Библиотека

Глава 18. Как делать деньги (часть 2)

[часть 1] [часть 2]

* * *

У меня накопилось множество других примеров, когда тяжелые инвалиды не сидят или не лежат сложа руки, а неплохо зарабатывают и содержат семьи. Продолжу, если читатели еще не утомились, в несколько сумбурной последовательности:

В последнее время становится хорошо оплачиваемым труд переводчиков. В бюро переводов одна страница текста, в зависимости от распространенности языка, трудности и срочности, оценивается в несколько долларов, а в некоторых совместных издательствах перевод одной страницы на английский язык стоит 5-8 долларов, и, хотя месячный заработок при таких расценках будет не намного выше пособия по безработице в США, в наших условиях он окажется втрое-вчетверо выше, чем у шахтера в Воркуте.

Некто пришел по объявлению о приеме на работу в бюро переводов. Его спрашивают:
– Вы знаете английский?
– Нет.
– Немецкий? Может быть, иврит?
– Откуда. Я вообще не владею языками.
– Так зачем же вы пришли???
– Я пришел сказать, чтобы вы на меня не рассчитывали.

С 1990 г. в Москве существует Региональная организация переводчиков-инвалидов, в которой работают 25 человек, в основном, колясочники. Кроме стандартных европейских языков, здесь переводят с финского, японского, фарси, сербско-хорватского, шведского и др. Костяк фирмы обеспечен персональными компьютерами и доступом в Интернет. Сейчас стало сложнее получить работу от фирм-заказчиков, но когда это удается, заработок переводчика не падает ниже 100 долларов. Во всяком случае члены этой ассоциации могут позволить себе на кровно заработанные деньги раз в год оплатить лечение в крымском санатории или съездить с туристической группой за границу. Руководила организацией Анна Большакова. О ней я расскажу позже в главе "Такова c'est la vie".

Объявление:
"Перевожу с еврейского, немецкого и армянского на Новодевичье и Ваганьковское".

Москвичи, сидящие в колясках по домам, объединились в кооператив МИКО, который организовал Игорь Болотов. Под крышей (в хорошем смысле слова) этого предприятия тоже работают переводчики и редакторы, а также бесплатная биржа труда. Благодаря регулярной рекламе в московских газетах, в информационное бюро биржи обращаются и инвалиды в поисках работы, и их потенциальные работодатели. А сейчас в связи с положением о квотировании рабочих мест, занятых инвалидами, которое принято Правительством Москвы, все больше фирм и организаций готовы заполучить в свой штат инвалидов, чтобы избавиться от штрафных санкций. В некоторых из них инвалиды работают всерьез, в основном, на своих домашних телефонах, в других – номинально, но свои 10-20 долларов они при этом имеют.

Вообще же работа на телефоне, если к ее поиску подойти основательно, может принести гораздо более ощутимый заработок. Вопрос в расторопности и настойчивости ищущего. Мирон Вилянский после нескольких попыток найти работу по объявлениям в газетах, решил взять инициативу в свои руки и сам дал сведения о себе в московское рекламное издание с подходящим названием "Из рук в руки". И что бы вы думали? В ответ последовало несколько десятков звонков, из которых Мирон выбрал наиболее привлекательное предложение одной строительно-ремонтной фирмы. Для нее он стал подыскивать клиентов по телефону. Регулярно раз в две недели к нему на дом привозят оговоренную плату, которая в 10 раз превышает прежние телефонные заработки.

Анатолий Куликов организовал в Красноярске справочную телефонную службу, в которой задействовано около 200 инвалидов, прежде всего, настолько тяжелых, что делает невозможным их использование в других сферах. Он создал справочную систему для населения о работе, услугах, по поискам партнеров и клиентов. Для работы нужны всего две вещи – домашний телефон и, главное, желание. Важно еще и то, что через эту справочную сеть развивается предпринимательство самих инвалидов. Им помогают найти сырье, инструменты и прежде всего рынок сбыта. Инвалиды-надомники, работающие на телефонах, считает Анатолий, наиболее успешно заполняют социально-трудовую нишу, где не только не уступают здоровым людям, но в чем-то и превосходят их.

Тамара Жилейкина живет в Волгограде. Долгие годы, казавшиеся невыносимыми и нескончаемыми, она, спинальница, маялась с семьей в единственной комнате коммунальной квартиры, куда не умещалась даже коляска. Каково было ей, женщине, когда нельзя попасть в туалет и ванную. Письма ее были полны отчаяния. Городские власти, как оказалось, не всегда бывают бездушными. Семья получила наконец трехкомнатную квартиру, но Тамара не забыла о своих мытарствах и стала помогать другим. Она завела самостоятельно бюро знакомств, причем руководствуется неординарной экономической идеей, что объединение колясочников в семьи будет способствовать сокращению расходов государства на жилплощадь и услуги. Возможно, этот пример попал не в тот раздел книги – вряд ли Тамара зарабатывает что-то на своей общественной работе, но если она попробует расширить свою информационную сеть и добавит какие-то другие услуги, то почему бы и нет?

Редко, но бывают случаи, когда тяжелого инвалида после травмы или болезни не отпускают с прежней работы, и начальство при этом смотрит сквозь пальцы на всякие должностные инструкции и законодательство о труде. Конечно, это относится только к высококлассным специалистам. Борис Фертман около 30 лет проработал на заводе "Электросила" в Ленинграде-Петербурге и за все это время он ни разу не появился в конструкторском бюро, где трудятся его коллеги, многих из которых он знал только по фамилиям. Рабочим местом Борису служила кровать с откидным столиком, на который в последние годы он клал компьютерную клавиатуру.

Давным-давно во время командировки Борис неудачно прыгнул в Волгу и сломал шею. Беды наваливались одна за другой: тяжелая почечная недостаточность, и он остается с одной почкой. Передозировка антибиотиков приводит к глухоте. Передвигаться он сам не мог. Но и в таком состоянии Борис не только продолжал трудиться, – он умудрился защитить диссертацию, а также вместе с неразлучной Линой вырастить и воспитать сына, писать стихи и прозу. Обязательно закажите в издательстве "Здравствуй" в Перми его книгу "Разорванный круг". Борис Фертман тяжело умирал в декабре 1997 г. Поскольку он очень давно, и то крайне редко, выбирался в люди, его, кроме самых близких друзей, мало кто знал в лицо, но его жизнь иначе как героической не назовешь, и для меня она будет служить вечным примером стойкости, высокого достоинства и борьбы с жестокой и несправедливой судьбой.

Игорь Лосский – другой шейник, тоже кандидат наук, добился всего светлой головой и упорством. В отличие от Бориса Фертмана, он "крестился" не в Волге, а в ташкентском канале. Много лет он проработал старшим научным сотрудником в Академии Наук Узбекистана, а в последние годы его пригласили в совместный с американцами проект, связанный с инвалидными проблемами. Он организовал в одном из районов Ташкента службу социально-правовой информации для спинальников.

Еще об одном необычном человеке я не мог не вспомнить с теплотой. Ему, как и Борису с Игорем, не пришлось переучиваться после того, как он оказался в коляске. Игорь Пучков учил немецкому языку вполне благополучных ребят в обычной средней школе г. Белгорода. Согласитесь, пока не совсем привычное зрелище – школьный учитель на коляске. Я все допытывался у Игоря, как реагируют на него пятиклассники. – "Вполне нормально. Быстро привыкают". Полагаю, он не кривил душой – его безудержный оптимизм и умение расположить к себе наверняка отвлекали даже самого отпетого сорванца от желания подложить кнопку под колесо учительской коляски. Не знаю, пригодился ли сотням его учеников немецкий язык, но в чем я абсолютно уверен – Игорь Пучков своим примером преподал им уроки поважнее. У него была чудесная дружная семья. Вместе с женой Людмилой они родили и вывели в жизнь троих дочерей, одна краше другой.

Игорь – не единственный школьный учитель-колясочник, кого я знаю. В московской средней школе во время телевизионной съемки я познакомился с Натальей Деревягиной, преподавателем английского языка. У Натальи болезнь Литтля (одна из форм ДЦП). Я был на ее уроке и по душам разговаривал с директором школы. Несмотря на высокую квалификацию ее как лингвиста (Наташа закончила Институт им. Мориса Тореза) и нестандартную методику обучения, отношение к учителю на коляске неоднозначное и среди коллег, и у родителей, хотя сами дети к ее необычному виду давно привыкли. Но вот и директор, который мне показался человеком современных открытых взглядов, считает, что учитель, как актер или проповедник, должен обладать внешней притягательностью.

Наташа после смерти родителей жила одна недалеко от школы, и на уроки ее возили ученики. Конечно, нескольких уроков в неделю не хватает на жизнь, и она подрабатывает частными уроками на дому. Я не видел ее года три, а совсем недавно повстречал на фестивале "Воробьевы Горы". Она радостно общалась со всеми, была в приподнятом настроении, даже умудрилась с чьей-то помощью вскарабкаться на лошадь и похвасталась мне, что ее одиночеству, кажется, пришел конец, хотя со школой, возможно, придется расстаться, – обстановка в коллективе учителей не располагает к работе, а в конкуренции со здоровыми коллегами дирекция отдаст предпочтение не инвалиду. Правда, Наташа не из тех, кто опускает руки при столкновении с несправедливостью или неудачей – она сказала, что будет отстаивать свои права.

На фото: Дмитрий Уханов, председатель обнинской организации инвалидов на колясках – "Оранта".

Дмитрий Уханов, который вместе с отцом был в первом издании книги на фото, сидящим в колясочно-велосипедном тандеме, за это время закончил аспирантуру и преподает на кафедре прикладной математики Института ядерной энергетики в г. Обнинске Калужской области. Он читает лекции и ведет практические занятия со студентами, сидя в коляске. Основная сложность, как он считает, состоит в том, что из-за слабых пальцев трудно писать мелом на доске. Все остальное он преодолел.

Еще один педагог, о котором хочется поведать, спинальник Леонид Гузман. Коммерческая жилка была в нем всегда: сначала просто приторговывал, как многие в 70-80-ые годы, потом зарегистрировал свою фирму "Инвабизнес", которая приносила достаток, но не моральное удовлетворение. В конце концов, учитель по образованию, Леонид вместе с женой учредили в Самаре государственный образовательный пансион. Он объединяет детсад, подготовительные (переходные к школе) детские курсы и начальную школу с гуманитарным уклоном. Это означало обычные уроки + усиленный иностранный язык + хореография + живопись. Обучение в садике и школе бесплатное за счет РОНО с оплатой только за дополнительные предметы. Чтобы получить средства для развития, директор решил снабжать другие школы чистыми продуктами и открыть там свои буфеты. Для этого Гузман купил две "Газели". Леонид считал, что полностью реализовал себя.

К сожалению, этот, следующий и некоторые другие примеры относятся к людям, ушедшим из жизни уже после выхода книги из печати, и в редакции для Интернета мне приходится переводить глаголы из времени настоящего в прошедшее.

Редкий пример быстрой и, главное, разносторонней реабилитации (профессиональной, социальной, психологической, бытовой, сексуальной – какой угодно) являл собой Петр Симоненко. У него была бытовая травма позвоночника конца 80-ых годов. Уже спустя год он приступил к прежней работе в Институте белка Российской Академии наук. Он живет в научном городке Пущино на Оке в 100 км от Москвы. Ежедневно, как все научные сотрудники, Петр отправлялся в институт. Высокий берег Оки довольно крутой, так что на работу приходилось не меньше километра подниматься в гору. У него активная коляска, и для передвижения он отталкивался лыжными палками, а одно время зимой и вообще ездил на лыже-санях.

В институте у Петра существовали две главные проблемы, не считая научных, – узкие двери туалетов и высокие лабораторные столы. Лестницы не в счет – их он освоил и мог не только самостоятельно спуститься, но и подняться на любой этаж, если задерживался допоздна, когда лифты отключены. Приятнее всего работалось на компьютере, клавиатуру которого можно положить на колени, а самому откинуться в коляске, чтобы отдохнула спина. Научная тема, в которой участвовал Симоненко, связана с бесклеточным синтезом белка. Знать, как протекают реакции, важно для биохимии и медицины. Этими разработками заинтересовались американские ученые и даже стали покупать их у нас. Коляску фирмы "Майра" институт купил Петру из этих валютных доходов. По обмену учеными Петр Симоненко ездил на несколько месяцев в США. Нет нужды разъяснять, что и летел он безо всякого сопровождения и до места добирался и там жил один.

Пока Петр не женился, у него по вечерам были те же заботы, что и у всех – магазины, стряпня, постирушки. Его плотная фигура примелькалась на улицах небольшого городка, и не столько из-за коляски, сколько потому, что он пренебрегает верхней одеждой даже зимой. Всегда на нем были футболка и спортивные штаны. Правда, однажды пижонство его подвело – он отморозил колено и в сильные морозы стал одевать валенки. В магазинах в первое время народ расступался, пропуская его без очереди к прилавку, но Петр быстро отучил сограждан: "Все стоят – и я... сижу."

Я познакомился с Петром Симоненко летом 1990 г. в Саках, когда он, тогда еще "желторотый" спинальник, приноравливался к режиму нашей группы гонщиков, тренировавшейся перед пробегом в Севастополь. Он только-только выписался из больницы, а уже хотел рискнуть и увязаться за нами в 80-километровую однодневную гонку. Конечно мы его отговорили. Но через год Симоненко приехал на фестиваль "Воробьевы Горы" (приехал, конечно, один на рейсовом автобусе) и занял первое место на "пятерке" и второе в борьбе на руках.

Машиной Петр не обзавелся и летом к родителям в Симферополь ездил сначала один, а потом с Аленой на поезде. Однажды мы ехали в одном купе на лыжные соревнования в Екатеринбург, так он уступил нижнюю полку Зине Емлиной, которая вполне сносно по нашим меркам ходила. Как-то я, будучи в Крыму, заехал в центр столицы и увидел за столиком летнего кафе Петра с женой и друзьями. "Надо полностью принять новую жизнь и радоваться ей, сколько возможно, – говорил Петр, – ведь здоровый человек проживает одну жизнь, а мы с тобой две". И в этой шутке был глубокий смысл. Самое удивительное в нем даже не то, что он чувствовал себя равным среди равных, а то, что и других он заставил относиться к себе, как к равному. Ведь не случайно же в институте не просто "терпели" инвалида I группы со стопроцентной потерей профессиональной трудоспособности, а называли его незаменимым. Значит, врут медицинские справки, – не все было потеряно. Несколько лет назад в семье Петра и Алены родилась дочь Настя, а спустя три года сын Антон.

Как-то, уже после того, как я написал этот отрывок о Петре, у меня зазвонил телефон. Я сразу узнал Петю по голосу и, судя по чистоте связи, решил, что он приехал по делам в Москву. Не тут-то было – он звонил из Калифорнии. "Надолго там залип?" спросил я. – "Пока подписал контракт на три года, а там видно будет. Из Пущино, во всяком случае, пока не выписался. После появления Антона, я осознал, что прокормить семью в России не смогу. А здесь мне положили в год... – он назвал безумную цифру, – так что сняли дом с гостиной и двумя спальнями, купили машину, на которой ездит Алена. А я на работу, как и в Пущино, на коляске – так быстрее. Занимаюсь, как дома, биотехнологиями... Что Вам прислать: может быть, каких-нибудь супервитаминов?" Я поблагодарил Петю, порадовался тому, что он с семьей хорошо устроился, и пожалел, что нескоро его увижу*.

* К несчастью, я так и не увидел Петю. Осенью 2000 г. в Пущино в конце отпуска, накануне отъезда с семьей в Америку его сбила машина. Негодяй, имеющий "крышу" в правоохранительных органах, скрылся.

Земляк Петра Симоненко бывший симферополец Валерий Грачев давно живет в Днепропетровске. Он кандидат технических наук и руководитель фирмы, связанной с серьезными космическими проектами и имеющей дело с не менее серьезными суммами. Последнее подтверждается интересом к ее деятельности не только космонавтов, но и крутых братков, которые пытались спалить офис. Я даже не пытаюсь вдаваться в суть того, чем занимается Валерий, но то, что он ездит на новом "Фиате" и звонит домой из санатория, не считая минут, по мобильному телефону, не может не вызывать уважения.

Но вот совсем близкий пример: в санатории им. Бурденко врачом-кардиологом долгие годы работал Сергей Попович, и мало кого удивляло, что он шейник-колясочник. Это не мешало ему квалифицированно расшифровывать кардиограммы и консультировать больных. Сергей получил травму во время учебы в Крымском мединституте и заканчивал учебу уже инвалидом I группы.

На фото: Юрий Науменко (справа) продавец крымских сувениров на набережной родной Ялты.

Еще с одним крымчанином я повстречался летом 1998 г. на набережной Ялты. В жемчужине Крыма вместе с женой Любой живет Юрий Науменко. Для обитателей отдаленных сел или Крайнего Севера их жизнь должна казаться медом: море под боком, пальмы, магнолии и персики с инжиром. Так вот: Юрия я встретил в сентябре, и он удивил тем, что за все лето в море не купался ни разу. Собственного сада нет, а фрукты на рынке не укупишь на пенсию в 15 долларов. Люба и Юра ездят на югославских рычажках, для которых на Украине резину не достать. Год назад Юра получил бесплатно "Таврию", которую кроет на чем свет стоит, и не верит, что на такой же машине я доехал из Москвы. Юрий зарабатывает традиционным крымским ремеслом: зимой заготавливает, а летом продает курортникам сувениры из раковин и сушеных крабов. Летние заработки семья растягивает на весь год. Приходится вертеться – на набережной таких торговцев не он один. Но все равно хорошо, – свежий морской ветер и среди народа (см. цветное фото).

Около дивной Андреевской церкви, которая высится над Подолом, вместе с другими киевскими художниками выставляет свои картины Александр Дорошенко. Здесь постоянно толкутся иностранцы, на них и делается основная ставка. Городские пейзажи, написанные Александром маслом в романтической манере, ушли в Чехию и Польшу, Германию и Ирландию, Голландию и Англию, Израиль и США. Одну картину у него украли прямо с этого уличного вернисажа. Соседи-художники шутят: "Значит, становишься классиком". После 9-ого класса Республиканской художественной школы им. Шевченко летом у бабушки в деревне Саша нырнул. Дальше все известно. Это случилось в 1977 г. Лишь спустя 7 лет он нашел в себе силы восстановиться на учебу, а до этого родители плели сетки-авоськи, зарабатывая сыну-инвалиду взрослую пенсию, пока тот бил баклуши. В школу переростка брать не хотели, но Саша написал письмо в министерство, в котором упомянул Ломоносова, выучившегося грамоте чуть ли не в 20 лет. Пример великого ученого подействовал. Но учился Саша на дому. Натурщиц не приглашали – он делал копии с работ мастеров. Экзамены сдавал очно. После школы Дорошенко поступил на искусствоведческий факультет Киевского института искусств. Группа оказалась хорошей: "Где сегодня лекция? На третьем? Вперед!" – По лестнице вчетвером на руках.

Сейчас Александр Дорошенко член Союза художников Украины, участник многих выставок. Кроме продажи картин, что существенно, но нерегулярно пополняет бюджет семьи, в его мастерской по заказу делаются рамы. С Леной он познакомился через 8 лет после травмы. Ее родители выбором единственной дочери поначалу были крайне недовольны. Дело дошло до разлада и побега из дома. "Сейчас, – говорит Саша, – меня любят, и в сравнении с другими родственниками мой рейтинг довольно высок". В 1990 г. после курса из 15 уколов стрихнина и витамина В1 в семье появился Максим.

После сноса старой квартиры новое жилье выбирали тщательно. Главное условие – грузовой лифт и минимум ступеней. Одновременно со строительством дома соорудили и пандус, по которому Саша может подняться сам. После "Жигулей" он приобрел подержанный "Опель" с коробкой-автоматом, а как получил права, распространяться не стал: "Шейникам очень трудно выбить легальное разрешение на вождение – они попадают в черный список. Колясочник вообще-то не должен домогаться каких-то льгот, он должен всего добиваться сам, но главное, чтобы для этого были созданы хотя бы минимальные условия. Вот разрешили бы сдавать экзамены по вождению".

На фото: Александр Дорошенко, член Союза художников Украины. Неважно, что кисти рук слабы, важнее, что кисть мастера тверда.

Работает Саша быстро, пишет без предварительных этюдов сразу несколькими кистями – одна в руке, две-три в зубах. Как-то в Саках нажил на море "приключение", и долгое время, пока не зажило, пришлось работать, лежа на животе. Был сначала у художника Дорошенко этап творчества, когда он писал, например, Богоматерь с младенцем с лицом, искаженным от боли, или ангела с подбитым крылом, но теперь этот период закончился (см. цветное фото).

С другим художником, вернее, художницей Ириной Охапкиной я познакомился годом раньше в тех же Саках. Она живет в Свердловской области и травму позвоночника получила в автокатастрофе в 1983 г. До этого она успела закончить Нижне-Тагильское художественное училище, а после травмы по заказу двух ювелиров – отца и сына, стала готовить шкатулки с миниатюрной росписью для их изделий. Расписные работы Ирины стали распространяться не только в России, но нашли сбыт даже в Голландии. Дальше – больше: за границей возник спрос на писанки – пасхальные яйца. Если классно расписанное яйцо стоит в полтора раза дороже месячной пенсии, то ясно, почему Ирина стала работать только на эти заказы. Правда, иногда она берется удовлетворять своеобразные вкусы "новых русских" и пишет для них пейзажи с замками и водопадами.

Ирина для меня интересна не только своим творчеством и удачным трудоустройством. Через год после травмы ей была сделана многообещающая операция по методу профессора Юмашева (грубо говоря, сращивание нервных корешков в обход травмированного участка спинного мозга, вроде того, как на дорогах при ремонте устраивают объезды). Я встречал нескольких ребят, которые в свое время согласились на этот эксперимент, и не знаю ни одного, у кого бы в результате хоть что-то изменилось к лучшему. Ирине тоже обещали, что через 1,5 года она поднимется. Увы, чуда не произошло и на этот раз. Но вдруг спустя 10 лет (!) у нее стала появляться тактильная (при прикосновении) чувствительность в пальцах ног, которая в течение месяца восстановилась по всей парализованной части тела. К сожалению, это не сопровождалось возрождением движений, а кожа осталась бесчувственной к температурным воздействиям.

Вернемся, однако, к пасхальным яйцам. В санатории "Сергиевские Минеральные Воды" несколько лет назад встретились два человека Надежда и Владимир. Сейчас они носят одну фамилию Одарица и оба живут в Москве. Надя работала школьной учительницей в Тульской области и попала в автокатастрофу 7 лет назад, а Володя еще раньше неудачно нырнул в Кузьминский пруд (спустя год, кстати, его засыпали). Расписывать яйца Володя научился у другого шейника, инвалида с детства Юрия Карелина, и потом передал опыт молодой жене. Работа эта кропотливая и тонкая. На роспись одного яйца уходит полдня, а если делать это не по шаблону, то и больше. Но труднее со сбытом. Писанки покупают в основном иностранцы на так называемых вернисажах, которых в Москве несколько. Но, бывает, продукция залеживается, и когда "в стол" трудиться становится бессмысленно, семья переключается на работу домашних телефонных диспетчеров.

Денис Кмит в отличие от Надежды Одарицы – коренной москвич, вырос в творческой семье. Мальчиком, как многие его сверстники, мечтал о космосе, но повзрослев, заподозрил тягу к театру. Он поступил в школу-студию МХАТ, и пока разобрался, что быть актером гораздо труднее, чем представлялось, в 1981 г. закончил ее. Денис успел сыграть несколько ролей в спектаклях по Мольеру, Островскому, Пушкину, снялся в кинокомедии Гайдая "Спортлото-82", но его творческую карьеру остановила роковая и стандартная цепь – авария, травма позвоночника-больница-коляска. Десять лет без актерской работы, – и вот приглашение на главную роль в фильме Сергея Гурзо "Какаду". Помните элегантного знающего себе цену инвалида Афганистана, ставшего мафиозо. В передаче "Шаг из круга" Денис сказал: "Загляните внутрь себя. Всем очень тяжело. Иной раз трудно пережить непонимание или даже откровенное хамство. Но вы должны быть выше этого. У нас многое отнято чисто внешне. Это выглядит именно так, но нам и многое дано. Вы должны доказать это окружающим, которые не по своей вине об этом не догадываются". Он продолжает: "Я не думал, что после травмы вернусь к своей профессии. Если артист сидит в коляске и он талантлив, профессионален и это не мешает зрелищу, то проблемы нет. Можно играть и в коляске и на костылях. И все же законы сцены требуют красивого зрелища. В Мюнхене давно существует группа "Кабаре калек", но глядя на их выступления (они бывали на гастролях в России), сразу понимаешь, что это не профессионалы. Лучше попробовать себя в живописи или чтении-декламации, но не рваться на сцену".

Так считает Денис Кмит. Почти слово в слово повторила эту мысль в беседе со мной народная артистка Элина Быстрицкая: "Есть законы жанра, и их не следует переступать. Творческий человек рано или поздно найдет себя в приемлемых для него сферах. Конечно, есть роли специально написанные для людей в колясках. Вспомним инвалида в опере Гершвина "Порги и Бесс".

Елену Николаевну Гоголеву в роли Демуре вывозили на сцену Малого Театра в инвалидной коляске. Но это единичные роли. Ведь нет же такого театрального амплуа – инвалид в коляске".

На фото: Мария Овчаренко, театр на колесах – "Котофей".

Но вот пример Марии Овчаренко представляет, с моей точки зрения, некий компромиссный вариант. Маша приехала покорять Москву из алтайской деревни. Поступила в Специализированный университет искусств и закончила его, получив специальность актрисы кукольного театра. Диплом ей вручал Василий Лановой. Я видел ее дипломную работу, в которой кукольная сцена была приторочена к коляске, но в последних постановках Маши, где используется техника театра теней или приемы театра марионеток, коляска не видна. Маша Овчаренко закончила аспирантуру Театрального училища им. Щукина при театре Вахтангова. Сейчас она вместе с мужем выезжает со своим небольшим театром "на гастроли" по договорам в детские учреждения Москвы.

В перспективе для таких, как Маша, существует большое поле деятельности на радио и даже на телевидении. Я и сам работал ведущим в двух телевизионных программах, и если в одной мое положение колясочника ненавязчиво, но все же подчеркивалось (во всяком случае не скрывалось), так как это была передача для инвалидов "Шаг из круга", то в другой общесоциальной передаче "Дело за малым" я сидел полтора часа в прямом эфире за столом, как это делают все ведущие, причем руководитель программы сразу же заявил, что пригласил меня не в качестве инвалида.

На фото: Фотовыставка "Снимки, которых нам не хватало".

Еще один пример, безусловно, более наглядный, когда талант заслоняет физические недостатки. Томас родился в Германии в то время, когда беременным женщинам давали от токсикоза ставший потом печально известным талидомит. Мальчик появился на свет с сильным недоразвитием всех четырех конечностей. Руки его столь коротки, что он не может вытереть пот с лица. И вот в 1996 г. по приглашению нашего знаменитого музыканта Юрия Башмета не менее знаменитый певец-баритон Томас Квастхофф выступил с сольным концертом в Большом зале Московской консерватории. Он пел, сидя на специальном стульчике, в сопровождении симфонического оркестра. После шока в первый момент я потом просто слушал его сильный чудесного тембра голос, не отводя глаз и совсем отрешившись от его столь отличающейся от остальных людей фигуры. Томас дает по всему миру до 90 концертов в год. Он лауреат премии им. Дмитрия Шостаковича. Было приятно наблюдать, как Башмет разговаривал с Томасом и поздравлял его после концерта – точно так же, как он это делает обычно, когда на сцене любой другой исполнитель.

В 1998 г. "Общая газета" писала о Стивене Хокинге, профессоре математики в университете Кембриджа. Его книга "Краткая история времени" переведена на 33 языка тиражом 9 миллионов экземпляров. Лекция о своей теории образования мира была недавно прочитана Хокингом в Белом Доме в присутствии четы Клинтонов. Между тем Стив Хокинг много лет как парализован и передвигается в электроколяске. Его неподвижность усугубилась воспалением легких, и после трахеостомии (дыхательной трубки) он онемел. Все, что он может, – глотать, улыбаться, двигать двумя пальцами и еще – что немаловажно – думать. Благодаря этой последней способности он стал одним из самых известных физиков современности.

В быту Стиву ничто человеческое не чуждо. Будучи парализованным, он завел троих детей, но несколько лет назад, оставив первую жену, вторично вступил в брак со своей сиделкой. Он не прочь пропустить рюмку-другую с друзьями и после этого покружиться в танце в своей коляске. Стивен Хокинг бывал в России. Сейчас ему 62 года, и он с честью отвечает на вызов, который ему бросила природа.

А что, разве у нас нет подобных людей? Павел Солтан перенес ампутацию обеих рук и обеих ног. При поддержке семьи, которую он называет своим маленьким государством, он преодолел многое и стал ведущим инженером НИИ протезирования им. Г. Альбрехта в Петербурге. Во время визита английской королевы Павел вручал сувениры Елизавете Второй и Наине Ельциной и сам получил автомашину в подарок от Президента России.

Но от выдающихся ученых и артистов давайте вернемся к более прозаическим родам деятельности. Ведь не всем дано иметь такие мозги и такие голоса. Но относительно здоровые руки есть у большинства колясочников. И если у вас есть к тому же автомобиль, то грешно жаловаться на маленькую пенсию. Многие мои знакомые, в том числе и шейники, в разных городах помногу лет занимаются частным извозом, правда, тяжелой, но вполне достойной мужской работой. Часть ребят подряжаются возить бизнесменов или продавцов или развозить по утрам товар на торговые точки. Я знаком с их заработками не только в Москве, но и в Туле и в Тюмени. Везде они на порядок выше пенсии.

В периоды финансовых провалов я бывало тоже садился за руль, чтобы поправить положение. Но работал все же как любитель – нерегулярно и безалаберно, скорее, даже в удовольствие, чем ради денег. Очень уж люблю водить машину вообще и в выходные дни по Москве, в частности (в будни даже таксисты отказываются от ходок в центр – проторчишь в пробках и изведешь нервов и бензина больше, чем заработаешь). В апреле 1999 г., когда писалась эта книга, я решил после большого перерыва провести экспериментальную "бомбежку" (так в Москве называют этот промысел). В течение нескольких дней, работая по 3-4 часа я стабильно добывал по 120-200 рублей (за вычетом бензина – 100-170). Так как эти цифры через некоторое время для читателя потеряют всякий смысл, а для жителей вольных государств и сейчас ничего не значат, то переведу их в социальные пенсии инвалида I группы: короче говоря, пенсию таким путем можно заработать за четыре дня, особенно не напрягаясь. Имейте в виду, что это на "Таврии" с коляской на заднем сидении, куда не каждый избалованный москвич сядет, а больше двух не поместятся. Конечно, не Бог весть какие деньги, но и их все же достаточно, чтобы не страдать от нищеты и не ныть от безделья (или наоборот).

Профи-бомбардиры, которые работают полный и каждый день, могут позволить себе не только содержать семью, но и менять машины по мере износа. Таким профессионалом был мой товарищ Виктор Рыбаков из г. Иваново, так рано ушедший из жизни. К профессионалам я отношу сочинца Сашу Рыбалкина, который стал заниматься извозом, когда понял, что его основная профессия брючника-закройщика не в состоянии прокормить семью. Конечно, хлеб этот не из легких, – на курортах, будь то Кавказ или Крым, конкуренция дикая, и инвалид, не могущий выйти из машины в поисках клиента, со здоровыми не на равных. Я как-то пробовал баловаться этим в Крыму, но, кроме отдельных удачных ходок, успехами похвастаться не могу. Сакские ребята, например, шейник Эдик Чиркин, тоже в основном простаивают в ожидании пассажиров, и не каждый день им удается сделать рейс в Евпаторию или Симферополь.

Роза Ивановна Громова многим, скорее всего, известна как незаурядная спортсменка-гонщица. Она член клуба "Тропа Ахилла", постоянная участница всех московских заездов, одна из фавориток фестиваля "Воробьевы Горы". Вместе с Игорем Григорьевым из Киева, которому недавно стукнуло 65, Роза Ивановна представляет класс спортсменов, которых на Западе в отличие от юниоров называют "сеньорами". Но редко кто знает другие ипостаси этой удивительной женщины, не дающей воли унынию и, тем более, лени. Она испытала в жизни, казалось бы, все: и предательство самого родного человека (нет, не мужа, хотя и его тоже), и унижение в детдоме (Роза обезножела в детстве после кори), и непонимание молодой поросли. Всю жизнь она трудилась и сейчас работает на дому вязальщицей на предприятии, в которое сдает свою продукцию, так как не может перешагнуть через себя и торговать на рынке. А ее свитера и пуловеры, знаю точно, шли бы нарасхват. Кроме работы и спорта, она автотурист, пишет стихи (для себя, когда грустно) и играет на баяне (для других, когда весело). Ее многогранность не умещается у меня в книжке ни в одной рубрике – она всюду на первых ролях.

Знаменитый супермарафонец Юрий Шаповалов, один из троицы, прошедшей из Владивостока в Петербург и один из трех других, поднявшихся на Эльбрус, в отличие от Розы Громовой, через свою известность переступил и занялся мелкой торговлей. До недавнего времени он заведовал небольшой фирмой, которая продавала "хот-доги" на ВВЦ (Выставочном центре на севере Москвы). В его бригаде было 7 человек. Сам он ежедневно следил за тем, как идет торговля, завозил товар, снимал остатки, улаживал, как водится, дела с "крышей".

Елена Тюфякова – церебральница. Живет под Москвой в г. Долгопрудный. Перенесла четыре операции, но ходить так и не стала, – с 1982 г. в коляске. В 1980 г. Лена окончила обычную школу и, преодолев бюрократические препоны, только после вмешательства зам. министра поступила на заочное отделение Историко-Архивного института. После его окончания она устроилась внештатным корреспондентом районной газеты, – пишет статьи на экологические и нравственные темы и об истории Подмосковья. Гонорары, если и бывают, то небольшие, но не хлебом единым жив человек. Недавно она поступила на курсы иностранного языка, хочет учиться в аспирантуре, пишет неплохие стихи. С родителями Лена путешествовала на теплоходе по Волге, а когда это было возможно, по бесплатным билетам ходила в Большой театр.

Марина Лялина сломала спину 11-летней девочкой на катке в родном Мурманске. Повзрослев, она поняла, что нищенская пенсия инвалида с детства ее не устраивает. Вместе с родителями она стала расплетать вышедшие из употребления тралы и шить из них сетки для овощей – такую работу с местным колоритом в недавнее время предлагали инвалидам рыбацкого края. В результате Марина заработала стаж и взрослую 120-рублевую пенсию. Заочно поступила в пединститут на иняз, стала переводить с английского. Этого мало – постигла языки соседних стран: финский, норвежский и шведский. Все бы ничего, но рыбный промысел пошел в упадок, связи с зарубежными партнерами терялись, и нужда в переводчиках почти отпала. Тогда Марина еще раз решила круто изменить судьбу – снова поступила в институт, на этот раз на юридический факультет. Сейчас она заканчивает третий курс.

Мурманск – город для колясочников не простой, и, хоть власти убрали бордюрные камни с перекрестков, на его крутых улицах инвалидов не стало заметно больше, а о зиме и говорить не приходится. К тому же Марина с мамой живет на третьем этаже, правда, с лифтом, но и с неизбежными ступенями в подъезде. Мурманские инвалиды завидуют соседям-норвежцам, у которых пологие пандусы проложены всюду и сделаны из металлических решеток, чтобы снег проваливался, а не налипал. Наши до этого умом не дошли – положили пару уголков на крутую лестницу – оно и ладно, вопрос снят.

Сети, однако, можно не только расплетать, но и плести, а можно плести и дорогие кружева. Рукодельницы, вяжущие или вышивающие декоративно-художественные изделия без работы и без заработка не остаются. Лидия С. с ее плохими руками вывязывает кружевную салфетку за три дня. Анатолий К. и Владимир Б. изготавливают рыболовные блесны высокого качества, которые несколько дет назад находили сбыт даже в Польше. Есть у меня знакомые зубной протезист, женщина-ваятельница дымковской игрушки, сторож на автостоянке, диспетчер частного автопредприятия, пишущие журналисты, торговец видеокопиями и, конечно, многочисленные штатные работники общественных инвалидных организаций всех уровней. Председатель ВОИ Александр Ломакин, сам спинальник-колясочник, не считает, в отличие от некоторых региональных лидеров, зазорным принимать на работу в аппарат центрального правления других колясочников. В особняке на улице Удальцова 11 работают Олег Рысев, Анатолий Кукин, Игорь Лучинцев.

Люди хотят себя уважать... Как-то на станции техобслуживания ко мне подъехал парень-ампутант на тележке и попросил подвезти его до дома. Так я познакомился с Валерием Н. Его мечтой было купить пусть подержанную, но сносную машину, а деньги у него водились. Наконец он позвонил и радостно сообщил, что машина у него в гараже, и он хотел бы посмотреть, как у меня устроено ручное управление, и попробовать проехаться. Мы договорились на ближайшую субботу, но потом встреча была им отложена. Валера – мужик без задних мыслей – сидя за рулем, простодушно признался, что не мог упустить в Родительский день не поехать на Калитниковское кладбище, где он за пару часов протянутой рукой заработал несколько месячных пенсий. Выяснилось, что он также "контролировал" близлежащий Черемушкинский рынок, с которого питается дипломатический корпус. Да и на станцию техобслуживания, где произошла наша историческая встреча, он приезжал с той же целью и деньги на машину скопил в целлофановом мешке не праведным трудом, а подаянием мирян. Мне он рассказывал о профессиональных технологических тонкостях вполне доверительно, но просил держать эти сведения при себе, понимая, что род его занятия не относится к самым престижным. Потом я встречал Валерия несколько раз в машине. Он остепенился, бросил побираться и пить и занялся частным извозом, что позволило привести в свой холостяцкий дом временную, но все же хозяйку.

Это было давно. Сейчас ситуация в крупных городах изменилась в корне. Нищие одиночки сохранились лишь в провинции и занимают ключевые позиции у монастырских святых врат и у церковных папертей. Перекрестки, станции метро и электрички поделены между мафиозными кланами, и ампутанты-колясочники в камуфляжных комбинезонах, косящие под "афганцев" и ставшие неотъемлемой частью городского пейзажа столицы, по существу, являются рабами, привезенными из еще более нищих, чем Россия, стран СНГ. По данным программы "Человек и закон", инвалид, попавший в рабство к цыганам, на людном перекрестке под светофором получает в день от 50 до 100 долларов, которые целиком отдает хозяевам. А те с каждого раба имеют в месяц около 6000 зеленых. Об этом пишут в газетах и вещают с экранов, но странно доверчивые и мнимо сердобольные водители продолжают содержать своими подачками преступный мир городов-гигантов.

На перекрестке мужик толкает между машинами инвалида в коляске с протянутой рукой. Водитель дает монету и спрашивает толкача:
– Так весь день и возишь?
– Зачем весь день? Полдня я его – полдня он меня.

Закончить перечень примеров трудоустройства и видов работ, приемлемых для инвалидов на колясках, я хочу упоминанием о довольно редкой профессии. Экзотическое призвание нашел в себе ветеран Вьетнамской войны из Чикаго Ральф Тайльмайер, который признан лучшим эротическим фотографом. Ральф снимает не просто акты (так принято называть обнаженную натуру), но половые акты, что, видимо, особенно притягательно для спинальника "с проблемами". Он фотографирует без игры и режиссуры все, что происходит в его студии. По его словам, он старается запечатлеть страсть в ее наиболее чистом проявлении.

Напоследок хочу дать один дельный совет: постарайтесь изменить формулировку в вашей "розовой" справке так, чтобы в ней была фраза: "может работать в специально созданых условиях" или "может работать на дому". Это существенно облегчит ваше трудоустройство. Помните, что в связи с положением о квотировании мест для инвалидов в штатном расписании предприятий и учреждений они будут рано или поздно вынуждены искать вас. И хоть рассчитывать на что-то существенное не приходится, сотня-другая в качестве добавки к пенсии лишними не будут. А если вы не пустите дело на самотек и сами будете подыскивать контору побогаче, то, глядишь, вам положат вполне нормальный оклад. Под лежачий камень вода не течет.