Библиотека

Делаю первые шаги | Одолевший неподвижность

Крупный успех составляется из множества
предусмотренных и обдуманных мелочей.
В.О. Ключевский

Какие слова найти, чтобы описать то, что я пережил на 97-й день после травмы? Какие подобрать сравнения? Пожалуй, я испытал в тот день то, что испытывает человек, убежавший из-под расстрела или вырвавшийся из рук бандитов, собирающихся его убить, или спасшийся после кораблекрушения, - словом, избежавший смерти. Ибо остаться навсегда лежачим больным было для меня равносильно гибели.

Итак, в тот незабываемый день 25 мая я впервые после катастрофы встал на ноги. Вопреки всем предсказаниям врачей, вопреки тому, что говорилось о моей травме в медицинских книгах, вопреки всякой логике.

Правда, событие это могло произойти значительно раньше - я давно был готов к нему, но по милости лечащего врача оно запоздало. Это сейчас в учебниках написано о том, что спинальных больных нужно, не затягивая, ставить на ноги. А в то время врачи боялись это делать и все оттягивали такой важный для больного момент.

Палата была полна народу - собрались больные нашего отделения, все свободные от работы медсестры и санитары. Еще бы, такое событие бывает не часто в больничной жизни. Потом-то ко мне привыкнут, и моя фигура с громоздким железным манежем, шествующая по коридорам, станет обычным будничным явлением. А сейчас...

Процесс одевания был очень долгим и напоминал обряд одевания невесты. Вся сложность этого "обряда" заключалась в том, что меня нельзя было сажать, сгибать, резко поворачивать.

На ноги мне натянули простые женские чулки, чтобы защитить парализованную кожу и предохранить от потертостей. Добытые с трудом (в то время их не было в продаже), они оказались очень короткими и прикрыли ноги лишь до колен, поэтому выше пришлось их забинтовывать. Затем эластичными бинтами укрепили голеностопные суставы, чтобы предотвратить отвисание и подвертывание стоп.

После этого к задней поверхности всей ноги прибинтовали довольно примитивные гипсовые лонгеты, весящие около пуда. Пока не изготовят специальные ортопедические аппараты, буду пользоваться этими... Их назначение - удерживать парализованные ноги выпрямленными в коленях, чтобы они не подламывались под тяжестью тела.

Наконец надели больничные тапочки, прибинтовали их, чтобы не потерял (теперь только на скатывание всех бинтов потребуется полчаса). В заключение на эту забинтованную куклу напялили новую пижаму. Получилось что-то вроде манекена, которые выставляют в витринах магазина (в данном случае - для демонстрации больничных пижам).

Теперь предстояло самое сложное - поставить мое тело в вертикальное положение, ведь туловище со сломанным позвоночником нельзя ни скручивать, ни сгибать, ни наклонять в стороны. Меня перевернули на живот, подтащили к краю кровати, ноги опустили на пол и стали медленно и осторожно, как высоковольтную мачту, поддерживая со всех сторон руками, ставить в вертикальное положение.

И вот впервые за три месяца я стою. Стою на новых искусственных ногах и ног под собой не чувствую. Нет, не в переносном смысле, а в прямом - ног подо мной словно никогда и не было: я не ощущал опоры, привычной твердости пола, как будто завис над ним. Это даже забавно: голова, руки и туловище лишены ног, парят в воздухе.

Ну и пусть, я все равно счастлив, потому что снова на ногах, хотя и глиняных, и могу теперь посмотреть на мир стоя, сверху вниз. Итак, в путь. Я начинаю ходить!

Ох, как громко сказано - на деле же все выглядело так: трое меня тащили, а четвертый переставлял мои ноги, которые совершенно мне не повиновались и болтались, как плети, привешенные к туловищу. Позвоночник тоже не держал, и туловище все время пыталось сложиться пополам, как складной перочинный ножик.

И только благодаря ловкости множества сильных рук я не падал и пассивно удерживался в вертикальном положении. Не человек, а настоящая марионетка.

Наконец, два метра до окна преодолены, но что там за окном - я уже не смог увидеть; все вокруг меня зашаталось, закружилось, глаза заволокло полупрозрачной пленкой. Голова завалилась набок, я потерял сознание. На этом и закончилась эпопея с вставанием. Меня подтащили к кровати совершенно безжизненного, как бревно, и начали разоблачать. Разочарованные зрители начали расходиться - представление окончилось. Моя радость (наконец-то поставили на ноги!) прошла, усталый, изможденный лежал я на кровати. А потом все куда-то провалилось...

Внезапная кратковременная потеря сознания - обморок- случается, когда парализованного впервые ставят на ноги. После длительного лежания в постели переход из горизонтального положения в вертикальное вызывает состояние, характеризующееся слабостью, обильным потом, бледностью, резким понижением артериального давления и потерей пульса. Причина этого - снижение тонуса кровеносных сосудов и резкий отток крови от головного мозга (сейчас для соответствующей подготовки и тренировки существуют специальные ортостатические столы).

В этот день я уже ни на что не был способен. Хотелось только одного, - чтобы все оставили меня в покое. Но на следующее утро появилось обманчивое чувство улучшения, и мне не терпелось снова оказаться на ногах. После того как меня из привычного (и смертельно надоевшего) горизонтального состояния подняли на ноги, лежать уже было невозможно. Но как же мне научиться ходить, управлять ногами, удерживать тело в вертикальном положении?

Конечно, для этого нужно прежде всего добиться, чтобы руки стали сильными, мышцы тела - хорошо тренированными и чтобы рядом были верные друзья. Предстоят долгие месяцы ежедневных тренировок (а вообще я должен буду тренировать свое тело теперь всю жизнь), чтобы заново научиться элементарным движениям, о которых здоровые люди даже не задумываются, производя их неосознанно. И я с новой энергией набрасываюсь на тренировки.

После того как встал на ноги, меня уже невозможно было удержать в кровати - я рвался на пол. Друзья во главе со Славой изготовили мне удобный манеж - конструкцию в виде буквы П. Стоя внутри манежа и опираясь на поручни, я начал с его помощью передвигаться по палате. В один из дней вышел в коридор и, сопровождаемый ходячим больным (для страховки, так как падать пока нельзя - "броня" из мышц еще недостаточно крепка), дошел до кабинета своих однокашников, работающих в институте, где и был встречен бурными аплодисментами.

А потом начались прогулки с манежем по парку. Впервые 400 метров прошел за два часа, а совсем недавно это расстояние на стадионе преодолевал за 53 секунды.

Но вот меня впервые решили поставить на костыли. В манеже двигаюсь довольно уверенно. А как будет без него? Но когда-то же нужно переходить на костыли. Не будешь же всю жизнь ходить в железном манеже, как шагающий экскаватор.

Честно сказать - страшно отрываться от манежа, мужества потребуется немало не только мне, но и моим помощникам.

И вот я стою в парке на своих гипсовых ногах, широко их расставив. Низко опущенные плечи опираются на костыли, спина сгорблена. Всем своим видом являю безжалостно придавленного бременем жизни человека.

Меня крепко держат со всех сторон. Подсказывают, как сделать первый шаг. Но я не двигаюсь. Все не так просто, как казалось раньше. В ногах исчезла былая легкость, вместо них теперь у меня какие-то громоздкие неуклюжие ходули. Пытаюсь отдавать ногам приказы - каждой в отдельности и обеим вместе. Ничего не получается! Я разучился ходить, забыл за три месяца, как это делается, совершенно не помню свою походку. В манеже двигаться было куда проще: там я шел на шести ногах (две мои, четыре манежа) с хорошим упором на руки (они теперь самые надежные "ноги").

Стараюсь погасить охватившую меня панику и спокойно говорю себе: "Не спеши, привыкни сначала к своему новому состоянию и обрети уверенность". Главное сейчас - научиться удерживать равновесие, а для этого нужны сильные мышцы. Пока их нет, меня совершенно невозможно оставить одного, без поддержки - я тут же валюсь, как подрубленное дерево, в ту или другую сторону. Вокруг даже стали говорить шепотом, боясь, видимо, что громкий разговор будет сотрясать воздух и я потеряю равновесие. Как говорится, и смех, и грех.

Но двигаться надо, не вечно же стоять вот так на костылях, покачиваясь, словно маятник. И я, поддерживаемый со всех сторон, делаю один, второй шаг, уже не по гладкому кафелю, да еще с помощью манежа, а по земле. Какая же она неровная, бугристая, с ямками!

Несмотря на все мои мощные усилия и огромное желание, я смог пройти всего пять-шесть немыслимо корявых шагов, в результате переместился от силы на один метр. Выходит, чтобы преодолеть это расстояние, со всеми приготовлениями, надо потратить более полутора часов. Какой тяжкий и сложный путь ожидает меня, сколько уйдет сил и времени, чтобы научиться передвигаться с помощью костылей...

А пока я медленно продолжаю свой путь робкими шажками, сильно наклонившись вперед на костыли и поддерживаемый несколькими руками. Левый костыль - правая нога вперед, правый костыль - левая нога вперед. Какие у меня оказались непомерно длинные неуклюжие ноги, они без конца путаются при ходьбе! Мне постоянно грозит опасность споткнуться о собственную ногу, одетую в громоздкий ортопедический аппарат, о костыль или предательские неровности земли.

Чтобы не повредить ноги, ступни разворачиваю наружу и очень внимательно слежу за каждым своим шагом. Двигаюсь по принципу: тише едешь - дальше будешь. И это я, который любил много и быстро ходить, заниматься бегом.

После нескольких метров черепашьего передвижения вперед я почувствовал такую усталость, что казалось, уже больше не смогу сделать ни одного шага. "Нет, ты не должен сдаваться, - говорю я себе. - В спорте тоже бывали моменты, когда силы иссякали и ты готов был отказаться от борьбы, сойти с дистанции. Но не сходил ведь!" И я собираю все остатки сил, напрягаю всю свою волю и заставляю себя сделать еще один шаг. Только так, совершая невозможное, и приходят к победе. Не жалеть себя, не жаловаться на усталость и верить в успех. Трудно, очень трудно, но другого выхода нет. Никто за меня этого не сделает. Отдохни, постой и снова вперед.

От сильнейшего напряжения немеют пальцы рук, вздувшиеся на них вены, кажется, вот-вот лопнут, сердце колотится не только в груди, но и в голове, висках, ушах. Появляется тошнота, головокружение, у меня начинаются галлюцинации. Дальше мучить себя неразумно, но меня уже трудно остановить. Я иду, иду, тяжело дыша и почти теряя сознание.

Но вот наступил предел, когда силы окончательно иссякли, больше не могу сделать ни шагу. В глазах темно, я ничего не вижу. Ко мне подкатывают каталку (сам я вернуться к ней не могу, к тому же не умею еще поворачиваться на костылях), я судорожно хватаюсь за нее и, сразу обмякнув, тяжело валюсь на бок.

Меня тут же облили из ведра холодной водой, смывая пот и снимая жар с разгоряченного тела. Затем энергично растерли все тело полотенцем, размяли уставшие мышцы рук и спины, всячески ободряя при этом и восхищаясь моими успехами.

Я и сам был поражен тем, что сделал, ибо не предполагал о существовании во мне такой жизненной силы. Какие-то немыслимые сверхвозможности моего организма двигали непослушными ногами, упорно заставляя делать шаг за шагом.

Эти сверхвозможности, эти скрытые силы есть в каждом человеке. Но люди даже не догадываются о них, не знают, что за всю свою жизнь используют не более десяти процентов резервов своего организма. А если бы знали, если бы умели их использовать, сколько бы недугов было излечено, сколько жизней спасено! Но, заболев, человек не резервы своего организма подключает для излечения, а пьет лекарства, глотает таблетки, поддерживает себя уколами, то есть лечит не весь организм, а ставит лишь заплатки на больное место. От всего этого я отказался очень скоро, так как понял, что лекарства (заплатки) меня не поднимут. Поэтому выкарабкивался из бездны только с помощью защитных сил организма, так что теперь знаю о них не по литературе, а по собственному опыту.

Вот поэтому я могу с уверенностью сказать каждому, кто попал в подобное моему, казалось бы, безвыходное положение: находясь даже в самом тяжелом физическом состоянии, человек должен не опускать руки и терять надежду, а бороться за свое восстановление. Бороться упорно день за днем, и организм не подведет - он откликнется на ваши усилия. И вы обязательно победите, если станете смелы и настойчивы. Пусть восстановление будет неполным, но вы сможете жить, трудиться, любить и быть любимым. Сильных любят даже тогда, когда судьба бывает немилосердна к ним, когда их здоровье потеряно.

Я, например, поражен, сколько вокруг меня сейчас женщин, искренне желающих помочь. Мало того, некоторые из них прямо говорят, что готовы связать со мной свою судьбу. Смущенный такими предложениями, я пытаюсь убедить их, что в моем положении нужна нянька, а не жена. Но мои "невесты" продолжают упорствовать и в ответ говорят такие слова, о которых с моей стороны даже нескромно здесь упоминать. Ничего подобного не происходило со мной в той, прежней жизни, пока я был здоров, силен и выглядел вполне прилично. Более того, я часто тогда бывал одинок.

...В парке прошли самые трудные часы тренировок и становления на ноги. Я смертельно уставал от этой тяжкой работы и в то же время был счастлив, что снова стоял на ногах и двигался. Пусть пока в специальных аппаратах, пусть самостоятельно проходил всего несколько метров, но теперь я твердо знал: это только начало. Парк был для меня местом физического и духовного возрождения. Прекрасный тихий уголок земли, о котором мы мечтаем до слез, когда нас настигнет беда.

Здесь, вне палаты, меня не затрагивал больничный режим и внутренний распорядок. Я имел много времени и полную свободу действий и старался не тратить это богатство, а заниматься упражнениями, самообразованием: много читал, делал пометки в дневнике, продолжал изучать английский. Я не знаю, как сложится теперь моя жизнь, смогу ли снова вернуться к своей прежней профессии врача или мне придется приобретать новую, но уверен, что лишние знания еще никому не помешали.

В парке я могу принимать сколько угодно посетителей, порой самых неожиданных. Особенно трогательными были посещения моих бывших больных, вылеченных мной когда-то или недолеченных и ждавших от меня обстоятельных рекомендаций.

Неожиданным было и посещение Люды. Впервые увидел ее три года назад. После приема больных в поликлинике я получил вызов на дом. Меня встретила встревоженная женщина, как я узнал потом, приемная мать моей пациентки, и ввела в большую комнату, всю заставленную цветами. На кушетке лежала девушка лет 17-18 с привлекательным лицом, окрашенным здоровым румянцем. Больше в комнате никого не было. Значит - вызов к ней.

"Что же это такое? - с досадой подумал я, - такая цветущая девушка и не могла сама прийти в поликлинику". Видимо, хозяйка комнаты прочла недовольство на моем лице, потому что тут же молча и зло откинула прикрывающее ее одеяло. И я вижу, что одной ноги у девушки нет, вместо нее очень короткая культя. Повязка промокла от крови - видно, рана свежая.

Встретив тяжелый взгляд больной, чувствую замешательство, но тут же беру себя в руки и приступаю к осмотру раны. Оказав необходимую помощь, прощаюсь и выхожу в коридор. Здесь меня задерживает мать и коротко рассказывает историю несчастного случая: авария на мотоцикле, ехала со своим дядей, который не получил даже царапины. Плача, мать умоляет поддержать дочь, вдохнуть а нее надежду, желание жить.

С того дня я посещал девушку чуть ли не каждый день. Приносил книги, рассказывал 6 своих больных, среди которых были и с подобными травмами, но выздоровели, нашли себя в жизни. Пациентка моя слушала с жадным вниманием.

Когда культя была готова к протезированию, девушка начала учиться ходить: сначала по дому, затем вышла на улицу, стала посещать кино, подумывать о дальнейшей учебе. Я ей больше был не нужен, дальше по жизни она зашагала сама.

Позже я узнал, что девушка вышла замуж, родила ребенка, счастлива.

И вот Люда стоит у моей постели - роли поменялись. Теперь она всячески пытается ободрить и поддержать меня. Я очень рад ее приходу, потому что она в хорошей форме, и с удовольствием слушаю ее ободряющие, добрые слова. Но мне очень не хочется выглядеть перед бывшей пациенткой жалким и слабым, и я перевожу разговор на другую тему, спрашиваю, как у нее дела дома.

Люда достает рентгенограммы своей матери и протягивает их мне. На них я вижу запущенный неоперабельный рак пищевода. Больной осталось жить не более 4-5 месяцев. Тяжело говорить об этом Люде. Радость свидания омрачена.

А однажды вижу, как на мою тропинку сворачивает старичок и еще издали машет рукой. Подходит.

- Здравствуйте, доктор! Вы меня не помните?

Напрягаю память, но припомнить его не могу. И только когда он начал рассказывать о наших встречах, я наконец вспомнил.

Он пришел ко мне на прием вместе с женой. Ему 84 года, ей лет 60. Чувствовалось, что его молодая жена по-настоящему любит своего бравого старичка и очень заботится о нем. Пациент показал мне свою правую руку, которая была сильно согнута в локтевом суставе, и разогнуть ее никакими средствами не удавалось. Под повязкой оказалась опухоль. В течение месяца мне удалось ликвидировать ее, но разработать анкилоз (неподвижность) сустава и растянуть застарелые мышечные сухожильные контрактуры в его возрасте я не надеялся. Однако соответствующие рекомендации все-таки дал: специальные компрессы, тепломассаж и энергичная лечебная гимнастика.

Пациент оказался человеком с характером, он настойчиво и точно стал выполнять мои рекомендации и советы. И вот сейчас вижу, что обе руки у него прямые, одной опирается на палочку, другой держит торт.

Признаться, я очень удивился: ведь тогда почти не верил в успех лечебной гимнастики: локтевой сустав, находясь в бездействии, особенно подвержен костным изменениям и бурным солевым отложениям. И если бы мне кто-то рассказал о подобном случае, то я бы просто не поверил. Но тут увидел исцеленную руку своими глазами.

Этот визит был для меня особенно кстати: случай с бывшим пациентом еще раз подтвердил, как огромна сила движений, которые в сочетании с настойчивостью творят чудеса. Так что надо работать, работать и работать, не останавливаясь. Другого выхода у меня нет.