Творчество

Страница 30 | Только будь со мной

Когда официант проводил меня до нужного столика, Эдвард встал со стула и расцеловал меня в обе щеки. На нём была рубашка в полоску с расстегнутым воротником и летний пиджак. Густые каштановые волосы зачёсаны назад, а лёгкая небритость подчеркивала мужественную челюсть. Обычно мне больше нравились гладко выбритые мужчины, вроде Чарли, но я должна была признать, что Эдварду был к лицу такой образ.
– Здесь мило, – заметила я, обводя рукой подозрительно пустой зал.
– Я не знал, какие блюда ты предпочитаешь, но прочитал пару неплохих отзывов об этом ресторане и подумал – к чёрту! Будем пировать!
«Тэррас» – модный ресторан с белыми льняными скатертями на столах, начищенными до ослепительного блеска серебряными приборами и вазами с лилиями и розами. Во многом он выглядел старомодно, официанты даже были одеты в специальную униформу. Мне показалось, что заведение было слишком вычурным и каким-то бездушным. Кроме нас, в зале было всего две пары, и они сидели очень далеко от нас и друг от друга. Но я оценила попытку Эдварда произвести на меня впечатление.
– Закажем вино? – предложил он.
– Ага.
Я изучила пять страниц винной карты, тщетно пытаясь найти хоть что-нибудь дешевле двадцати фунтов за бутылку. Ни черта себе! Бутылка шампанского за двести фунтов! Вдруг меня посетила страшная мысль: как мы будем расплачиваться за ужин? В складчину или Эдвард заплатит за меня?
– Давай возьмём белое домашнее вино? – предложила я, рассудив, что будет намного дешевле заказать бутылку, чем четыре бокала.
– Отличный выбор, – согласился Эдвард, вздохнув с облегчением.
– Итак, – произнесли мы одновременно, после того как официант принёс заказанное вино, разлил его по бокалам и удалился.
– Непривычно быть здесь с тобой без наших четвероногих друзей, – признался Эдвард.
Мы перекинулись парой слов о тренировочном курсе в «Друге человека» и задумались, как поживают Алекс с Присциллой и Дженни с Капитаном.
– А как дела у Тикета?
– О, великолепно.
Великолепно? Боже, Кас, ну и словечко!
– А как Тинкербелл? – спешно спросила я, надеясь, что он не заметил, как сильно я нервничала.
– У неё всё отлично. Ребята на работе её просто обожают. – Эдвард рассказал мне о своей работе в охранном предприятии. – Крупные компании очень боятся атак террористов на свои офисы, поэтому они часто обращаются за помощью к бывшим военным. Одним словом, я работаю консультантом.
Пока он говорил, я раздумывала, хочу ли я поцеловать его. Он был высоким и широкоплечим, мне нравились его тёмные густые волосы с несколькими непослушными прядками, спадавшими на лоб. И было в нём что-то особенное, мужественное. Может быть, мне так казалось, потому что я знала, что он служил в морской пехоте и сражался в Афганистане. С другой стороны, когда он говорил, было заметно, что он спокоен и уверен в себе. Он совсем не похож на того Эдварда, которого я встретила в «Друге человека» и который всегда опускал взгляд.
Поскольку я была за рулём, то старалась не налегать на вино.
– Твои друзья смеются над её именем?
Эдвард залился весёлым открытым смехом, напомнив мне Чарли.
– О, да. Я так надеялся, что в «Друге человека» будет пёс по кличке Геракл или…
– Или Голиаф, – продолжила я.
Наши глаза встретились. Я первая отвела взгляд, бормоча какую-то чушь про вкусное вино и делая очередной глоток.
– Тинкербелл – моя красавица, лучшая на свете девочка, – с теплотой в голосе сказал Эдвард. – Я бы ни за что не променял её ни на каких Гераклов и Голиафов.
Когда нам принесли основные блюда (я предложила отказаться от салатов), Эдвард признался, что всегда хотел служить в армии, даже когда был ребёнком. Как я не знала, откуда взялась моя страсть к медицине, так и он не мог объяснить своё желание стать солдатом. Его отец умер, когда Эдварду было двадцать лет. Он работал бухгалтером в крупной нефтяной компании. А мама была домохозяйкой.
– Я пошёл в морскую пехоту, как только мне исполнилось восемнадцать. Папа поддерживал моё решение. А вот маме претила даже мысль об этом, особенно когда умер папа. Я единственный ребёнок в семье. Поэтому она хотела, чтобы я сидел за столом в офисе подальше от опасности.
– На самом деле, опасность поджидает нас где угодно, – возразила я. – И, возможно, чем в большей безопасности мы себя ощущаем, тем больше опасностей нас подстерегает?
– Да, вполне вероятно, – кивнул он. – Я никогда не смотрел на это с такой точки зрения. Но мы живём только один раз. Несмотря на это, – он указал на ампутированную ногу, – я ни о чём не жалею.
Официант подкатил к нам небольшой столик с десертами. Пары за другими столами до сих пор продолжали сидеть в полной тишине.
– Извини, кажется, здесь немного уныло. – В уголках его губ играла улыбка.
– Ты прав, это не самый оживлённый ресторан в Лондоне, – согласилась я, и мы оба рассмеялись. Нам наконец-то удалось полностью расслабиться.
– Почему они не разговаривают? – шепотом поинтересовался Эдвард. – Я не понимаю, зачем ужинать в дорогом ресторане и при этом молчать как рыбы. Ты можешь это объяснить?
– Да уж. Интересно, вот они придут вечером домой и даже не вспомнят, что за весь вечер в ресторане не произнесли ни слова? Странно. Даже мороз по коже.
– Я прошу прощения, что выбрал этот ресторан, Кас, – произнёс он, запустив пальцы в свои густые волосы. – Может, дадим дёру?
Я засмеялась ещё громче.
– Хотела бы я посмотреть, как мы будем удирать отсюда.
– Далеко мы не уйдём, – признал он.
– Это точно. Но, боюсь, нам придётся остаться здесь: я видела тирамису на десертной тележке.
Когда мы решили разделить десерт на двоих, Эдвард возмутился, что я забрала себе большую часть тирамису. Затем он поинтересовался, как прошла моя первая неделя в «Опоре». Пока я рассказывала о своих впечатлениях, я чувствовала на себе его пристальный взгляд и думала лишь о том, что последует за ужином. Пригласит ли он меня «на чашечку кофе»? Квартира Эдварда в Ричмонде была расположен на первом этаже. Что я отвечу, если всё-таки пригласит? Я не могла оставить Тикета одного на всю ночь. Но если я откажусь, то совсем запутаю Эдварда. Сможем ли мы стать больше, чем друзьями? Но сейчас было преждевременно задавать себе подобные вопросы, поэтому мне стоило расслабиться. Думал ли Эдвард о том же?
– Можно счёт, пожалуйста, – попросил Эдвард официанта и засунул руку в карман пиджака за портмоне. – Нет, Кас. Я угощаю, – возразил он, когда я достала свою банковскую карту.
– Но здесь так дорого!
– Да, цены здесь кусаются. Всю руку оттяпают и ногу прихватят.
Мне нравился чёрный юмор Эдварда. Он снова повторил, что сам оплатит счёт, и сказал, что ему надо отлучиться в туалет.
Когда он ушёл, в одном из прозрачных окошек его портмоне я заметила чёрно-белый снимок. Я осторожно подвинула портмоне поближе к себе. Это была фотография двадцатилетней женщины с блестящими волнистыми волосами и чувственным ртом. Рассмотрев её, я спешно положила кошелёк на место и мысленно обругала себя за любопытство. Может быть, это была его сестра. Нет, Эдвард сказал, что был единственным ребёнком в семье.
Эдвард вернулся за стол, и официант принёс нам счёт на аккуратной серебряной тарелочке, на которой лежали маленькие шоколадки. Я и взглянуть на Эдварда не смела, когда он изучил счёт. Он громко сглотнул, будто говоря «ой-ой».
– В следующий раз я угощаю, – заявила я, когда он протянул официанту свою карту.
– В следующий раз? – Он ввёл пин-код в переносной терминал.
– Да, в следующий раз. Но учти, что я не могу себе позволить такое же дорогое заведение, – предупредила я, положив миниатюрную шоколадку в рот. – Так что придётся довольствоваться «Макдоналдсом».
Эдвард приподнял бровь.
– Или «Сбарро», – продолжила я.
– Это где дети орут?
– Если тебе повезёт, то да.
Он ухмыльнулся.
– Кас, завтра я уезжаю на две недели в Корнуолл.
Как вовремя.
– Ясно.
– Не хочешь встретиться, когда я вернусь?
В пятницу вечером на дорогах крайне оживлённое движение, люди ловят кэбы, и большие группы друзей гуляют по улицам или направляются в бары. Среди этого потока Эдвард проводил меня до машины. Чем ближе мы подходили к моему «форду», тем насущнее становился вопрос «Что дальше?»
– Что ж, вот мы и пришли. Спасибо за вечер, я прекрасно провела время. – Я скрестила руки на груди, пытаясь согреться. – Можешь не ждать, а сразу пойти домой, потому что я сто лет буду возиться. Ну, знаешь, сначала надо самой сесть в машину, потом разобрать кресло и…
Эдвард наклонился и поцеловал меня, скорее всего, чтобы заставить меня замолчать. Это был мягкий, нежный поцелуй. Я поцеловала его в ответ, получая удовольствие от близости и тепла его лица, от приятного покалывания его щетины. Когда он отстранился, я почувствовала разочарование, что вечер на этом завершился. Но, заметив огонёк в его глазах, я поняла, что это не конец, а только начало.
– Я тоже прекрасно провёл время. Я тебе позвоню, – сказал он, целуя меня на прощание. – До скорого.
– До скорого, – произнесла я, глядя ему вслед.