aupam.ru

Информация по реабилитации инвалида - колясочника, спинальника и др.

Творчество

Глава 1. После проповеди

К концу проповеди, когда туман его чувств стал рассеиваться, Уингфолд снова начал различать отдельные лица своих слушателей. Мистер Дрю опустил голову. Как я уже го­ворил, кое-какие привычки, которым он научился в юности и следовал в зрелом возрасте и которые считались среди деловых людей вполне честными, теперь, по сравнению с Божь­им идеалом в торговле - то есть с такой торговлей, какой не постыдился бы заниматься Сын Человеческий, будь его земной отец не плотником, а лавочником - стали ему нена­вистными, а воспоминания о них - невыносимыми. Не становилось ему легче и при мысли о том, что пока он не знал полной меры того, как все эти годы пользовался людским неве­жеством для своей выгоды: ведь обычно такие вещи стараются подальше укрыться в тем­ноту и не желают выходить на свет, чтобы стать явными. Теперь он всячески старался ис­коренить из своей торговли все подобные обычаи, но они всё равно оставались для его ду­ха болезненным воспоминанием, и он бесконечно страдал от их груза. Так что когда про­поведник протянул ему надежду полностью и окончательно избавиться от них благодаря тому, что в нём будет обитать Бог всех живых человеков и истинных торговцев, это пока­залась ему неизъяснимым блаженством.
В то утро мало кто в старой церкви Гластонского аббатства подозревал, что этот из­вестный и процветающий коммерсант плачет. Разве можно было когда-либо представить, что он спрячет в ладонях своё круглое, добродушное, сияющее довольством лицо по ка­кой-то иной причине, нежели из-за внезапного приступа сонливости или досады на то, что ему не удалось сполна получить сегодняшние проценты! И вот теперь ещё одна человече­ская душа начала взывать к Богу о своём подлинном наследии. Ах если бы и вправду стать чистым, как горная река, как воздух над облаками или посреди океана, как пульсирующий эфир, наполняющий пространства между звёздами! - нет, как мысль самого Сына Челове­ческого, который ради того, чтобы очистить и сотворить всё заново, восстал против древ­него войска вызванных грехом страданий, выдержал, стерпел и усмирил их противодей­ствие той немыслимой силе, которой Отец рассеял по вселенной миры, и дал новое рож­дение человеческим душам, чья воля может стать столь же свободной, как и Его.
Хотя Уингфолд говорил в общем, думая сразу обо всём человечестве и глядя на си­дящих перед ним прихожан, мысли его беспрестанно возвращались ещё к одной душе, с её преступлением и невыносимым бременем вины: Леопольд всегда незримо присутство­вал рядом с ним, и хотя Уингфолд старательно избегал пользоваться кафедрой для того, чтобы лично обращаться к кому-то из прихожан (как бы оправдано это ни было), неуди­вительно, что все его слова пронизывало воспоминание о том, кто из всех его знакомых был более всего отягощён грехом. Порой ему даже казалось, что он обращается к самому Леопольду и только к нему, а порой (хотя во время проповеди он видел её перед собой не больше, чем брата) - что он говорит прямо к его сестре, утешая её тем, что у Леопольда есть надежда вновь обрести утраченную невинность. Когда он наконец-то начал различать то, что было перед ним, на лице Хелен он увидел пунцовый рассвет напряжённого внима­ния. Правда, его сияние уже начало угасать, но глаза её были заплаканы, на щеках ещё теплился румянец волнения, а твёрдые губы позабылись настолько, что дрожали и не­вольно полураскрылись от недвижной сосредоточенности своей хозяйки.
Однако уже сейчас, хотя по виду Хелен этого ещё не было заметно, в её сердце под­нял голову змей, обитающий в бесформенной трясине, проникающей в каждую душу пусть даже самой тоненькой струйкой и привнося туда некий первородный хаос, остав­шийся от того времени, когда мир был безвиден и пуст. «Почему же с Леопольдом он раз­говаривал совсем иначе? - зашептал змей. - Почему он не утешил его добрым упованием, как и надлежит священнику кроткого Христа? Или, если он действительно посчитал, что должен сказать Леопольду о чистосердечном признании, почему он не заговорил с ним об этом честно и прямо вместо того, чтобы исподволь подталкивать мальчика к мысли, будто всё это ему подсказала собственная совесть и потому он должен исполнить её повеление как Божью волю?»
Так нашёптывал ей змей, и к тому времени, когда Хелен с тётей отправились домой, сияние в её душе погасло, и на её дух опустился серый зимний туман. Она сказала себе, что если её последняя надежда на Джорджа тоже провалится, она просто не будет больше ничего предпринимать и ни о чём беспокоиться. В конце концов, она свободная женщина, и если Леопольд выбрал себе других друзей, тем самым дав ей понять, что она недостойна доверия, и отвернулся от неё после всего того, что она перестрадала и сделала ради любви к нему, она возьмёт побольше денег и уедет во Францию или в Италию, предоставив Лео­польда своей судьбе, какой бы она ни была и к чему бы ни привели советы его новых дру­зей и его собственное упрямство. Зачем ей, невиновной, разделять позор преступника? Она и так уже сделала предостаточно! Даже отец не стал бы требовать от неё большего!
Вот почему, войдя в комнату Леопольда, она не заметила, что, пока она была в церк­ви, он встал, оделся и перебрался на диван. Леопольд же, ища глазами её взгляд, тут же почувствовал, что между ними нависла туча, и после всего, что сестра вынесла и сделала ради него, они оказались друг от друга дальше, чем в то время, когда между их рождением и первой встречей пролегали целые океаны, и даже тот ужас, который они вместе пережи­ли в старом Гластонском особняке, вызвал у него неясное, ностальгическое чувство. Ко­гда она прошла в гардеробную, он с тоской проводил её взглядом; глаза его медленно наполнились слезами, но он ничего не сказал. А его сестра, которую во время проповеди волнами захлёстывало желание, чтобы Польди мог услышать то или это, услышать ту или эту мысль и утешиться ею, позволив дивным словам изгнать страх из его души, теперь лишь бросила на него ледяной взгляд и не сказала ему ни слова о том, что вызвало в оке­ане её духа столь мощные приливы, потому что инстинкт (более праведный, чем её воля) подсказывал ей, что всё это лишь укрепит Леопольда в его решимости пойти и сделать всё, что одобрит его учитель-проповедник. Выйдя от себя, чтобы вернуться в гостиную, она всё-таки сказала ему два-три приветливых слова, но принуждённым тоном и всего лишь про обед! По щекам Леопольда потекли слёзы, но он так крепко стиснул зубы, что рот его принял решительно-угрюмое выражение, и больше он уже не плакал.
Своей подруге, которая присоединилась к ним возле церкви и, в отсутствие Джор­джа Баскома, проводила их до дому, миссис Рамшорн заметила, что священник - чрезвы­чайно опасный человек, особенно для молодёжи: разве он не смешал все привычные ори­ентиры греха и благочестия, выставляя всё так, будто бы честные люди не лучше обыкно­венного вора, а убийца не хуже любого другого человека, и, фактически, не сказал, что всем им непременно надо пойти и совершить какое-нибудь страшное преступление, дабы достичь высшей, лучшей праведности, которая иначе останется для них недоступной? Насколько она действительно не поняла слов Уингфолда, а насколько сознательно криви­ла душой (или подозревала, что говорит неискренне), сказать я не могу. Но, несмотря на все эти речи, то ли манера священника, то ли его проповедь немного утихомирили её, и на этот раз она осуждала его не так презрительно, как обычно.
К счастью для себя и других, священник был не из тех, кто калечит истину и ослеп­ляет свою душу «забвеньем скотским или жалким навыком раздумывать чрезмерно об ис­ходе -
Мысль, где на долю мудрости всегда
Три доли трусости»[44],
и потому, пробуждая честных людей, он в той же мере давал людям нечестным воз­можность для придирок и осуждения. Представьте, что было бы, если бы святой Павел мог предвидеть, как исказят его слова, и начал бы принимать это во внимание: что тогда стало бы с самыми великолепными вспышками его мысли и красноречия? Да и вряд ли даже самая скрупулёзная апостольская осторожность могла бы его защитить. Скорее, она лишь породила бы ещё большее количество вульгарных искажений. Пытаться объяснять что-то человеку, в котором нет любви, мы лишь даём ему ещё больше повода для ложных толкований. Пусть во внутренности человека живёт истина, и пусть от избытка сердца го­ворят его уста! И если тогда ему покажется, что слушатели искренне недопоняли его, пусть он проповедует снова и снова, утверждая ту истину, по которой ревнует его сердце. А если кто-то решит, что слова его расходятся друг с другом, пусть те, кому во всём непременно нужна последовательность, сами примиряют их между собой.
Джорджа Баскома не было в церкви потому, что после раннего завтрака он оседлал любимую кобылку кузины и отправился с визитом к мистеру Хукеру, прежде чем тот от­правится на богослужение. Хелен думала, что он вернётся к обеду, и, нервничая, ждала его появления. Леопольд тоже ёрзал от нетерпения, ожидая его, но надежды его были со­всем иные.
Наконец по всему воскресному Гластону раздался гулкий цокот копыт, и через не­сколько минут к дому подъехал Джордж. Передав поводья конюху, он прошёл в гости­ную. Хелен стремительно кинулась ему навстречу.
- Ну что, Джордж? - с тревогой вопросила она.
- Да всё в порядке - или, по крайней мере, будет в порядке, - отозвался он. - Я рас­скажу вам обо всём после обеда, в саду. Обычно тёте хватает здравомыслия не мешать нам хотя бы там, - прибавил он. - Позвольте мне только быстренько сбегать наверх, пока­заться Леопольду: он ни в коем случае не должен подозревать, что я на вашей стороне и мы пытаемся его обмануть. Правда, тут и обмана-то никакого нет. Минус на минус всегда даёт плюс, и обмануть сумасшедшего - это не что иное, как поступить с ним по справед­ливости.
Его слова неприятно резанули ей слух. Баском поднялся к Леопольду и сообщил ему, что виделся с мистером Хукером и договорился о том, что привезёт к нему Леополь­да во вторник утром, если тому, конечно, не станет хуже.
- А почему не завтра? - спросил Лингард. - Я вполне готов.
- Ну, я сказал ему, что вы больны. К тому же, он собирался завтра немного поохо­титься, так что мы решили, что во вторник будет лучше.
Леопольд вздохнул и больше ничего не спрашивал.

Назад Оглавление Далее