Библиотека

Глава 25. Статьи

Два дня на перевале или с перевала с ветерком

Перед тем как оказаться в инвалидной коляске, мы с женой и сыном планировали сходить в поход по Крымским горам. Но судьба распорядилась иначе. Перелом позвоночника поставил крест на пешеходных прогулках. С мыслью подняться в горы я не расставался никогда, даже сидя в коляске. И вот мое славное семейство, идя на поводу моего бредового, со стороны любого обывателя, желания, дало «добро» на восхождение. Для поездки в Крым выбрали август, - месяц с сухой и теплой погодой. Август, вопреки ожиданиям, оказался, в лучшем случае, маем. Беспросветные дожди поставили меня в неловкое положение в области метеорологических прогнозов. Но билеты были куплены, и отступать было поздно, да и не хотелось.
И вот раннее утро, платформа Симферопольского вокзала, умытая очередным дождем. Без проблем спускаемся по крутому пандусу, сделанному, наверное, для носильщиков, солидарных с «колясочниками» в борьбе за пандусы. Мы - у остановки троллейбусов на Алушту и Ялту. Сели в троллейбус через заднюю дверь, попросив помочь двух парнишек.
Едем ио знакомым местам, по благословенной крымской земле. Чувство детского восторга клокочет внутри тридцатипятилетнего «мальчика». Свобода... Свобода от нагромождений цивилизации, от шума городских улиц и суеты. Приближение тишины и покоя, небесной красоты гор чувствует взволнованное сердце. И вот Ангарский перевал, отметка 752 метра над уровнем моря, - начальная точка нашего путешествия. Выбираемся с помощью тех же парнишек из троллейбуса. Потоки мутной воды несутся по склонам окружающих нас гор. По лицам жены и сына вижу, как мало оптимизма в их глазах. Да, погодка, прямо скажем, не для путешествий. Но хорошей погоды пока не предвидится, а горы тянут к себе. И я благодарен своим близким за то, что они не идут на попятную.
Первый подъем, грунт каменистый, без земли. Поэтому преодолеваю его самостоятельно, без проблем. Почти ровная площадка перед входом в лес, и вот первое крещение водой: правое колесо коляски погружается в топкий грунт. Как не сопротивляюсь, падаю на правый бок. Выставив правую руку и удерживая коляску от полного падения, размышляю, как выйти сухим из воды. Но тщетно, без купания не обойтись даже с посторонней помощью. После вынужденного «купания» стало понятно, что грязевых процедур не стоит бояться. Все равно их не избежать.

Следуем дальше. В лесу сырость, обилие комаров компенсируется обилием Грибов, которые мы собираем по дороге. Колеса коляски в комьях грязи, приходится периодически останавливаться и очищать их. Руки при вращении обручей колес проскальзывают, захватываю пальцами полностью обода с колесами и спицы, от этого сильно устают кисти рук. Так движемся несколько часов, мелко моросит дождь. Останавливаться надолго нестерпимо: едят комары, и разгоряченное мокрое тело быстро охлаждается.
Маршрут я выбран заранее, рассчитывая при благоприятных обстоятельствах забраться на гору Демерджи (высота южной вершины 1289 метров). Средний угол подъема маршрута около 10 градусов, несколько подъемов с крутизной около 20 градусов. И эти несколько и изменили маршрут. Склоны стали горками из грязи, и забраться на них стало невозможно. Мы стали уклоняться в сторону, чередуя подъемы и спуски. На спусках при наезде на какой-нибудь камень стал периодически вылетать «из седла». Это превратилось в приятное постоянство, и я стал находить в этом особую прелесть. Чтобы не волновать подобными полетами свое семейство, попросил их идти впереди, искать лучший путь. Сам предавался этому «удовольствию» так, что натренировался за считанные секунды заползать снова на коляску после падений. И чувство страха не повредить что-нибудь уступило спокойному восприятию любого падения.
На одной из открытых полянок сделали привал. Любуясь окружающими красотами, перебрали наши грибные трофеи. К вечеру, продолжая движение и понимая, что к вершине сегодня уже не дойти, начали искать место для ночлега. Это оказалось непростым делом: все места имели уклон и ровное место смогли найти лишь; на вершине склона с наклоном градусов в тридцать. Тут пришлось поработать вовсю и сыну, толкая коляску. Ставим палатку, готовим грибное блюдо и любуемся горами в лучах заходящего солнца. Ночь быстро опускается на вершины. Сидим, молчим в тиши звезд и черных очертаний гор. Состояние вечности, почти недостижимое в суетной жизни, здесь заполняет всю твою сущность
Утро. Хоть и чешутся руки продолжить путь к Демерджи, но не буду испытывать терпение моих ребят. Их ждет море, а не горы, - ведь дальнейший наш путь в Алушту. Начинаем возвращаться в сторону трассы Симферополь Ялта. Спускаемся к поселку Лаванда и далее - на трассу к Верхней Кутузовке. Здесь мы расстаемся, чтобы встретиться в Алуште. Таня с Вовой остаются ждать троллейбуса, который должен подойти через 10 минут, а я, к своей неописуемой радости, лечу вниз на коляске. Этот спуск нельзя сравнить с известным спуском Смока Беллью с Чнлкута из романа Джека Лондона. Но любому знакома ребячья радость спуска с горки и, если эта горка высотою метров 700 и спуск длится более 10 километров, то вы догадываетесь, как ребячья радость перерастает в щенячью и поросячью. Как описать нечеловеческое чувство восторга и радость спуска со скоростью, местами более 60 километров в час? Впрочем, скорость спуска, которую контролировал по своим часам и пролетающим мимо столбам, могла быть и больше, но при большей скорости начинали дребезжать колеса, и вибрировала вся коляска. Поэтому приходилось сдерживать коляску, не знающую такого явления, как флаттер, и пытавшуюся напомнить своим разрушением о моей летной карьере. В результате торможений колес руками мои ладони первыми почувствовали тепло приближающегося курорта, в черту которого все же первыми попали мои ноги, хоть этим отметившие свое участие в легендарном спуске.
Вот и город, исхоженный в недавнем прошлом вдоль и поперек. Как он отнесется ко мне в новом качестве? А пока, после короткой технической остановки, продолжаю движение к автовокзалу - месту встречи. Метров за пятьдесят до него слышу радостные крики приветствующих меня горожан. Поворачиваю голову в сторону проезжающего троллейбуса и вижу в окне двух «родных горожан», радостно машущих мне руками. Вот мы и в Алуште. И это другая история.

На байдарке по реке да с коляской в рюкзаке...

Вначале ноября мне предложили в составе смешанной команды, состоящей из четырех «колясочников» и двенадцати человек, не обремененных трудностями в передвижении, принять участие в походе на байдарках.
И вот поздно вечером мы на исходных позициях нашего похода: в поселке Спас-Клепики Рязанской области, на речке Пра. Целый день льет дождь. Мы разбиваем лагерь, собираем байдарки, чтобы утром отправиться в путешествие. Утро встречает нас снегом и пронизывающим северным ветром. Быстрые сборы, скудный завтрак и - байдарки на воде. Но для некоторых плавание все же началось без байдарок. ... Два экипажа, очевидно, предпочитая водное плавание, начали его вне байдарок, перевернувшись только отплыв от берега. Водное крещение двух байдарок из шести пагубно сказалось на снаряжении. Помимо того, что намокли вещи, были утеряны чемоданчик доктора с медикаментами и подножка одной из колясок. То, что мы потеряли медицинский чемоданчик, имело свои плюсы: теперь «возможности» болеть ни у кого не осталось.
Передвижение оставшихся байдарок было задержано на три часа. Столько времени потребовалось, чтобы переодеться экипажам «моржей» и выловить вещи из реки.
И вот, «освежившись» ноябрьской водой, мы вновь отправляемся в путь. Безлюдный, осенний берег сумрачен и неподвижен. Эту неподвижность не оживляет и наше движение со скоростью около пяти километров в час. Час природы пробил, и она медленно и уверенно готовится к зимнему сну.
Редкие проблески солнечных лучей сменяются неожиданным градом. Мы становимся свидетелями сказочного представления, где градинки, падая почти вертикально, поднимают фонтаны капелек воды, создавая впечатление, что градинки отлетают от воды вверх. Лодки наполняются звенящим «хрусталем», через минуты превращенным в снежную кашу.
На нашем пути появляется первая преграда. Только подплыв ближе, мы видим, что это - затопленный разлившейся от непрекращающихся дождей речкой деревянный мостик. Приходится переносить байдарки и груз по земле вокруг препятствия. И снова продолжать путь...
Река изобилует крутыми поворотами, редко удается проплыть больше двухсот метров по прямой. Поворот за поворотом, местами после поворота приходится плыть в обратном направлении. Часто попадаются распутья, притоки других рек и затоки. Они заставляют теряться при выборе пути. Впереди идущие иногда возвращаются с ошибочно выбранного пути и оказываются уже в хвосте нашей «эскадры».
Ветер от наших маневров дует то в спину, то в лицо. Встречный ветер отбрасывает брызги от весел прямо в лицо. Попутный ветер радует легкостью хода. Останавливаться для отдыха нет ни малейшего желания, малейшее «безделье» - и тело пронизывает холод.

К четырем часам начинает темнеть. Из-за нависших над берегами деревьев и сплошной облачности сумерки быстро сгущаются. Находим место для ночлега на отвесном берегу. Выгружаем вещи, в число которых входим и мы 77 четверо «колясочников». Николай, рулевой нашей байдарки, пытается в одиночку подняться со мной на берег. Но берег крут. Даже вместе с помощником, они не в силах затолкать меня на последний уступ перед ровной площадкой. Хватаюсь за траву и ближайшие кусты, пытаясь выползти на лужайку. Сзади толкают ребята. Совместными усилиями я наверху.
Впоследствии мы останавливались на более пологих участках берега, и кое-где удавалось выползти из лодки без посторонней помощи. Но в основном нам помогали: держа лодку, подкатывая собранную коляску или попросту поднимая нас с двух сторон и вынося на сушу. Только один из нас, Игорь Кузнецов, передвигающийся с помощью двух палочек, мог позволить себе выходить из лодки самостоятельно.
Мы же - Володя Кашицин, Эдуард Лобачев и ваш покорный слуга, Александр Семенов - пользовались передвижением ибирашидов и прочего падишахского сословья. Вынос тела при этом не сопровождался траурными звуками, а был добровольным «преданием тела земле».
В целом мы старались не быть обузой: гребли со всеми на равных, принимали активное участие в заготовке, рубке и пилке дров, приготовлении еды. Хотя несомненно некоторые из нас грешили привлечением повышенного внимания к себе. Ведь так приятно, когда по «щучьему велению» тебе принесут, подадут, не надо самому напрягаться, передвигаясь по лесным рытвинам и ямам, чтобы достать нужную вещь.
Первая ночевка в лесу, мокром от обильных дождей и снега, показала некоторую нашу неподготовленность к разжиганию костра. Ветки и отжившие свое деревья настолько пропитались влагой, что никак не хотели гореть. И мы потратили больше часа, чтобы костер разгорелся. В следующие дни мы брали с собой просушенные у костра дрова и уже не имели проблем в быстром разведении огня.
Вечером и ночью опять шел дождь: вода не покидала нас и на суше. Засыпая в мокрых палатках, мы продолжали «плавать» во сне, под звук дождя. «Рыбам» (по гороскопу), возможно, это было в удовольствие, но вот у «Львов» гривы несколько опали.
Утро встречали не заревом солнца и не проблесками рассвета, выползали из палаток в кромешной тьме, в начале шестого. На приготовление завтрака и сборы к отплытию мы тратили до трех часов. В другие дни мы вставали еще раньше. Дежурные, два человека, ответственные за приготовление пищи, - в четыре тридцать утра, остальные в пять. В восемь утра с первыми признаками рассвета мы отплывали.
Сложности с пробуждением имели лишь наши молодые участники, школьники старших классов и молодежь студенческой поры. Их здоровый сон был предметом мечтаний более умудренных возрастом участников.
Второй день оказался славным продолжением «слезной» поры природы - лил дождь...
Наверстывая упущенное в первый день время, плыли, не останавливаясь на обеденный перерыв. Подкрепились лишь шоколадками «ШОК». После некоторой заторможенности в ответах одного из участников, почувствовали соответствие продукта: своему названию. Закончили свое движение с началом сумерек, перед непроходимым завалом деревьев на реке. Отправившиеся на разведку ребята исследовали два берега реки. После их возвращения мы посовещались, и было решено, что завтра предстоит перегонять байдарки на противоположный берег и нести их в сторону ближайшей затоки. Вдоль нашего берега пройти было трудно: мешал слишком густой лес, с множеством ям и оврагов. Место ночлега выбирать не приходилось. Заночевали в сыром, густо заросшим кустарником лесу.
Заснули мы в дождливой осенней ночи, а проснулись в белой от снега «зиме». Ночью прошел очередной фронт, принесший похолодание и настоящий зимний снег. В затоке, к которой мы пробрались, стояла застывшая «каша» из снега. Зачерпывая веслами студеную кашу снега, наши байдарки тронулись в путь, оставляя за собой темный след открытой воды.
Третий день пути был отмечен встречей с людьми - туристами, расположившимися на берегу. Увидев нас, оторопевшие от неожиданности, они бросились к своим палаткам и выскочили обратно с видеокамерой и фотоаппаратами. Подскальзываясь, падая на снегу, они бежали за нами, пытаясь запечатлеть столь непривычное для ноября явление, как байдарочная «эскадра».
Вблизи места встречи с туристами находилась деревня Деулино, расположенная почти на середине нашего маршрута. Близость людей чувствовалась по стогам сена, расположенным вдоль берегов и, к сожалению, залитым разлившейся от дождей речкой. Мы смогли подплыть к этим стогам сена, и пофантазировать о происхождении летучих мышей. Решили, что мышкам, попавшим в такие стога, пришлось отрастить крылышки, чтобы добраться до суши и не погибнуть от голода.
Заночевали мы на уютной опушке леса. Сон наш охранял снеговик, скатанный из снега, освобожденного от объятий земли. Ночью лишь тихо шелестели уши снеговика, сделанные из опавших дубовых листьев, да сосновые иголки его волос. Облетевшая листва деревьев молчала, занесенная снегом.
Новый день я встретил в четыре тридцать, что, несомненно, говорило о моем дежурстве. Завтрак был прост. Манная каша, чай, бутерброды с сыром. Отмывать ведро от манной каши было одно удовольствие, душа пела при этом хвалебную песню манке.
Седовласые участники напомнили сегодняшнюю дату - 7 ноября. Думаю, часть нашего коллектива была тронута ностальгическими воспоминаниями, благодаря чему над речкой, зазвенели песни «далекой поры», более связанная с природой из которых была «вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут». Хотя стоит отметить, это был первый день путешествия с почти чистым небом и почти без осадков
Мы вторгались в места, не тронутые человеком, - Окский заповеди и к. Это почувствовалось в постоянных встречах с «вырубками» бобров, взлетающих перед нашим носом утках. Когда наша байдарка плыла первой, мы были порадованы встречей с селезнем и с уткой, при которой селезень уговаривал утку быстрее взлетать со словами: «Туристы, туристы!» На что утка отвечала, мол, «какие туристы, не май-месяц!» Ее долгое недоумение позволило нам приблизиться к pi им метров на пятнадцать, с которых мы встретились с уткой глазами, ее удивленный взгляд так и остался с нами, позволив крыльям унести все остальное.
Наградой за наше временное «лидерство» был и лось, которого мы увидели на берегу. Услышав шум, он остановился, отметив встречу праздника глотком торфяной воды. Повернулся в сторону леса и на дополнительный шум следовавшей за нами лодки, скрылся из виду. Долго нам не могли поверить, что мы видели лося. Шутили, что видели стадо лосей. Но шутливое стадо не могло закрыть радость встречи с таким величественным животным, как лось.
Этот день был первым, когда в наши желудки ворвался обед. Пусть состоящий из непонятной творожной массы, залитой кипятком, и горячего чая, но все же обед!
Вечером на стоянке, сидя у костра, мы заворожено смотрели представление, в котором наш доктор, как искушенный факир, вонзал раскаленную головешку от костра в ведро воды с только что заваренным чаем. Чай от этого волшебного действа становился необычайно вкусным. Мы же аплодировали тореадорским навыкам нашего блистательного «Айболита».
Утро следующего дня выдалось необычайно тихим и морозным. Природа, как будто чувствуя, что наше путешествие подходит к концу, заманивала нас своей покладистостью, давая нам забыть ненастность первых дней. Нам было приятно, что наше пребывание наедине с природой не навредило ей. Расставаясь с каждым местом нашей стоянки, мы оставляли за собой порядок и вид нетронутого леса. Весь мусор, вплоть до последнего фантика, мы забирали с собой, место костра заливали водой и засыпали опавшими листьями.
В этот день мы встретили участки воды, покрытые пятимиллиметровым льдом. Зима давала понять, что шутить с нами не намерена, несмотря на все свое расположение. Руки мерзли уже не на шутку, а на лодке от брызг образовывался лед. Коляска, лежавшая за моей спиной, превратилась в новогоднюю игрушку с висячими сосульками и не торопилась раскладывать свое тело, ежась от мороза.
Поэтому при выгрузке приходилось колдовать над ней, упрашивая ее принять и мое тело, объясняя, что при этом теплее будет обоим.
После обеденной остановки гребем, томимые неизвестностью, и предчувствуем, что конечная точка маршрута рядом. Неожиданно появляется бетонный мост, ведущий в деревню Брыкин Бор.
Там нас должен ждать завтра днем автобус. Вот и все. Казалось, мы плывем в вечности, а оказалось, что и она подошла к концу. Ночевка на пустынном берегу, среди тиши падающего снега. Сборы байдарок и снаряжения, чтобы завтра отправиться в глушь Москвы.

По Аляске на коляске

Вконце июля на Аляске проходили гонки на колясках. Гонка называлась «Полуночное солнце», намекая своим названием на полярные широты, где летом светит целые сутки солнце. В ней принимали участие спортсмены на двух типах колясок: спортивных и с ручным велосипедным приводом. Трасса гонки самая продолжительная в мире. Трое из нашей команды передвигались на колясках: я и Саша Абрамов - с велоприводом, а Володя Кашицин - на спортивной. Для меня это была первая поездка в Соединенные Штаты Америки, и мне хочется рассказать о том, что я увидел, прежде всего, с позиции человека на коляске.
Начну свой рассказ с исходной точки нашего путешествия, аэропорта «Шеремстьево-1». Здесь нас расположили в медпункте, подчеркнув тем самым наш статус в обществе. Трех здоровых парней на колясках, намеревающихся за 9 дней гонки преодолеть 590 километров по горам и холмам Аляски, причислили к больной братии. Кажется, мелочь - ну в медпункте, вам же лучше? Но нет, братья двуногие, в рай через черный ход не ходят. И на коляске человек остается человеком. Да и если всю жизнь убеждать, что человек на коляске - болен, так, пожалуй, и заболеешь. Ежели народ просит, как отказать? Но не будем отвлекаться, ведь нас интересует, как «у них», за бугром, а не у нас. Как у нас, мы, к сожалению, знаем...
Из медпункта нас отвезли на автобусе, к самолету. Автобус был оборудован подъемником, и попасть в пего не составило труда. С радостными мыслями о переменах к лучшему в нашем отечестве, мы подъехали к самолету. Но радость не была полной. Трап в самолет был недоступен, и поэтому пришлось воспользоваться силой других членов нашей команды, занесших нас на борт лайнера. После многочасового полета с пересадкой в Хабаровске, приземляемся в аэропорте Анкориджа - одного из крупных городов Аляски. В отличие от «Шереметьева», не испытываем проблем в выгрузке из самолета, вместо трапа по специальному соединительному рукаву попадаем прямо в аэровокзал. Аэровокзал имеет лифты, туалеты для колясочников, поэтому в ожидании багажа чувствуем себя комфортно, свободно перемещаясь по аэровокзалу. Пройдя все таможенные процедуры, на выходе обнаруживаю место стоянки инвалидных колясок, принадлежащих аэропорту. Наблюдаю, как одна пожилая пара воспользовалась одной коляской. В последующих наблюдениях понимаю: все аэропорты Америки имеют парк инвалидных колясок для перемещения по аэровокзалам. Пользуются ими преимущественно пожилые или слабо ходящие люди.

Уже на улице продолжаю замечать следы более высокой цивилизации, выражающиеся в опущенных бордюрах, стоянках для транспорта инвалидов, обозначенных знаками и дорожной разметкой. Сгустившиеся сумерки ставлят предел текущим наблюдениям.
Переночевав, утром попадаем к зданию организации, которая проводит гонки на колясках. Во дворе здания видим участников гонок людей на колясках и добровольцев, помогающих в организации соревнований. Располагаемся особняком, присматриваемся к окружающим. Больше всех выделяется американец корейского происхождения. Его езда на коляске, будто «сшитой» по нему, ripo- сто завораживает. Игра, начатая им, в которой участники перебрасывают по воздуху пластмассовую тарелку, вовлекает и нас в общий круг. Когда желающих становится многовато, он извлекает специальный бейсбольный мяч, сделанный из плотного, но легкого материала. И начинается новая игра. У меня сначала не получается сильно бросать этот мяч. Джекоб, так зовут нашего нового знакомого, показывает, как правильно это делать. Располагая пальцы руки в углублениях на мяче, подкручиваю его во время броска - и вот я в игре. Казалось бы, что тут сложного - пластмассовый диск, специальный мяч, - но как нужны нам, русским колясочникам, эти нехитрые развлечения. И как они недоступны...
Через пару часов, когда все порядком устали, к нам подъехал микроавтобус с подъемником. Быстро загрузившись, едем обедать в один из ресторанов фирмы Макдоналдс, официального спонсора нашей команды. У ресторана останавливаемся на размеченной стоянке для инвалидов. Таких стоянок, как правило, две перед каждым зданием. Между ними обязательно опущен бордюр и сделан наклонный заезд для колясок. Двери в здания широкие. Смотря на пухлые фигуры рядовых американцев, размышляю: кому в большей степени мы обязаны достаточной шириной дверей - «колясочникам» или местным пожирателям гамбургеров?
Перед трапезой возникает желание помыть руки. Благо, не только эту потребность можно удовлетворить. Туалет приспособлен для инвалидов, имеется специальная кабинка, в которую можно свободно заехать на коляске.
Обращаю внимание, что все столы на одной ножке и к ним легко подъехать на коляске. Господи, сколько таких мелочей, от отсутствия которых в нашем горе-государстве порой жить не хочется. Здесь же вижу - все для людей, для всех людей
Пообедав, возвращаемся к месту сбора. Получаем в свое распоряжение дом на колесах - машину, оборудованную для проживания и имеющую все удобства: холодильник, плиту, душ, туалет, диваны. А вот попасть в машину - уже проблема: нужно преодолеть две высоких ступеньки, чтобы оказаться в салоне. Но вездесущий Джекоб и здесь успевает нас научить. И хотя ползание на мягком месте не входило в программу моего восприятия Америки вижу, американцы не чураются грязной работы, а предпочитают быть самостоятельными во всем. Единственное, чем мы облагородили данный способ передвижения по полу, было то, что мы приспособили для ползания подушку для сидения. Сохранив тем самым нашу русскую самобытность, и не дав аляскинской грязи покуситься на наши брюки.
Машина стала нашим домом на все девять дней гонки. Загрузившись в нее, отправляемся в путь к месту старта - в город Фэрбэнкс. Он расположен в 600 км к северу от Анкориджа, почти в центре Аляски. Едем дорогой, по которой нам предстоит возвращаться обратно на колясках. Она петляет вдоль холмов и гор то поднимаясь, то спускаясь. Слабо моросит дождь. Вечером, не успев добраться до Фэрбаикса, останавливаемся для ночевки в лесу, на оборудованной стоянке. На следующий день только к вечеру добираемся до исходного места гонки. Проехав по маршруту, понимаем, что трасса очень тяжелая. Крутые подъемы, спуски, повороты, сильный ветер с гор, дождь - вот строгие «экзаменаторы» нашего терпения. Но как наивны мы были, предполагая, что это будут все напасти, выпавшие на нашу долю!
Вечером наш механик, он же водитель и психолог по совместительству, занялся сборкой наших колясок, которые пришлось разобрать перед погрузкой в самолет.
Всех участников гонок срочно приглашают проехать в другую часть города. Получается так, что мы втроем, без нашего переводчика попадаем на встречу, где разъясняются правила соревнований и разыгрываются номера стартующих. Мне достается тринадцатый, и, как оказалось, неслучайно.
Утром с началом гонок, переночевав в гостинице местного университета, мы отправляемся к месту старта. Надо ли говорить, что в гостинице, как и во всех корпусах университета, все приспособлено для колясочников? Видел, как студенты на колясках с электроприводом заезжали в университет на занятия, и для окружающих это было обыденной и привычной ситуацией.
Но вот мы и на старте. Ночью шел проливной дождь, но и сейчас, немного стихнув, он не дает нам надежды на смену погоды. Обычная суета перед первым стартом, быстро пересаживаемся на свои коляски и... я с ужасом обнаруживаю, что передачи на ней не работают! Тут же замечаю, что нет подшипника в рулевой втулке, и при каждом движении педалей ручного привода переднее колесо с вилкой ходит ходуном. В шоковом состоянии не замечаю спущенного переднего колеса и слезающих с обода покрышек двух других колес. Подбежавшая женщина, из числа добровольцев, показывает на спустившее колесо, и после своей безуспешной попытки накачать его, извинительно разводит руками.
До старта остаются секунды, и предпринимать что-либо уже поздно. Кричу нашим, что так невозможно ехать. В ответ они кричат мне: «Стартуй, потом разберемся!» На душе становится отвратительно от своей беспомощности перед обстоятельствами. Стартуем я сразу отстаю от всех, бесцельно крутя педали. Работает только одна передача, по скорости коляски предполагаю, что первая или вторая из семи существующих. Пытаюсь сделать не расстроенное лицо перед телекамерой снимающих нас телевизионщиков. Думаю, что мне это слабо удается. Через несколько минут ко мне подъезжает моя машина сопровождения, и мне все же умудряются накачать переднее колесо. Но вскоре оно все равно полностью спускает.
Начинается затяжной, восьми километровый подъем в гору. Холодный, промозглый дождь мне только на пользу. Разгоряченное тело безвозмездно греет воздух Аляски. Медленно поднимаюсь в гору, мышцы рук ноют от напряжения. Так продолжается, пока не почувствовал, что подъем становится круче, и коляска совсем перестает двигаться. Останавливаюсь и вижу: покрышки слезли с обода колес и трутся о коляску. Дальнейшее движение невозможно. Наш механик говорит, что починить коляску смогут только в мастерской, а подшипник и камеры с покрышками нужно покупать. Проблемы с коляской возникли и у другого члена нашей команды, Володи Кашицииа. Он тоже не смог доехать до конца этапа пару миль.
На сегодня понятно, что я уже не продолжу гонку. Вечером распорядитель гонок, человек на коляске - Дон Брандон говорит, что я проехал 15 миль (24 километра) и те 26 миль (41 километр), которые не проехал сегодня, нужно проехать дополнительно в оставшиеся дни гонки. Но это можно делать только в отведенные для гонки восемь часов в день. Плюс я получаю 15 часов штрафа за то, что не прошел полностью весь этап. От этого становится грустно, а по интонации и репликам других гонщиков понятно, что они подшучивают над нами и нашими колясками.
Надо сказать, наши коляски с Сашей не предназначены для гонок, они больше подходят для передвижения по нашим грунтовым дорогам. У американцев же чисто спортивные коляски со специальными покрышками для хороших дорог. Располагаются в колясках они, почти лежа, уменьшая тем самым сопротивление набегающего воздуха. Нам же приходится ехать сидя, высоко возвышаясь над дорогой. Поэтому наши коляски менее устойчивы и менее скоростные за счет большего сопротивления. Но главное, они гораздо тяжелее и имеют меньше передач. Семь против двадцати одной у лидера гонки Грега Хоккенсмифа. Есть коляски и с сорока восемью передачами, но это уже, как мне кажется, буржуазное излишество.
Следующий день встретил нас таким же проливным дождем. Но настроение у нас боевое. Труды механика и членов нашей команды увенчались успехом. Наши коляски отремонтированы и на ходу.
Со старта начинается подъем на мост и мне удастся «зацепиться» за одного из американских гонщиков. Не отстаю от него, работая на максимальных передачах, применяемых, как правило, только на спусках. Через час мы с ним обгоняем другого американского гонщика, потом еще двух. Перед промежуточным финишем я обгоняю своего американца и, несмотря на его попытки догнать меня, финиширую первым. Надо было видеть, как кричали болельщики, поддерживая нас. Как будто решалась судьба золотых медалей. Сам финиш ничего не решал, но изменилось отношение к нам у американцев. Они стали нас уважать. В этот же день мы с Володей откатали почти все наши штрафные мили. Я проехал в этот день более ста километров. И по рукоплесканиям американцев на ежедневном подведении итогов дня, впервые почувствовал их доброжелательное и уважительное отношение к нам.
Вечером, посовещавшись с Сашей, мы решили ехать вместе, меняясь каждые полчаса. Благодаря этому мы рассчитывали, что наша средняя скорость станет выше. И мы не ошиблись. Один из нас ехавший впереди, брал на себя основную часть воздушного потока, позволяя следующему за ним работать не на полную мощность. Третий день был без дождя, и мы в полной мере почувствовали преимущество нашего «тандема». Но вот на четвертый, пятый, шестой, седьмой день, как всегда лил дождь, и ехать друг за другом было занятием не из приятных. От колес летели фонтаны брызг, обдавая нас с ног до головы, попадая в лицо и глаза. Очки наши запотевали и мы ими не пользовались, поэтому приходилось жмурить глаза, отворачиваясь от брызг, но это мало помогало. Впрочем, что касается погоды, то на Аляске практически каждый день нашего двухнедельного пребывания шел дождь. Разница была только в количестве и времени выпадения осадков. Но большая их часть была в ночное и утреннее время. Учитывая, ч то мы вставали в пять утра и стартовали в семь, понятно: дождь нам порядком надоел.
Команды на разных типах колясок стартовали с интервалом пять минут. Как правило, первыми уходили гонщики на спортивных колясках, имеющие большую скорость. Но и нам удавалось догонять и перегонять двух-трех гонщиков на спортивных колясках ежедневно. Особенно когда трасса изобиловала крутыми подъемами, хотя они нам давались крайне тяжело. Приходилось работать, выкладываясь полностью. Обливаясь потом, мы не могли и на секунду уменьшить наши усилия из-за боязни, что потом не сможем тронуться с места. Уж очень крутые подъемы приходилось преодолевать.
Средняя скорость лидеров на трассе была равна 24 км/ч, наша - 15 км/ч. На более равнинных участках мы разгонялись до 18 км/ч, на спусках летели за сорок. Замечу, что на тренировках в Малоярославце наша средняя скорость была не больше 12 км/ч. Чему мы обязаны этой большей, чем обычно, скорости - остается только гадать. Но ясно одно: мы себя не жалели. Хотя было заведомо понятно, что в лидерах с нашей техникой не бывать, но мы чувствовали, что работаем, как ни громко это звучит, на Россию, на какую ни есть, а нашу Родину. И как мы себя поставим, таким и останется мнение простых американцев о русских, а это для нас было очень важным. Думаю, уважительное отношение к нам измерялось именно нашей полной отдачей и зарядом на борьбу, даже когда призовые места были объективно недостижимы. По телевидению и в печати постоянно освещался ход гонок, и на дорогах нас приветствовали местные жители, в том числе и русского происхождения. Нам было приятно вдвойне, потому что приветствовали нас не только как гонщиков, но и как русских. В газетах нас с Сашей окрестили, Алекс номер 3 и Алекс номер 13, по номерам и тому что едем вместе, всегда узнавали и приветствовали каждый на свой манер. Водители сигналили, мигали фарами. Некоторые, обгоняя, останавливались и выходили из машин поприветствовать нас. Доброжелательное отношение простых американцев поддерживало нас постоянно.
Проезжая по дорогам Аляски, как ни прискорбно, ловил себя на мысли, слава богу, что русский царь Александр II в 1867 году продал Аляску. Не то хлебали бы ее жители лаптем щи, как бедняги нашего севера. Очень уж большой контраст между той же близлежащей Чукоткой и Аляской. Дороги на Аляске в прекрасном состоянии, города и дома органично вписываются в ландшафт местности, везде чистота, цветы. Почти не ощущается, что ты находишься на Крайнем
Севере, в американской «Сибири». Только некоторая строгость строений, рассчитанных на лютые морозы, выдает их принадлежность к полярным краям.
Вечерами, как правило, мы были заняты бытовыми проблемами, но иногда хватало сил обследовать ближайшие музеи и магазины. Что меня больше всего удивило - это способность американцев делать историю из ничего. Вот, например, мы побывали в музее в городке Талкетна. Основанный почти сотню лет назад, этот городок остался в первозданном виде, представляя собой одну улицу с деревянными пост ройками. Своему происхождению он обязан близости к золотым ириискам. Содержимое музея больше напоминает свалку ненужных вещей, но эти вещи - периода золотой лихорадки. Сейчас золота вблизи нет, и городок давно живет за счет туристов, которые отправляются посмотреть на самую высокую и необыкновенно прекрасную вершину; Северной Америки - гору Мак-Кинли или - по местному названию Денали. Рядом с городком находится аэродром для маленьких туристических самолетов и вертолетов, которые ежедневно кружат, как мухи, вокруг белоснежной красавицы высотой 6193 метра.
Так вот, в музее есть все, относящееся к горе Мак-Киили. От фотографий летчиков, впервые приземлившихся вблизи вершины, карт маршрутов, альпинистского снаряжения до всяческой ерунды, которая через десяток лег превратится в историю. Я даже начал подумывать, что не стоит выбрасывать дома ненужный хлам, а лучше открыть магазинчик где-нибудь на краю дороги. Как это сделал отставной сержант военно-воздушных сил США, торгующий старыми вещами, место которым - только на свалке. Но, как бы ни было, свой кровный доллар я в этом музее оставил.
Другое «историческое» место мы обнаружили близ дороги. Это был памятник всем родам войск США и защитникам Аляски от возможного нападения японцев во второй мировой войне. Трудно представить, что японцы покушались на Аляску, но близость Перл-Харбора и Гавайских островов от Аляски неоспорима. Тут же находилась могила человека, погибшего в автокатастрофе, но главным было его участие в войне во Вьетнаме, которому отводилось основное внимание на надгробии. Хотя был он ничем не примечательный простой солдат, погибший спустя двадцать лет после вьетнамской войны на гладкой американской дороге.
Да, такому отношению к истории можно только позавидовать. Мы же помним только героев, да и помним ли?
Но вернемся к гонке, которая в тот момент подходила к концу. Последний день не принес нам разочарований, даже спустившее колесо на моей коляске вряд ли сдержало скорость, с которой мы летели к окончательному финишу И вот позади 590 километров трассы. Дожидаемся финиша всех участников и отправляемся в центр города. В сопровождении большого количества полицейских машин, следуем но улицам города праздничным кортежем. Люди на улицах приветствуют нас. Перед зданием с широкой площадью мы символически финишируем под звуки волынок оркестра шотландцев в юбках. Пересекая ленту символического финиша, мы попадаем в струи шампанского, летящие с двух сторон. Тут же каждому участнику дают бутылку шампанского и пятнадцать фонтанов взлетают вверх, полевая всех окружающих. Здесь же поздравляют всех гонщиков, предоставляя каждому слово. Награждают победителей гонок. Джекоб, занявший первое место, получает денежный приз в размере четырех тысяч долларов. Серебряный и бронзовый призеры получают по две и одной тысяче долларов соответственно.
Вот и кончилось торжественное шествие русских по Аляске. Как знать, может по нашим следам, сюда придут другие русские на колясках? И коляски у них будут такие, что они смогут доказать, что мы сильны не только в космосе, аив человеческом отношении друг к другу. Пока же на искренние предложения американцев принять участие в следующих гонках я развожу руками, держава бедна, а то б мы вам показали. И они уже знают, что покажем. Но вопрос, когда? А как вы думаете, дорогие читатели. Когда?

Гагаринские звезды

Лето выдохнуло затяжным бабьим летом. Но большего ожидать от него было нечего. Осень застыла на перепутье. Но затишье природы не дает душе покоя, лишь обнажает беспокойные души опавшей листвой. Телефонный звонок от Андрея Желудова, «спинальника» (человека с травмой позвоночника) с двадцатипятилетним стажем, и я еду в подмосковный Реутов. Цель поездки - совместный поход двух исходящих «спинальников» на велоколясках личного производства Андрея.
Добираюсь до дома Андрея, пожилая женщина не дает сомневаться в поисках подъезда, указывая пальцем через окно на конечную цель. Значит, первый этаж и нужно преодолеть лишь 6-7 ступенек, забираюсь по ним на коляске. Хозяин, отрывший уже дверь, замечает, что впервые видит подобную технику подъема на коляске. Я рад, что смог показать нечто новое, но, прямо скажем, присутствие пандуса, помощника в деле преодоления ступенек, ценю больше, чем возможность покрасоваться мастерством владения коляской. После короткого приветствия хозяин протягивает ко мне прорезиненную ткань и кусок поролона, и становится понятно, какой техникой преодоления ступенек пользуется он. Привязывая поролон, закрытый снизу прорезиненной тканью, он выползает из дома на заднем месте. И хотя не испытываю особого желания испытывать прочность своих тылов, приходится заняться шитьем, готовя «шорты» для будущих выходов в свет. Ведь свою коляску, на которой научился подниматься по лестницам с перилами, придется оставлять, и в походе многое нужно будет делать, передвигаясь без коляски.
Три дня уходит на подготовку к походу. Покупка необходимых продуктов, сухарей, круп, сахара, тушенки. Подгонка коляски под нового се владельца. Пробный 18-километровый пробег в Балашиху, на рынок, - и мы почти готовы. Следовало бы еще поставить звездочку, необходимую для преодоления крутых склонов, но решаем не тратить на это еще один день, надеясь, что как-нибудь мне удастся справиться. Тем более, что передача для преодоления крутизны есть, но ее довольно хлопотно настраивать: необходимо останавливаться, перекидывать цепь на коляске и заново регулировать ее положение.
И вот под мелодию песни, исполненной Андреем накануне, под названием «Заморозки», самой подходящей для середины октября, отправляемся в поход. Едем к мемориалу, установленному на месте гибели Гагарина и Серегина. Приблизительно в 130 км от старта.
Скорость моего груженого «Лося» (именно так окрестил его создатель) в среднем не превышает 12-13 км в час, и Андрей, чья коляска несется в полтора раза быстрее, помчался вперед. Он должен расположиться на выбранном заранее месте ночлега и ждать меня. Карта с точкой ночлега у меня на руках, и в самую пору позаниматься своим любимым штурманским делом. Пускаюсь в путь. Маршрут хоть и изобилует поворотами, но прочно сидит в голове, и не приходится постоянно доставать карту. Тем более Андрей смог понятно объяснить сложные развилки, и я заранее к ним готов.
Но вот крутой подъем, на котором, по совету друга, должен установить другую передачу, останавливаюсь, перекидываю передачу, регулирую болтом новое положение цепи и снова трогаюсь в путь. Но на середине подъема цепь неожиданно соскакивает с нижней звездочки и заклинивает между гаек. Ставлю коляску на тормоз, но он не держит ее, и она ползет назад. Нажимаю второй тормоз. Движение коляски прекратилось, но две руки заняты. Размышляю, как выйти из затруднительной ситуации. Приходится быстро слезать с откатывающейся коляски и подкладывать под колесо сначала свою ногу, а потом - камень. Коляска останавливается. Можно заняться ее ремонтом. Битый час, лежа на холодной мокрой земле, приходится вызволять цепь из железного оскала гаечных зубов. Ставлю цепь на прежнюю передачу, не рискуя снова попасть в подобную ситуацию. Но забираться в гору на повышенной передаче приходится на пределе своих сил. Кажется, что остановка неизбежна, но все же хватает сил, и совершенно измотав себя, забираюсь на гору. Наверху, лишенный чувствовать дрожь в коленках, чувствую ее в руках.
Но радость, что удалось выйти из ситуации, не дает поблажки на отдых, и я продолжаю свой путь. Подъемы, возникающие на пути, воспринимаются мной уже с меньшим энтузиазмом, и неспроста. На одном из них цепь, не выдержав нагрузки, разъединяется и, размотавшись, падает на дорогу. Я оказываюсь в том же положении, когда коляска катится назад. Правда, назад на этот раз мне нужно. Ищу вылетевшие звенья цепи, чтобы снова ее собрать. Пружинку фиксирующую соединительное звено, так и не нахожу. Видно, вылетела давно. Соединяю цепь без пружины, надеясь доехать до привала так. Знаю, что запасные пружинки есть в технической аптечке.
На условленном месте нахожу знаки на земле и сворачиваю в лес. С разгона преодолеваю лужу с ямами, мысленно отмечая устойчивость и проходимость коляски. Через метров сто вижу палатку и радушного хозяина в ней.
Ночь в лесу не холоднее, чем в неотапливаемой квартире. А наутро с восьми часов, когда начинает светать, двухчасовые сборы, включающие завтрак, сборы рюкзаков и палатки, мелкий ремонт колясок - и в путь.
Учитывая меньшую скорость моей коляски, выезжаю первым. Договариваемся о встрече за деревенькой, в которой можно подкупить домашний творог. Там я действительно вижу уплетающего творог своего компаньона. Что ж, в самый раз к нему присоединиться, время-то уже обеденное.

Подкрепившись, решаем па сегодня сделать двойную норму, и добраться до места ночевки, планируемой на завтра. Погода нам в этом содействует. Дождь особо не докучает, а град и снег лишь добавляют экзотики и украшают монотонную работу.
Добираемся до места привала с сумерками, спешим разбить палатку и зажечь примус. В темноте этого делать не рекомендуется. В спешке, преодолевая лесные ямы и колдобины, Андрей чрезмерно напряг механизмы коляски и одна деталь, называемая «собачкой», треснула. Коляска «обезножила» вместе с нами на пару. Но разбираться с ней можно будет только утром. Вижу, как расстроен этим коллега. Думаем, что завтра сможем найти в ближайшей деревне сварку и устранить неполадку. Но утро вечера, действительно мудрее, и утром Андрею приходит гениальная мысль: он вытачивает треснувший кусок «собачки» и делает ее дееспособной. Мы снова в пути.
Сегодня мы должны приехать к мемориалу. Мимо нас проносятся свадебные машины. День благодатный не только для подобных торжеств. Солнце проглядывает сквозь тучи, когда мы сворачиваем с основной дороги на пути к мемориалу. Останавливаемся, рвем цветы, красивей которых не найти. Подъезжаем к мемориалу и кладем свои бесхитростные цветы в окружение пышных букетов. Располагаемся вблизи. Рядом шумят счастливые свадьбы, периодически меняющие друг друга. Что влечет их в затерянную от городов точку? Ближайшие города, Киржач и Покров, находятся в двадцати километрах. Совсем не чувствуется, что мы на месте гибели первого космонавта. А может, правда в ответе одной провидицы на вопрос, как погиб Гагарин? «Он не погиб, его забрали». Во всяком случае, место это необычайно чистое по чувствам и снам. Попробуйте переночевать где-нибудь поблизости, и необычайные сны унесут вас в космические дали, заполнят и растворят вас во вселенной.
Наш же маршрут, достигнув конечной цели, предлагая нам выбор: ехать обратно через Киржач или прокатить через Покров. Но случайностей быть не могло, ведь первый неубедительный снег мы встречали на Покров, день, отмечаемый в народе, и мы едем через Покров. Встретили мы его на следующий день после ночевки. Наше появление на улицах города вызвало заметное оживление. Кто- то бежал в дом, вытаскивая на улицу родню поглядеть на невиданное чудо, двух непонятных байкеров на харлеях, кто-то откладывал работу и долго смотрел вслед. Наша остановка у колонки для заправки наших емкостей водой не оставила безучастным мужчину, который помог наполнить фляги водой и обстоятельно расспросил, откуда и куда мы едем. И наше скорое расставание явно помешало удовлетворить его искренний интерес к нашему мероприятию.
На крутом подъеме помогать забраться мне бросается мужичок, предварительно бросив свои вещи на землю. И хотя потребности в этой помощи нет, чувствуется его искреннее желание помочь. На перекрестке, остановившись на красный свет, мы видим группу мальчишек, рванувшихся к нам. И в короткий момент между красным и зеленым сигналом, мы успеваем ответить на их вопросы, на чем мы едем, откуда и куда. Да... Как сказал бы сторонний наблюдатель, «парни, вы пользуетесь успехом». Вот она провинция, Владимирская область, не край земли, а душевность и открытость людей налицо. Через несколько километров пути мы въедем в Московскую область, и с каждым километром ближе к Москве все меньше этой открытости. Свой интерес люди прячут под маской «нас ничем не удивишь». А сами косятся и пыжатся, затравленные воспитанием, чтобы не подать виду, что им интересно. Граждане хорошие, бросьте ваше ущербное воспитание, будьте открытыми, как дети, в своем интересе!
Мы летим по трассе, увлекаемые потоком несущихся машин, иногда приветствующих нас своим многолошадным «ржанием». И на коротком обеденном перерыве решаем окончательно «ударить по бездорожью» велопробегом, не останавливаясь на ночлег. Нужно проехать около сотни километров за текущий день. Проехали около сорока, оставшиеся километры нужно проехать в светлое время. На трассе ночью слишком опасно и не нужно искушать себя и водителей. Оставшиеся пять часов езды необходимо проехать, не снижая темпа, чтобы свернуть с трассы с наступлением темноты. Сливаю 7 литров набранной воды, и мой облегченный «Лось» срывается с месга, неся меня домой. Где же мы были спустя заветные 5-6 часов? Правильно! Дома! Мокрые и счастливые, мы готовили ужин и открывали подаренную в дороге бутылочку владимирской водицы с названием «Лось». Ведь стоило отметить моего стального друга, мирившегося со своим незадачливым седоком?
Не пора ли и тебе уважаемый читатель отметить завершение нашего славного похода стаканом горячего чая? И если так, то садись за наш общий стол с небом над головой и скатертью из сосновых иголок. Присоединяйся! Мы тебя ждем!

Тверской марафон 1999

Впервые за историю Тверской области и губернии на 15-й традиционный Тверской марафон «Заволжье» были приглашены члены пашей организации, инвалиды-колясочники». Программа соревнований включала в себя одну из труднейших дистанций в легкой атлетике - марафон на 42 км 195 м и бег на 3 и 15 км. Вместе с титулованными марафонцами, неоднократными призерами международных марафонов, бросить вызов, прежде всего, себе решились колясочники Валентина Михайлюта, Сергей Иванов - на 15 км и Александр Семенов, автор этих строк - на 42 км 195 м. Надо отметить, что в нашей области у инвалидов нет ни одной спортивной коляски, и поэтому пришлось пользоваться испытанными, знавшими виды колясками, используемыми в повседневной жизни. Посему каждому предстояло испытание вдвойне. Это, в первую очередь, было обусловлено тем, что скорость наших колясок была в два с половиной раза меньше, а вес в три-пять раз больше, чем у спортивных колясок. Следовательно, работать предстояло в два-три раза больше и по усилиям, и по времени. Но ждать, когда у нас появятся благодетели и просто чуткие люди, понимающие всю важность реабилитации инвалидов в спорте и уважающие их право на такую же спортивную жизнь, не хотелось. Хотя и хочется верить, что это произойдет в ближайшем будущем. И тверские спортсмены-«коля- сочники» появятся на олимпийском небосклоне.
Пока же не будем петь «безумству храбрых поем мы песню», а просто порадуемся за тверских «колясочников», пожелавших испытать себя, несмотря на все объективные трудности.
И вот общий старт. Мы скромно стартуем в конце массы спортсменов, не желая давить колесами будущих чемпионов. Рядом с моей рычажной коляской модели 406 едет Сергей Иванов, метров сто мы едем вместе. Но вот поворот на основную дорогу и потихоньку его коляска активного типа начинает отставать. Да и не мудрено: ведь качество дороги желает лучшего. Маленькие передние колеса Сергея натыкаются на выбоины и ямки на дороге, и очень тяжело сохранить ровную постоянную скорость. Собственно, мой выбор рычажной коляски был основан на знании состояния наших дорог. У нее, в обиходе называемой «рычажкой», передние колеса побольше, и неровности дороги ей не так страшны. Хотя весит она около 33 килограмм, т.е. в три раза больше, чем активная. Еще один минус - у нее нет свободного хода, в связи с чем нет возможности катиться накатом, как на велосипеде, приходится непрерывно работать руками. Но выбирать особенно не из чего, и стараюсь думать о достоинствах своей коляски, позволяющей восполнить потерянную с переломом позвоночника возможность бега на своих ногах.
Впереди меня бежит женщина, пытаюсь не отставать от нее, чему мешает сильный встречный ветер. Километра через четыре дорога немного поворачивает, и ветер становится встречно-боковым. Ехать становиться легче, и постепенно я обгоняю женщину и появившегося впереди мужчину. Мысленно подбадриваю себя словами «вот видишь, ты уже ие последний».
Трасса марафона проходит по окраине города и немного углубляется в лес. Состоит из трех кругов, два по пятнадцать, и завершающий укороченный 12 км 195 метров. Через 7,5 километров пути разворачиваюсь обратно, перед этим моментом навстречу бегут марафонцы, уже выполнившие разворот. Меня подбадривают кто глазами, кто словами, кто жестом. Очевидно, то, что мы еще на трассе их радует. На обратном пути вижу Сергея и Валентину, они отстали совсем на чуть-чуть. Молодцы! Вспоминаю, как отговаривали от участия в соревнованиях их знакомые, любящие расспрашивать о здоровье. Думаю, после соревнований они поймут, что вопросы в области здоровья не совсем уместны. Да, часто приходится иметь дело с бытующим представлением, что человек на коляске болен. А это, как правило, далеко не так. Человек иа коляске может быть здоровее здоровых, просто его способ передвижения создает ему много трудностей, прежде всего, связанных с неприспособленностью для его нужд архитектуры. И создается иллюзия беспомощности людей на колясках. Л если человек беспомощен, значит, болен. Другого вывода ограниченный ум, как правило, не ищет.
Но вернемся на трассу. На обратном пути ветер дует в спину, и я начинаю обгонять растянувшихся марафонцев. На контрольной отметке 15 км, она же - место предстоящего финиша, узнаю свой результат (1 час 17 минут 40 секунд). Это мой ориентир на следующий круг. Тут же среди других болельщиков меня приветствуют приехавшие «поболеть» за нас нагни знакомые «колясочницы», две Валентины - Белякова и Косенкова. Огромнейшее им спасибо за поддержку, в этот ненастный холодный сентябрьский день согревших нас своим вниманием. Тут же недалеко моя родная половинка Танюша, чьим именем названа наша организация, тоже поддерживает нас. И поит меня на ходу домашним чаем. Хотя но маршруту и установлены два пункта питания, на которых ребята из суворовского училища от души предлагают подкрепиться и освежиться, чай из любимых рук все же предпочтительнее.
На втором круге вижу несущихся мне на встречу Сергея и Валентину, их финиш уже близок. У меня еще впереди почти тридцать километров. Ветер к полудню крепчает, и приходится бороться с ним. Сильно наклоняю голову, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. И панорама окружающих улиц пропадает. Остается лишь серая поверхность асфальта. Второй круг прохожу за 1 час 23 минуты, стараюсь увеличить свой темп. На трассе становится посвободней: финишировали бежавшие на 15 км.
На большинстве лиц горожан недоумение, куда это они бегут и едут? Приходится информировать тверичан словами, «поприветствуем марафонцев!». После этих слов на лицах появляются улыбки, и более активные начинают хлопать и приветствовать нас. У меня на душе становится полегче. Ведь мы и для вас «бежим», дорогие горожане. Чтобы на душе у вас было не пасмурно, чтобы радовались жизни и не думали о тягостях текущего дня. Вспоминаю свой сверхмарафон на колясках по Аляске, где жители искренне приветствовали нас. И отмечаю, что наши люди такие же доброжелательные, только доброжелательность не такая открытая, как у американцев. Как будто запрятана она на завтрашний день.

Третий круг становится самым тяжелым. Перед самым финишем - дорога на подъем и против ветра. Зная скорость своей коляски, рассчитывал проехать марафон за четыре часа и тайно лелеял в душе потратить меньше четырех часов. С приближением к финишу выжимаю из себя и коляски «последнего раба», и вот финиш - 3 часа 55 минут 35 секунд. И победа, очередная победа над собой. И надежда на победы среди «колясочников». Где вы, наши будущие соперники и чемпионы?

Снег «коляске» не помеха

В средине декабря, когда ударили морозы за двадцать градусов, в районе поселка Эммаус Тверской области появилась непонятная группа людей. Расположившись лагерем в лесу, расставив палатки, эти снежные «человеки» стали заниматься малопонятными вещами. Четверо из них сидели на непонятных сооружениях, похожих на коляски без колес, стоящие на лыжах, пытались заползать на склоны, крутизна которых была такова, что нормальный лыжник заползет на них только «елочкой» или «лесенкой». Эти же «гребли» по прямой, упрямо толкаясь одними руками. Другие, люди, ходящие на своих ногах, тянули за собой покрышки колес грузовых автомобилей, оставляя за собой: след взрыхленного снега. Данное явление, непонятное для многих, надеюсь, понятно тебе, читатель. Да, это очередное испытание - подготовка к пересечению Гренландии.
В том, что «в такую погоду хозяин собаки не выгонит», убедились воочию. В один из дней мы повстречали лыжников, за которыми, проваливаясь в снег, бежала собака. На другой день, встретив этих же лыжников, поинтересовались, почему с ними нет их собаки. Хозяева с сожалением ответили, что она переохладилась и заболела. Но нам предстояло учение, исход которого мы сможем оценить только в Гренландии. Поэтому тяжело в учении, легко в бою - нам собачий холод не помеха. Пусть сидят собаки дома, а у нас - другая задача: подготовиться к условиям, в которых собаки не живут. Мы будем находиться в подобных условиях около двух месяцев, пересекая ледовый панцирь самого большого в мире острова. И так как в мире подобных путешествий с людьми, не имеющими возможности ходить своими ногами, до этой поры не было, нужно предусмотреть и решить заранее многие проблемы.
Во-первых, средство передвижения. Ведь поверхность Гренландии покрыта льдом, снегом, имеет трещины, наносы из снега и льда. Словом, поверхность неоднородна, и придумать универсальное средство для передвижения невозможно. А это значит, основная нагрузка ляжет на физические возможности каждого участника. И то, что будет невозможно преодолеть с помощью технических средств, ложится на силу рук. Поэтому - тренировки на. грани возможного и невозможного. Кажется, нет больше сил толкать громоздкое сидение на лыжах, но снова и снова заставляя себя, через не могу, мы ползем по снегу.
Во-вторых, холод. Есть опасность обморожения, особенно наших обездвиженных ног. Температуры в августе-сентябре, особенно в центре острова, понижаются до минус сорока градусов ночью. Не имея возможности взять много горючего (вес снаряжения на каждого ходячего участника и так более 140 килограмм вместе с санями), мы должны найти способ экономичного обогрева йог и теплую одежду. Пока же каждый участник пользовался своей одеждой. По себе могу сказать, что мое испытанное летное обмундирование в виде унтов, меховых ползунков, не спасало ноги от 20-градусного мороза в течение всего дня. После многочасовых тренировок отогревать их приходилось у костра. В Гренландии, как известно, деревьев днем с огнем не найти, и очевидно, в плане тепла гам будет не сладко.
В-третьих, бытовые проблемы: скудное, однообразное питание, «все удобства на улице», сон в необогреваемой палатке, со стен которой сыплется иней, отсутствие необходимого количества питьевой воды, хотя кругом горы льда. Передвижение на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря (такова средняя высота ледникового панциря Гренландии), а, следовательно, нехватка кислорода и повышенное обезвоживание организма. Не забудем слепящий глаза снег, постоянный пейзаж вокруг. Разумеется, ряд читателей внесет в этот перечень отсутствие телевизора, ванны, рюмашки перед едой и прочих «услад» цивилизации. Но, дорогой читатель, позволь заметить, что участники данного мероприятия погружаются в другую атмосферу, в белое безмолвие. Край, где душе потребны другие запросы, хотя телу хочется «бренного».
Подобное зрелище, в виде передвигающихся на «лыже-санях» сидячих людей, могли наблюдать и жители Малоярославских деревушек. В течение двух недель января, в Калужской области в санатории «Русичи» проходили очередные сборы претендентов на путешествие в Гренландию.
Ежедневные тренировки включали в себя подготовку к автономному десятичасовому передвижению, с ночевкой в палатках. Приходилось двигаться по пересеченной местности, изобилующей холмами и оврагами. Учиться преодолению оврагов по натянутым веревкам. Ведь в Гренландии много трещин, разломов, и альпинистская подготовка - один из обязательных этапов тренировок. Это была изматывающая физическая работа, в какой то мере направленная иа выявление максимального физического потенциала участников. Несмотря на сильный дух каждого из участников, не все тела выдержали нагрузку. Тут не о мозолях речь. Они - неотъемлемый продукт труда. Но вот потертости в виде ран, грозящих перейти в пролежни - это то, с чем бороться можно, только прекратив тренировки.
Такая участь постигла одного из участников сборов. В целом, остальным удалось избежать подобных осложнений и беспокоить доктора нашей команды по пустякам, не заслуживающим внимания.

Хотя, думаю, если судьба была бы менее благосклонна к автору этих строк, то проблемы, возможно, возникли и у него. Дело было так. Спускаясь с крутой горы па лыже-санях, меня снесло в сторону от желаемой лыжни. Как не пытался свернуть в сторону от летящего навстречу дерева, а точнее, метрового обрубка от него, мне этого не удалось. Лыже-сани, - попав в полосу рыхлого глубокого снега, стали неуправляемы, и неслись на встречу судьбе. Когда подножка лыже-саней ударилась о пень, мне ничего другого не оставалось, как вылететь из «седла». Самое интересное и комичное, что удалось перелететь через этот метровый пень, пропустив его между ногами. Но дальнейший полет был прерван этим же пнем. Дело в том, что стопы ног у меня были связаны веревкой, чтобы не расходились в стороны во время езды. И вот перелетев через пень, связанные ноги были им задержаны, и полет продолжила только моя шапочка. Я по уши в снегу отделался лишь царапинами на лбу. Лыже-сани же требовали ремонта, и посвятить ему пришлось оставшиеся часы вечера.
В следующие дн и мы были более осторожны на спусках с незнакомых горок, боясь налететь на препятствия, занесенные снегом. Но на знакомых горках лихачили, как малые дети, вспоминая бы:! лыс годы, когда на своих двоих мы имели счастье кататься на лыжах. Сейчас же, передвигаясь только с помощью лыжных палок, я ловил себя на том, что мое сознание работает так, как будто еду) «коньковым» ходом, как будто ноги в э том тоже участвуют.
В целом радость передвижения на лыжах мы получали и сейчас, передвигаясь на лыже-санях. Правда, дарована она была лишь единожды нашими «мучителями» - тренерами, когда камус (специальное приспособление, надетое на лыжи и увеличивающее трение) из-за налипающего на него мокрого снега был снят. И мы, конечно, понеслись с радостью баржи, потерявшей якорь, с восторгом ощущая скорость движения. В другие дни наш тренерский состав не давал нам поблажек, и мы ползли на лыжах, преодолевая дополнительное сопротивление. Да и что сказать: тяжело в ученье, легко в бою. Камус, представляющий собой полоски специальной ткани, ворсинки которой не дают откатываться назад лыжам, будет необходим нам для подъема на ледниковый панцирь Гренландии. И хочется или нет, но его придется использовать при крутых подъемах, хотя с ним передвигаться крайне тяжело.
Рассказав о подготовке к пересечению острова, самой близкой от Северного полюса земли, не мешает разобраться и в том, чем руководствуется человек, оказавшийся на коляске, пускаясь в это отнюдь не безопасное путешествие. Что же движет человеком, у которого, казалось бы, достаточно и без того проблем, чтобы еще искать их на свою голову?
А дело в том, что, оказавшись на коляске, человек вступает на путь преодоления. Путь, который не стоит, как необходимость, перед обычным человеком, становится испытанием для того, у кого нет выбора. Каждодневные проблемы, связанные с немощью, неполноценностью, навязанной, прежде всего общественным сознанием, при котором человеку на коляске уготована «несчастная» жизнь, ставит задачу преодоления людского непонимания того, что ты остаешься человеком и на коляске. Потребность жить, и жить интересно, свойственно, на мой взгляд, в большей степени людям, прошедшим через страдание и боль.
Почему в странах с развитым общественным сознанием большее внимание и уважение заслуживают люди с ограниченными возможностями?
Например, на соревнованиях с участием инвалидов в развитых странах всегда полные трибуны. Что же отвечают на вопрос, почему вам это интересно, цветущие здоровьем зрители? Они говорят: «Нам интересней смотреть на тех людей, которые в сложившихся обстоятельствах не сломились, смогли преодолеть себя. В обычных соревнованиях принять участие смогли бы и мы, а вот оказавшись на месте инвалида, как знать?»
В нашем же обществе выделил бы в первую очередь людей с ограниченным сознанием, а не людей с ограниченными возможностями. Ведь только ограниченное, сознание не дает понять нашим чиновникам и отдельным категориям граждан, что каждый может оказаться на коляске. И задача общества сводится к тому, чтобы помочь тем, кто по жизни оказался на пути преодоления, ведь это путь всего человечества.
Поэтому каждое участие человека с ограниченными возможностями в программах, подобных пересечению Гренландии, - это шаг к изменению общественного сознания, шаг на встречу обществу, уважающему права каждого. А за изменением сознания, дай Бог, придет
и потребность относится к людям с инвалидностью, как к равным. А значит, наравне с другими учитывать и их интересы. Например, строить здания, производить лифты, автобусы с учетом доступности их для людей с инвалидностью. И, как знать, может, не будут смотреть на нас, как на империю зла, страну, где рабское сознание определяло всю нашу жизнь. И на пути преодоления каждый будет встречать любовь и поддержку.

Безбарьерная архитектура (на правах грусти и фельетона)

Возможно, для нашей жизни, изобилующей всяческими барьерами, это понятие покажется недоступным и малопонятным. Но во всем цивилизованном мире существует понятие безбарьерной архитектуры. Нам же проще будет разобрать, что же такое барьерная архитектура, так как она хорошо знакома нашим гражданам.
Как же она создается? А очень просто. Наши архитекторы продолжают создавать многоярусные «болота» площадок, спускающихся к другим площадкам посредством ступенек. Тогда как удобней делать плавные спуски с наклоном не более 3 градусов с одного уровня к другому. Благодаря этому дождевая вода спокойно стекает по дорогам, не образуя многомесячные лужи.
В связи с отсутствием перил, наши граждане безропотно прыгают по скользким ступеням, веря, что успеют ухватиться за дверную ручку, прежде чем успеют поскользнуться. Открывая дверь, вынуждены отступать назад, на ступеньки, потому что площадка перед дверью настолько мала, что открытая дверь полностью ее занимает. Если же перила установлены, то они заботливо утоплены в груду бетона и при падении проверяют реакцию вашего выбора: или вьг падаете на спину, ломая позвоночник, или ломаете руку, держащуюся за перила и идущую на излом при падении. Главное, быстро решить: бросить перила али не стоит. Хотя ответ напрашивается сам, зачем необходимы перила, держась за которые нужно думать о последствиях? Многометровые загогулины декоративных перил доставляют массу эстетического наслаждения. Созерцая их, можно долго размышлять, какое положение тела лучше занять, чтобы использовать их по назначению. А высота некоторых перил позволяет предположить, что построены они для крепко пьющего брата, а может, и вражеского лазутчика решившего вползти в магазин по-пластунски. Часть перил оканчивается там, где и начались, фиксируя упадок трубопрокатной промышленности.
Но главная гордость нашей архитектуры с барьерами - ступеньки. Высота ступенек, не подъемная для пожилых ног, для спортсменов-разрядников весьма полезна в качестве тренировок. Хотя строительные нормы упорно говорят, что высота ступенек на улице не должна превышать 12 сантиметров, любит наш строитель поднять планку выше. Видно, спорт у них в крови. Отрадно, что среди архитекторов есть спортсмены, но есть ли среди них архитекторы? Конечно, есть и положительные свойства ступенек. Так, известный советский режиссер Эйзенштейн, снявший фильм «Броненосец Потемкин», вошел в историю как раз благодаря кадрам из фильма, где детская коляска катится по Потемкинской лестнице. Да и фразе в отношении незваных гостей, «спустить их по лестнице», мы тоже обязаны ступенькам.
В то время как известными учеными древности было обкатано колесо, сведения о данном усовершенствовании до нашего архитекторского корпуса еще до сих пор не дошло. И понять, что по ступенькам скакать на коляске неудобно, ему еще не дано. Так что товарищи дамы с колясками, инвалиды на колясках, роллеры, велосипедисты, бабульки с тележками, бросайте эту колесную глупость и таскайте все волоком. И не спорьте, так удобней!
Какие выводы можно сделать из вышесказанного? Наверное, среди брата-архитектора есть пьющие, с военно-спортивным уклоном граждане, мало знакомые с продуктами цивилизации. Но ведь вот в чем загвоздка: в советское время нас всех учили, что архитекторская кость - явно белого цвета на фоне темного пролетариата. А на поверку оказывается, что за этим стоит обычная «безграмотность наглеющего духа», и посему перед нашими глазами архитектурное убожество городов, загаженных серыми коробками зданий и наглой яркостью ново-русских особняков, петляя между которыми по катетам, можно явно усомниться в существовании гипотенуз. Но почему же в школах упорно утверждают, что гипотенуза короче двух катетов?
Скажите, кто-нибудь оспаривал у вас право родиться? Нет? Вы ошибаетесь, это право оспорено тем, что нив один дом мама с коляской не попадет. Очевидно, архитекторы предполагают, что после того как ребенка родителям приносит аист, он таким же образом будет попадать и в квартиру.
Минимальная ширина дверей была понятна во времена соцреализма, когда наступательный порыв покупателей необходимо было сдерживать. И один продавец в таких дверях мог задержать не одну сотню борцов за дефицит. Ширина дверей черного хода большая, чем входных, была тоже понятна: подавляющая часть товаров как вносилась, так и выносилась через нее. Но сейчас, когда каждый собственник заинтересован в покупателе и готов встретить его с распростертыми объятиями, непонятно, почему в некоторых магазинах в дверь приходится протискиваться бочком.
Вот один из ярких примеров барьерной среды. На Волоколамском проспекте, 4, в магазине «Автозапчасти» построен пандус необычайной крутизны. Ответ начальника инспекции государственною архитектурно-строительного надзора г-жи Козловой, объясняющей этот факт так же крут: «Проектом предусмотрен пандус только для транспортировки покупателями тяжелых, крупногабаритных товаров на специальных тележках, из-за расположенности дома на красной линии застройки». Да. От такого ответа можно только посочувствовать «крутизне» пандуса, нарвавшегося на красную линию застройки. Ну а тем смелым граждан нам, кто отважится штурмовать пандус, посоветовать иметь в своем арсенале альпинистское снаряжение. К сожалению, это - не единичный случай, и формальное отношение к строительству пандусов можно наблюдать и на примере пандусов к другим магазинам. Крутизна многих пандусов переваливает за 30 процентов от требуемых по строительным нормам 6-10 процентов.
Конечно, радует то, что архитекторы знают о существовании специальных тележек, используемых покупателями для выгрузки товаров в личные автомобили. Но вот колеса этих тележек малы,: и для того, чтобы выкатить их через двери, важно отсутствие порогов, через которые привычно спотыкаются отечественные покупатели, входя в магазин.
Может, кто-нибудь скажет: вот пристал к архитекторам. Да уж поверьте мне, допекли они нашего брата-«колясочника». И если большинство сограждан стараются не замечать неудобства барьерной архитектуры, или точнее относятся к ним как богом дайной, то для человека на коляске - это загубленная жизнь. Никуда: невозможно попасть. Невозможно учиться, работать, отдыхать.:
Жизнь должна протекать в пространстве, ограниченном четырьмя стенами квартиры.
Но есть же и законы, и градостроительный кодекс, строительные нормы и правила, выполняя которые можно сделать наш город доступным и удобным для всех. Что же мешает? Неужели нет профессиональной гордости и гражданской позиции у архитекторов и проектировщиков. Наверное, у большей части все-таки есть. Л если так, творите своими руками безбарьерную архитектуру. И все горожане почувствуют, насколько она удобна, практична и человечна.

Заполярный рубеж

Предвзлетная тряска растормошила во мне тоску по прошлой летной профессии. Самолет тем временем, оторвав шасси, медленно шел в набор, ложась на курс в сторону Тикси. А я остался наедине со своими мыслями... Кто бы мог подумать, что забытое людьми Заполярье вернется в мою новую жизнь, жизнь человека на коляске. Когда, несмотря на все желание вернуться к небу, приговор стал очевидным, и жизнь дарила новую стезю, в которой путь измеряется не шагами, а колесами, первые «плюсы» сознание находило в том, что не будет командировок по «дырам» Заполярья. Но и сейчас судьба давала шанс искупить свои слова и найти в этих «дырах» то, что было скрыто от моего восприятия Севера.
Впервые в снежное Заполярье намеревались вторгнуться люди на колясках с целью пройти на лыже-санях больше сотни километров. В составе экспедиции, состоящей из десяти человек, их трое.
После двух ночей, проведенных на промежуточных аэродромах, приземляемся в аэропорту Тикси. За бортом - минус двадцать пять, обычная температура середины апреля, но нам, оставившим наступающую весну, приходится снова встречать «зиму» весеннего Заполярья.
После двух дней, проведенных в Тикси и потраченных на подготовку снаряжения и на расфасовку продовольствия на восемь дней пути, на вертолете мы отправляемся в исходную точку нашего маршрута - гидрометеостанцию «Сокол», в простонародном названии «Столб», расположенную в 110 километрах от города, в устье реки Лены. Чуть больше получаса в тепле дребезжащего вертолета, и приземление иа лед реки Лены, вблизи метеостанции. Промозглый ветер с сухим снегом, срываемым с поверхности реки, и бескрайние просторы. Минута - и облегченный вертолет как будто срывает ветром в обратный путь. Мы остаемся одни.
Страшный ветер и холод. Поднимаемся на крутой берег и располагаем свои палатки напротив метеостанции. Начальник станции и его коллеги не совсем понимают всю необходимость наших ночевок иа ветру, когда можно спать в тепле их дома. И чтобы совсем не печалить хозяев и себя, мы с радостью садимся за общий стол. Но после общей трапезы - опять в кромешный ад ветра и холода. Готовим снаряжение, обкатываем свои лыже-сани. Две ночи и два дня проводим в тренировках вблизи палаток. Спускаемся на занесенный лед реки. Двигаемся на лыже-санях, таща за собой груженные сани. Одни лыже-сани не выдерживают нагрузки и ломаются. Двум другим саням такая поломка не грозит, они сделаны с учетом недостатков сломавшейся. Сломавшиеся сани помогают починить умельцы станции.
В эти два дня мы, благодаря работникам метеостанции, на вездеходе смогли посетить могилу американского полярного исследователя Джорджа Де-Лонга. Экспедиция под его руководством пыталась достичь Северного полюса на яхте «Жаннетта». Но яхта затонула, затертая льдами. И обратный путь экспедиции был трагичен вся группа, ведомая капитаном, погибла. Последним, как и полагается на море, с корабля жизни сошел капитан.
Большой деревянный крест на крутом, скалистом берегу и безмолвие снега. Преклоняем головы перед мужеством капитана, умершего от голода и холода в полярном безбрежье.
И вот наше торжественное отправление в путь. Нас провожают работники метеостанции с огромными лайками, съемочная группа НТВ и уникальное явление - несколько размытых солнечных столбов, слева и справа от настоящего солнца. Это явление, называемое гало, вызывается преломлением и отражением света ледяными кристаллами, взвешенными в воздухе. Красоты оно необыкновенной и доступно только заполярным бродягам.
Вытягивается нить человеческих тел в море бескрайнего снега. Передвигаемся мы по снегу, покрывающему лед, но попадаются участки, где ветер его выдул. И тогда под нами - мир сказочной фантазии замершего двухметрового льда. Трещины в нем немыслимых узоров, замерзшие воздушные пузыри, растения и прозрачная глубина, до «черной» воды, все это немыслимое великолепие, радующее душу в монотонном труде.

Неделя пути, в котором встречи со стадом оленей, семейством белых куропаток. Сказочные виды заструг, нагромождений льда. Пурга, метель, тепло весеннего солнца, снег... Состояние вечности в необъятном просторе и все то, что невозможно передать словами. То, что остается застывшей картиной в душе на всю жизнь. Север, я тебя люблю!
Тикси, 72е с.ш., апрель 1999 г.

Осознание...

Размышляя над тем, почему в нашей стране столь плачевны результаты в деле реабилитации людей на колясках, приходишь к однозначному выводу - от сознания. Почему первопричиной бедственных дел в стране является наше сознание, а вернее, наше не осознание того, что первична мысль, а не материя? Мы все ждем, вот появятся коляски, пандусы, начнут проводиться спортивные соревнования, появится возможность работать. И никто не хочет подумать, как это сделать наяву. Все ждут, когда все это появится само собой. Что и говорить, любим мы кивать на соседей, вон у них как: и это есть, и то. А задуматься над тем, что все достигнутое соседом - это продукт труда его мысли, и не приходит в голову. Сознание, ограниченное только словом «дай», не способно ничего получить по большому счету. Унизительные подачки государства, лиц, использующих инвалидов по своему назначению, - вот удел совдеповского мышления.
Куцее слово «инвалид», с правом на убогость, позволяет лишь стоять на паперти с протянутой рукой. Тогда как, обратите внимание, какой смысл заложен в слове «инвалид» в странах с другим сознанием - «Люди с ограниченными возможностями». Или, что совсем не плохо - человека без ног или с парализованными ногами - назвать «человек с руками». Вы задумайтесь! Человека без ног назвать не безногим, а человеком с руками! Однажды, после знакомства с одним американским профессором, получил от него письмо, которое он, не зная моего адреса, подписал «мужчине с руками». Он не хотел видеть моих парализованных ног, он видел то, что их заменяет. Он видел во мне действие, а не инвалидность. Вот сознание другого общества, где ищут не недостатки и изъяны, а достоинства. И право, можно ли обращать внимание на то, что у человека нет ног, когда у него есть возможность иметь золотые руки, которые нужны обществу.
Но поверьте, братья (пока еще инвалиды), стать людьми с руками, с головой, и еще с чем-либо - в наших силах. Изменять общественное сознание должны, прежде всего, мы. И как к нам относятся, зависит только от нас. Поэтому прочь убогость просьб, думайте о будущем! Просите не «рыбу», а «удочку». И отстаивайте свое право быть человеком.
Хотелось бы, чтобы мои статьи не расценивались как пример для подражания. А просто смогли вселить в каждого уверенность, что нам многое по плечу. И нашу жизнь мы куем собственными руками. Не жалейте себя, и не ищите причины в инвалидности, как предлога для своей лени и неуверенности. Вы всё можете! Думайте, как достичь желаемого, а не как оправдать себя в потере мечты. И да поможет вам Бог, в радостном пути бытия!