Творчество

Глава 26. Честный соглядатай

Когда она постучала в дверь сторожки, было уже почти темно. Ответа не было. Она постучала ещё раз, и ей снова никто не ответил. Она готова была в отчаянии повернуть назад, как вдруг услышала голоса: а что если они разговаривают о Леопольде? Наконец, после нескольких бесплодных попыток, она услышала на лестнице детские шаги; однако и они прошли мимо. Её явно никто не слышал. Хелен постучалась ещё раз, и дверь немед­ленно распахнулась.
На пороге стояла Рейчел. При виде гостьи её лицо озарилось такой милой изумлён­ной радостью, что одинокая, несчастная Хелен при виде этого лучезарного участия начи­сто забыла о гордости и в порыве простой благодарности за безмолвное, но такое красно­речивое радушие, наклонилась и поцеловала её. В следующий миг маленькие ручки обви­ли её шею, и Рейчел поцеловала её в ответ с такой кроткой лаской и сдержанной нежно­стью, которые удовлетворили бы самого привередливого критика подобных приветствий. Правда, Хелен к таковым не относилась: она почти никогда никого не целовала. Затем Рейчел взяла её за руку, отвела на кухню, пододвинула для неё кресло поближе к огню и сказала:
- Вы уж простите, но в гостиной огня нет, а джентльмены сидят у дяди. Ах, мисс Лингард, если бы вы только слышали их сегодняшние разговоры!
- А они говорили что-нибудь о моём брате? - спросила Хелен.
- Да они только о нём и говорят!
- А можно мне узнать, что это за джентльмены?
- Мистер Уингфолд и мистер Дрю. Они часто у нас бывают.
- А это тот самый. тот самый мистер Дрю, у которого лавка?
- Ага. Он один из лучших учеников мистера Уингфолда. Мистер Уингфолд привёл его к дяде, и с тех пор он часто к нам захаживает.
- А я не знала, что. что мистер Уингфолд берёт учеников. Боюсь, я не совсем по­нимаю, что это значит.
- Просто в Гластоне появились люди, которым захотелось исправиться и жить иначе из-за проповедей мистера Уингфолда, и мистер Дрю - один из них. В нашей церкви дав­ненько не бывало ничего подобного; по крайней мере, я ничего такого сроду не помню.
Хелен вздохнула. Ах если бы и ей тоже стать ученицей мистера Уингфолда! Но как она может пойти за ним теперь, когда знает, что, в лучшем случае, всё его учение - лишь прекрасная сказка, порождённая разгорячённым воображением и беспокойной совестью? Джордж мог разложить всё это по полочкам. По его словам, религия неизменно возбужда­ла воображение и ослабляла совесть - да взгляните хотя бы на бесчисленные россказни про Иисуса, придуманные в первом столетии христианской веры, и на прочие легенды про всевозможных святых! Конечно, случай с Леопольдом подействовал на Хелен совсем иначе, но все остальные факты оставались незыблемыми. Нет, как это ни печально, она не может стать ученицей мистера Уингфолда, потому что не может больше обманывать себя
подобными утешениями. Но только как же быть с тем обещанием, «Придите ко Мне, и Я дам вам мир»?
- Как мне хотелось бы их послушать! - вырвалось у неё.
- Так пойдёмте к ним! - воскликнула Рейчел. - Я знаю, что все они будут очень вам
рады.
- Боюсь, что я только помешаю их разговору. Вы думаете, они смогут говорить так же свободно, как и без меня? Правда, я не знаю; может, им это совсем не помешает, - до­бавила она. - Только ведь присутствие незнакомого человека.
- Но вы же знакомы с мистером Уингфолдом и моим дядей, - возразила Рейчел. - Да и мистера Дрю наверняка знаете.
- По правде говоря, мисс Полварт, я вела себя далеко не лучшим образом по отно­шению и к вашему дяде, и к мистеру Уингфолду. Я поняла это только сейчас, когда брата не стало. Они были ему настоящими друзьями! А я. Право, у меня такое чувство, будто всё это время во мне жил злой дух. Мне было нестерпимо видеть, что Леопольд любит и слушает их больше, чем меня. Ах, как бы мне хотелось послушать, что они говорят! Мне кажется, что тогда я пусть мимолётно, на мгновение, но всё-таки увижу Леопольда - по­чти увижу! Но мне стыдно показываться им на глаза, вот так, всем сразу. Я ни за что не смогу войти к ним в комнату!
Рейчел немного подумала и сказала:
- Тогда вот что: мы устроим всё так, что заходить туда вам не придётся. Между дя­диной комнатой и моей есть маленькая кладовка. Я посажу вас туда, и вы всё прекрасно услышите. Перегородка там совсем тонкая, всего лишь старые доски.
- Но ведь это было бы нечестно!
- Это я возьму на себя и потом всё расскажу дяде. Бывает, что честные побуждения делают хорошим такой поступок, который обычно бывает плохим. Ведь вы будете слу­шать не для того, чтобы выведать наши тайны! Я буду сидеть в дядиной комнате, зная, что вы нас слышите, и тоже буду слушать; меня они никогда не прогоняют. Пойдёмте же, а то мы всё пропустим!
Хелен нестерпимо хотелось услышать, что говорят о Леопольде его лучшие друзья, но она всё равно колебалась: разве девушке из общества подобает так себя вести? И по­том, она всё время будет трястись от страха, что её обнаружат. Посередине лестницы она торопливо потянула Рейчел за рукав и прошептала:
- Нет, лучше не надо! Я боюсь!
- Не бойтесь, - отозвалась Рейчел с такой готовностью и быстротой, что, должно быть, думала о том же, что и Хелен. - Послушайте сначала, что я им скажу, а потом по­ступайте, как хотите. И спасибо вам за то, что вы мне доверяете, - добавила она.
Когда они поднялись, Хелен дрожа остановилась у двери, а Рейчел вошла к дяде.
- Дядя, - сказала она, - ко мне пришёл друг, который очень хотел бы послушать ваш разговор, но по некоторым причинам не желает вам показываться. Вы не разрешите ему вот так, невидимо, присутствовать при вашей беседе?
- Этого хочешь ты, Рейчел, или тебя об этом попросили?
- Этого хочу я, - ответила она. - Очень, очень хочу! - если вы не против.
С этими словами она обвела их взглядом. Священник и мануфактурщик согласно кивнули.
- Ты хорошо об этом подумала, моя милая? - спросил Полварт.
- Хорошо, - отозвалась она. - И говорю вам, что вы можете говорить совершенно свободно, как будто вас не слышит никто, кроме меня. Мой друг будет сидеть вот там, в кладовке, и всё будет так, словно мы одни.
- Тогда я не против, - улыбнулся Полварт. - Пусть твой друг или подруга, кто бы это ни был, слушает, сколько угодно. Мы только рады.
Рейчел вышла к Хелен, которая уже подошла к двери кладовки и теперь благодарно уселась в ней, окружённая ароматом яблок и трав. Мужчины уже снова беседовали, слов­но их и не прерывали. Сначала они время от времени вспоминали, что их слушает кто-то посторонний, но к концу разговора совершенно об этом позабыли.