Творчество

Глава 20. Ищейка

Я не стану подробно описывать, как лондонские сыщики умудрились напасть на след неизвестного, спускавшегося в заброшенную шахту, и просветить мать Эммелины насчёт того, что это был за человек. Скажу только, что теперь она прибыла в Гластон, пы­таясь разузнать о нём побольше. У неё не было определённого плана, и она просто решила пойти в церковь и прочие другие места, где собираются люди, в надежде наткнуться на что-то такое, что даст направление её дальнейшим поискам. Мысль о Леопольде ни разу не пришла ей в голову. Она даже не знала, что в Гластоне у него живёт сестра: друзья Эм- мелины никогда не откровенничали с её родителями.
На следующий день после приезда с самого утра она отправилась пройтись, на ходу обдумывая планы желанной мести, и отыскав дорогу в Остерфильдский парк, какое-то время бродила там. Выйдя оттуда через другие ворота и спросив у прохожего, как пройти в Гластон, она пошла по тропинке через поля, пока не подошла к той самой изгороди со ступеньками, где Уингфолд когда-то впервые увидел Полвартов, и, утомившись от долгой ходьбы, присела отдохнуть.
Стоял великолепный осенний день, но она не видела в природе ни малейшего очаро­вания. Не запрись она так плотно в угрюмой каморке собственных мыслей, ей никогда не было бы так одиноко. Но природа оставалась для неё скучной и бесформенной пустотой, её собственное прошлое не будило приятных воспоминаний, а будущее было темно и ту­манно.
Так случилось, что как раз в это время Леопольд спал. Каждое утро, почти сразу по­сле того, как его выносили на луг, он засыпал в кресле на своём обычном месте, неподалё­ку от рощицы, за которой и была та самая изгородь, где сидела сейчас мать Эммелины. Уингфолд уселся было в тени деревьев, но Хелен, обнаружив, что забыла нужные нитки, попросила его присмотреть за братом, пока она не вернётся. Однако почти в ту же минуту из низкой калитки появился Полварт, и Уингфолд, поднявшись, пошёл ему навстречу. Ко­гда он повернулся, чтобы идти назад, к его изумлению возле спящего юноши стояла ка­кая-то дама, со странной пристальностью всматриваясь в его лицо. Полварт видел, как она вышла из рощицы, но решил, что это какая-то знакомая. Священник почти побежал к Леопольду, боясь, что тот неожиданно проснётся и испугается, увидев незнакомку. Дама смотрела на мальчика так напряжённо и внимательно, что услышала приближение Уинг- фолд только тогда, когда он был совсем близко. Она испуганно вздрогнула, взглянула на священника и тут же заторопилась прочь, к городу. В её движениях сквозила нервная воз­буждённость, которая не понравилась Уингфолду; у него мелькнуло смутное подозрение, и он решил пойти за нею. В свою очередь он препоручил Леопольда Полварту и последо­вал за дамой.
Увидев Леопольда, мать Эммелины тотчас узнала его необычные, смуглые черты, несмотря на то, как страшно изменила его болезнь, и в ней проснулось подозрение, почти уверенность в том, что перед ней - убийца её дочери. Его измождённый вид, казалось, только подтверждал её догадки. Сначала она хотела разбудить его и посмотреть, какой эффект произведёт её внезапное появление. Но обнаружив, что он не один, она поспешила в город, чтобы разузнать о нём как можно больше.
Проводив Уингфолда, Полварт приблизился к Леопольду и встал рядом, ласково глядя на спящего. Вдруг Леопольд вздрогнул и открыл глаза.
- А где Хелен? - спросил он.
- Я ещё не видел её. А-а, да вот и она!
- Так я что, был совсем один?
- С вами был мистер Уингфолд. Он поручил вас мне, потому что ему срочно нужно было отлучиться в город.
Больной вопросительно посмотрел на подошедшую сестру, а та так же вопроситель­но посмотрела на Полварта.
- У меня такое чувство, - сказал Леопольд, - что я лежал в этом широком поле со­всем один, и ко мне подошла Эммелина, хоть я её и не видел.
Полварт поднял голову и посмотрел вслед двум удаляющимся фигурам, которые по­чти пересекли луг и вот-вот должны были вы йти на проезжий тракт. Хелен посмотрела туда же вслед за ним, и её внезапно охватило чувство опасности. Она задрожала и схвати­лась за спинку кресла Леопольда, решив не показываться брату на глаза.
- Ну, как у вас сегодня, сильный кашель? - спросил привратник.
- С утра был сильный, пока меня не вынесли на улицу. Только толку от него никако­го.
- А какой от него должен быть толк?
- Ну, чтобы он поскорее прикончил меня. Ах, мистер Полварт, знали бы вы, как я устал!
- Бедный вы мой мальчик! Должно быть, вам кажется, что это никогда не кончится. Но до вас все до единого миллионы умерших прошли той же самой дорогой. Правда, это слабое утешение для того, кто сейчас идёт по ней сам, - но всё равно, какая-никакая, а компания! Только не забывайте: Господь жизни всё время с вами, а это значит, что даже в смерти, когда никто другой не может быть с вами рядом, Он не оставит вас одного.
- Жаль только, что я не чувствую Его присутствия!
- Может, и чувствуете, только не знаете, что это Он.
- А как вы думаете, мистер Полварта, это не грех - желать, чтобы всё поскорее за­кончилось?
- Чего бы вы ни желали, в этом нет ничего дурного, если вы можете поговорить об этом с Ним и предать всё Его воле. Апостол Павел так и говорит, чтобы мы всегда откры­вали свои желания перед Богом[54].
- Иногда мне вообще не хочется ни о чём Его просить. Пусть Он сам даёт мне всё, что сочтёт нужным.
- Нам не следует стремиться стать лучше, чем от нас требуется, потому что тогда мы сразу же становимся хуже.
- Я не совсем вас понимаю.
- Вам может показаться, что ничего не просить - это признак большего смирения, но мне кажется, что дети ведут себя иначе. По-моему, куда лучше сказать: «Господи, мне хо­телось бы того-то и того-то, но если Тебе это не по душе, то и я готов от этого отказать­ся». Такая молитва сразу же вводит нас в реальное, осмысленное общение с Богом, ведь тогда мы волей возносим Ему свои мысли. Господь учил нас всегда молиться и не уны­вать. Какими бы убогими тварями мы ни были, Бог хочет, чтобы мы беседовали с Ним: Ему куда проще говорить с нами, когда мы поворачиваемся к Нему лицом.
- Интересно, что я сделаю в первую очередь, когда освобожусь - ну, когда окажусь в воздухе и всё такое?
- Правда, странно, что мы так мало знаем о том, что, в каком-то смысле, всегда находится так близко? Что такая тонкая завеса остаётся столь непроницаемой? Наверное, я бы прежде всего начал молиться.
- Значит, вы думаете, что мы будем молиться и там - где бы это ни было?
- Мне всё время кажется, что я сам молитвой вознесусь вверх, как только высвобо­жусь из темницы своего тела. Не стоит мне, наверное, называть его темницей; оно со всех сторон открыто прекрасному Божьему миру, и мои глаза и уши внимают красоте земли не хуже ваших. И всё равно, мне приятно думать о том, что однажды оно с меня спадёт. А что до молитвы. Я думаю, что там мы будем молиться больше, чем здесь - молиться в душе и сердце.
- Значит, если вы будете молиться за меня, когда меня не станет, в этом не будет ни­чего плохого?
- А что здесь может быть плохого? Право, было бы странно, если бы мне можно бы­ло молиться за вас только до того момента, как вы перестанете дышать, словно потом между нами захлопнутся железные ворота и мне уже нельзя будет дотянуться до вас хотя бы через нашего общего Отца! Это ложное учение; получается, что либо ушедшие не нуждаются в молитве - а как такое может быть, если Сам Иисус не мог прожить без мо­литвы и почитал её высшей радостью? - либо Бог так отделяет Своих ушедших от Своих остающихся, что между ними уже нет ничего общего, даже в Боге. По-моему, это чистый абсурд.
- Тогда молитесь за меня, когда я буду умирать, мистер Полварт, и не останавливай­тесь, когда увидите, что меня не стало.
- Хорошо, - ответил карлик.
К этому времени Хелен немного пришла в себя, вышла из-за кресла и заняла своё обычное место подле брата. Она то и дело тревожно заглядывала в лицо Полварта, но не решалась ничего у него спросить.