя "прилично" и по театрам не шастают. Поэтому моя просьба театральному чиновнику не понравилась, и он стал отчитывать меня за дерзость, потом твердить, что на крутом спуске коляска не удержится и нес еще Бог знает что. Однако, под натиском общественности, которая встала на мою сторону, ему пришлось уступить и изъять два кресла с последнего ряда, чтобы на их место втиснуть коляску. После концерта я в душе праздновал победу не только над собой, но и над косностью и бездушием. А Соловьяненко я слушал второй и последний раз в знакомом с детства Симферопольском уютном театре имени Горького. Это был бенефис певца в опере "Лючия" в постановке его родного Донецкого театра.

Десять лет назад на пике интереса к инвалидам Фонд милосердия и здоровья закупал по несколько билетов на лучшие места в партере на спектакли Большого Театра для опорников, в том числе для двух колясочников с сопровождающими. За несколько лет здесь побывали сотни калек не только из Москвы и Подмосковья, но и из других городов и сел. Я, будучи организатором фестиваля "Воробьевы Горы", всегда заказывал билеты для гостей. Самому мне посчастливилось побывать не только на нескольких премьерах, но и услышать сольный концерт знаменитой каталонки Монсеррат Кабалье, которая, кстати, неоднократно приезжая в Москву, берет опеку над нашими детьми-инвалидами.

В партер Большого Театра ведет лестница, и нам всегда помогали сотрудники охраны. В Цирке на Цветном Бульваре, который теперь носит имя Юрия Никулина, таких сложностей не возникает. Здание отреставрировано финнами, а значит, инвалиды не забыты. Освоили москвичи также концертные залы "Олимпийский" и "Россия". В последнем часто устраиваются благотворительные концерты, на которых присутствуют десятки колясочников. Что касается выставок и музеев, то особого упоминания заслуживает Третьяковская галлерея в Лаврушинском переулке. Опять же благодаря финнам мы можем оказаться в главных ее залах на втором этаже с помощью подъемника, прикрепленного к перилам лестницы. Даже на несколько ступенек в переходах установлены подъемники. Нынешняя обновленная Третьяковка – это вам не Эрмитаж и не Русский музей, в которых и сам натерпишься, и носильщиков-бедолаг пожалеешь. Так что, если кто-то из столичных гостей захочет увидеть своими глазами Владимирскую Богоматерь, рублевскую троицу, шишкинских медведей, репинских бурлаков и "Явление Христа народу" Иванова, то сделать это можно запросто.

И все же, если не считать коллективных выходов в упомянутые и иные "очаги культуры", колясочники редко чтут их своим посещением. Во всяком случае, за многие годы мне лишь пару раз встретились "коллеги" на выставках в Доме художника, и оба раза я чувствовал себя неловко, не зная, как себя вести – то ли делать вид, что мы такие же обычные посетители, как десятки здоровых людей вокруг, то ли кидаться знакомиться. Я, помню, посчитал самым подходящим удостоить "товарищей по несчастью" одобряющей полуулыбкой-полукивком, и они так же молча поприветствовали меня (один раз это была девушка с мамой), как будто мы принадлежали к тайной организации и находились здесь по заданию центра. Похоже вел себя Штирлиц во время нелегальной встречи с женой в кафе. Эта напряженность как раз и свидетельствует о необычности и редкости таких встреч.

Со своими ссылками на Моцарта, Лючию де ля Мермур и Третьяковку с ее косолапыми мишками, боюсь прослыть у молодежи дремучим старцем, чуть ли не с каменным топором в руке. Срочно исправляясь, спешу перескочить прямо к Интернету: так же, как десяток лет назад появилось ставшее повальным увлечение видеокультурой, так в наши дни набирает силу всемирная сеть, опутавшая все прогрессивное человечество. Интернет можно рассматривать в какой-то мере как замену коротковолновой связи на новом этапе развития электронной цивилизации. Интересно, изменил ли ей с Интернетом радиолюбитель из Волгограда, которого я упомянул в первом издании книги?

Слов нет, Интернет – занятие не для малообеспеченных, и все же я знаю не одного колясочника, которые почти ежедневно "лазают" по паутине, создают свои сайты, ищут единомышленников и друзей, интересуются общественными организациями инвалидов у нас и за рубежом, новостями реабилитационной техники, и даже пытаются конструировать спортивные коляски. Мало того, мне известен случай виртуального знакомства двух колясочников – она наша, он – англичанин, которое переросло во вполне реальную любовь. Парень приехал на Рождество в Россию к своей "далекой невесте" (был такой стародавний советский фильм) и, вернувшись в Королевство, уже заказал ей визу и билет до Лондона. Постучу по деревяшке, но дело, похоже, идет к свадьбе.

Для инвалида диалог по Интернету безусловно привлекателен тем, что долгое время позволяет скрывать свои физические недостатки, т.е., по существу, обманывать партнера доверием. Но вообразим ситуацию, когда Интернет станет массовым и два разнополых колясочника будут изображать: один – Шварценеггера, а другая – Клаудию Шиффер. В итоге они захотят встретиться очно, причем каждый в надежде, что его обман будет прощен. Уже заговорили об электронном сексе, который встал на замену просмотра порнофильмов. Ну что ж – дело-то хорошее, но, на мой взгляд, куда проще и дешевле не морочить людям голову, а, как в известном анекдоте, "сменить руку", не влезая в сеть. А еще нагляднее самому заняться фотосъемкой натуры и даже секса. Вы уже прочитали об этом в предыдущей главе.

* * *

Тема увлечений и устремлений души человека неисчерпаема. Музыки я коснулся краем пера, но ей сродни и поэзия – музыка слов.

Ксения Богомолова живет в г. Заводоуковске Тюменской области. С раннего детства больше 20 лет она больна миопатией. Вот выдержка из ее короткого и на удивление оптимистичного письма: "Живу я в небольшом, но уютном зеленом городке вместе с родителями и младшим братом. Он болен той же болезнью. Во дворе обитает наш хитрый рыжий пес Ватсон, пятый член семьи. После школы я училась живописи в Народном университете искусств, а сейчас заканчиваю заочное обучение в Москве. Будущая профессия – культуролог. По договору работаю в местной прессе. Мои стихи и рисунки победили на областном фестивале творчества. Кроме литературы и живописи, увлекаюсь классической музыкой, изучаю английский язык и эсперанто. Надеюсь с помощью иностранных языков найти новых друзей по переписке." Ксения сообщила свой адрес: 627100, Заводоуковск Тюменской обл., ул. Ворошилова, д. 536, кв. 5 и прислала стихи:

Не всем достался легкий путь,
Одним – дожди, другим – тревоги,
Но не сворачивай с дороги
И в счастье верить не забудь.

И если черная печаль
Накроет вдруг своею тенью,
Не изменяй в душе терпенью
И посмотри с надеждой вдаль.

Все люди – птицы, и парить
Призванье каждого, а птице
Не место в клетке иль темнице –
Она должна на воле жить.

В полете верится легко
Во все волшебные мечтанья.
Свободы слышится дыханье
И видно в небе далеко.

Мне пришлось прочитать много "самодельных" романтических стихов на тему судьбы и преодоления, но это стихотворение Ксении легло на душу, и я услышал, как оно просится на музыку.

* * *

Как удивительно похожа на семью Богомоловых другая семья из Ульяновска: бабушка, мама и двое детей Лена и Андрей по фамилии Токарчук. Любовь Константиновна так сказала журналисту Льву Захарьину: "Судьба жестоко поступила с моей семьей – двое детей передвигаются в колясках, но это не выбило меня из колеи. Мне бы горевать, а я считаю себя счастливой матерью". Они не чураются людей, в доме постоянные гости. Андрей заканчивает школу, а Лена пишет стихи, на которые сочиняют песни, и учится в Московском литературном институте.

Я верю в чудо,
А чудо верит в меня.
Рыдать не буду,
Когда упаду с коня.

Во многих городах давно возникли поэтические объединения инвалидов. Они встречаются, читают свои стихи и, несмотря на трудности с деньгами, издают сборники и участвуют в фестивалях творчества, которые проводятся региональными и центральными организациями ВОИ. В их рамках проходят выставки живописи, декоративных работ, вышивок, плетения, резьбы по дереву, чеканки, игрушек, кукол и многого другого, к чему стремится душа. А людей с острым и парадоксальным умом влекут афоризмы. Сборник крылатых выражений, не чужих, а собственных, приготовил шейник Алексей Чубов, журналист из Ростова на Дону.

Ольга Каменева после миелита с детства в коляске. Девочкой она попала в дом-интернат. Как многие, если не все, она пережила и замкнутость, и стеснительность, и ощущения себя, как изгоя общества. Выезд за ограду интерната был для нее табу. Но однажды ей так захотелось мороженого, продававшегося в киоске неподалеку, что она решилась на невозможное – пересекла возведенную самой собой границу. С мороженого все и началось: Ольга вырвалась из дома-интерната (конечно, не без помощи друзей "на воле"), получила квартиру, поступила на филологический факультет лучшего университета страны, закончила МГУ в 1998 году и поступила в аспирантуру. Да, чуть не забыл главного – шесть лет назад родила сына Ваню, а еще, будучи в интернате, создала общество взаимопомощи по переписке "Искра" и издала сборник стихов. (О работе "Искры" читайте в книге "Как это было", см. список литературы.) Ольга, как многие другие колясочники, член литературного объединения "Друза" (телефон в Москве 353-42-98). Ее жизненное кредо как нельзя лучше выражено этой строфой:

Пусть в лицо плюется ветер,
Жаля каплями дождя.
Все равно мне солнце светит,
Солнце будущего дня.

Стихи пишет Володя Валов из Кемеровской области. На Ольгу он похож и тем, что тоже выбрался из дома-интерната. Он лауреат двух творческих фестивалей, его стихами заинтересовался неспроста композитор Лученок. Не странно ли, что многие поэты-инвалиды живут или жили в домах-интернатах, местах, если вспомнить Маяковского, "для поэзии мало оборудованных":

Владимир Сорокин, церебральник из Петербурга, Александр Миронов из Новочеркасска – тоже интернатовские. Это сашина строка стала девизом Второго фестиваля творчества инвалидов: "Добру и пониманью путь открыт".

Олеся Лебедева больна мышечной дистрофией. Ей немногим больше двадцати. Она живет в живописнейшем и поэтичном уголке Подмосковья – на берегу Истринского водохранилища. Общение с природой, возможно, и побудило Олесю писать стихи, которые вместе с произведениями других самодеятельных поэтов вышли в двух сборниках.

Татьяна Бакланова, поэтесса из смоленского города Рославль, женщина уникальная по своим талантам. Она издала два сборника стихов. А как она поет старинные смоленские песни, подслушанные у бабушки!

При Московском обществе инвалидов делались попытки создать театральный коллектив. Ребята долго и увлеченно репетировали, и не их вина, что дело не было доведено до конца, хотя несколько спектаклей они все же успели показать. Наверное, нужно быть дисциплинированным и упорным немцем, чтобы не только создать в Мюнхене "Кабаре калек", но и успешно разъезжать по свету с гастролями. Они дважды приезжали в Москву и выступали на театральных подмостках со сценками из жизни инвалидов и музыкальными номерами. Были там и танцы в колясках.

Румба в исполнении Натальи Лариной и Андрея Гурджиева

Рис. 43 (фото). Румба в исполнении Натальи Лариной и Андрея Гурджиева. Фото Н. Кудина

Я не призываю всех тут же пуститься в пляс, но подумать есть над чем. Ведь жизнь идет и, скорее всего, она одна. Но даже, если вы убежденный сторонник теории реинкарнации и рассчитываете потом перевоплотиться в трудолюбивого муравья, ученого кота или полинезийца, поглощающего "баунти" в своем кокосовом раю, вам уже никогда не удастся ни запечатлеть на фото любимую женщину, ни завести переписку с эскимосом на его родном языке, ни даже склеить из спичек избушку на курьих ножках. Так что не откладывайте все это на потом, а делайте, пока вы в этой жизни.

Назад Оглавление Далее