Творчество

Глава седьмая | Привет, давай поговорим

Мне всегда снятся сны. Во сне я все могу. Меня с радостью принимают играть в волейбол, ведь я так быстро бегаю! Я занимаюсь гимнастикой, кручу сальто и балансирую на бревне. Я отлично танцую сквэр-данс. Часами болтаю с подружками по телефону. На переменах секретничаю с одноклассницами. А как я пою!
Но каждое утро на меня обрушивается реальность. Меня кормят, одевают, и я отправляюсь еще на несколько мучительно долгих часов в свой СК-5, разрисованный дурацкими рожицами.
За эти годы, кроме нескольких учителей, у нас сменилось несчетное количество помощников и помощниц. Они водят нас в туалет (не всех — Эшли и Карлу просто меняют подгузники), кормят обедом, помогают докатить коляску куда нужно, вытирают нам слюни, обнимают нас и жалеют. Думаю, зарплата у них средненькая, потому что долго на этой работе никто не задерживается. Хотя за то, что они делают, и миллиона мало. Люди не представляют, как с нами бывает тяжело.
И хорошие учителя у нас тоже долго не задерживаются. Я их за это не виню: работать с нами — еще то удовольствие.
Но один раз нам все же повезло: у нас была по-настоящему хорошая учительница. Ее звали миссис Трейси, она пришла к нам во втором классе, после визгухи миссис Хайятт и любителя викторин мистера Гросса.
Заметив, что я люблю книги, миссис Трейси принесла наушники, плеер и диски с аудиокнигами. Сначала она ставила мне всякую детскую чепуху, вроде Доктора Сьюза, которую мы с папой читали еще в мои два года. Несколько раз я сбрасывала наушники на пол, но учительница не ругалась — она поняла, что мне нужны книги посерьезнее.
Так я послушала все рассказы Энн Мартин из серии «Клуб нянек» — про школьниц, которые подрабатывали нянями, а потом все безумные «Ужастики» Роберта Стайна. После каждой новой книжки миссис Трейси задавала мне вопросы, а я безошибочно на них отвечала. Например, «Какой из этих предметов помог найти отгадку?» — спрашивала она и показывала мне камушек, морскую звезду и ручку. Ну конечно же, камушек! Учительница хвалила меня за правильные ответы и ставила следующую книгу. За тот год я переслушала все книжки Беверли Клири и почти полторы сотни историй про четырех маленьких детективов и собаку [6]. Я была счастлива.
Третий класс оказался катастрофой. Вообще предполагается, что уходящий учитель оставляет новому записи по каждому ученику, чтобы тому не пришлось все начинать с нуля: но то ли миссис Трейси забыла их оставить, то ли сменившая ее миссис Биллапс решила их не читать.
Каждое утро миссис Биллапс ставила нам свой любимый диск. Как же я его ненавидела! На диске были записаны популярные детские песенки: их тоненькими голосами исполняли дети, совершенно не умеющие петь. Интересно, почему взрослые считают, что нам должно такое нравиться?
Каждое утро — каждое! — миссис Биллапс врубала на полную громкость эти дурацкие песенки. Ясно, что настроение у нас всегда было хуже некуда.
И каждый день — каждый! — под отвратительные оглушающие звуки она повторяла с нами буквы. В третьем классе!
Смотрите, дети! Это буква «А». Ну-ка, скажите: «A-а!» Молодцы.
Она улыбалась и говорила «молодцы», даже если все молчали.
Интересно, в обычном третьем классе она бы тоже мусолила алфавит? Вряд ли. И это бесило меня еще больше.
— Переходим к букве «Б». Вот это буква «Б». Ну-ка, скажите: «Бэ-э!» Молодцы.
В ответ — тишина. Но миссис Биллапс это не смущало. Все уроки я пристально смотрела на диски и наушники, пылившиеся в углу.
Но однажды чаша моего терпения переполнилась: миссис Биллапс от букв перешла к звукам, которые они обозначают.
— Буква «Бэ» дает нам в слове звук «бы-ы», — громко сказала она, брызнув слюной. — Бы-ы! Ну-ка, все вместе скажем: «Бы-ы».
Тут наша всегда всем довольная Мария стала бросаться мелками. Вилли заорал. Я оглушительно заревела.
Я, конечно, не умею говорить, зато производить всякие громкие звуки — запросто.
Я ревела, потому что не могла больше выносить эту дурость.
Я ревела, потому что по-другому не могла заставить учительницу заткнуться.
Я ревела, потому что никогда никому не смогу объяснить, что же на самом деле происходит у меня внутри.
Я ревела и визжала, как двухлетний ребенок. И не могла остановиться.
Накатил очередной приступ. Тело забилось в судорогах, руки и ноги стали беспорядочно дергаться. От сильных рывков туфли выскочили из стремян на подножке коляски, и я сползла на бок. Мне стало так неудобно и обидно, что я завыла еще громче.
Миссис Биллапс совершенно растерялась. Она пыталась меня успокоить, но я не хотела успокаиваться. Даже помощницы не могли меня утешить. Заплакала Джилл, а за ней и Мария. Наряженная в желтое платьице Эшли погрустнела. Фредди с испуганным видом носился вокруг меня на коляске. Карл стал орать, что хочет есть, и наложил в штаны. В классе царил хаос. А я никак не унималась.
Миссис Биллапс побежала за директрисой. Та сунула нос в класс, увидела, что творится, бросила «Вызывайте мать!» и испарилась.
Учительница немедленно позвонила маме:
— Алло! Миссис Брукс? Вас беспокоит Анастасия Биллапс, учитель вашей дочери. Вы не могли бы сейчас же приехать в школу?
Конечно, мама испугалась. Со мной что-то случилось? Температура? Несчастный случай? Я истекаю кровью?
— Нет-нет, она не заболела. Думаю, она здорова, — говорила миссис Биллапс уверенным «учительским» голосом. — Просто она плачет, а мы не можем ее утихомирить. Из-за нее все остальные ученики как с ума посходили.
Бедная моя мама! Хорошо, что у нее был выходной. Зная, что она примчится через несколько минут, я начала понемногу успокаиваться. Остальные ребята тоже затихли, будто кто-то щелкнул выключателем.
А дебильная детская песенка все орала из динамиков.
Мама влетела в класс в рваных джинсах и растянутом домашнем свитере — значит, все бросила и сразу же вскочила в машину. Подбежала ко мне, обняла, стала расспрашивать.
Я сделала несколько глубоких вдохов, чтобы окончательно успокоиться. Потом показала на алфавит, написанный у меня на планшете, и вскрикнула громко и сердито.
— Дело в алфавите? — спросила мама.
«Да», — показала я на планшете. И еще раз стукнула большим пальцем по слову «Да».
Мама повернулась к учительнице:
— Что вы делали перед тем, как Мелоди заплакала?
Миссис Биллапс, с явным превосходством в голосе — еще бы, она в строгом красном костюме с иголочки, а мама в драных джинсах, — стала объяснять:
— Что и положено. Мы повторяли алфавит. Если я не ошибаюсь, учили, какой звук означает буква «Б». С такими детьми главное — повторение, ведь они не способны усваивать информацию, как мы с вами.
Кажется, мама понемногу начинала понимать.
— То есть — вы повторяли алфавит.
— Именно.
— Сейчас февраль.
— Что, простите?
— Занятия начались в конце августа. И за шесть месяцев вы дошли только до буквы «Б»? — Мама сжимала и разжимала кулаки. Я ни разу не видела, чтобы она кого-нибудь ударила, но в такие моменты мне кажется, что она вполне на это способна.
— С какой стати вы мне указываете, что я должна делать на уроках? — раздраженно спросила миссис Биллапс.
— А с какой стати вы мучаете этих детей бессмысленными заданиями?
— Да как вы смеете? — вспыхнула миссис Биллапс.
— Я много чего смею, если дело касается моей дочери или остальных детей в этом классе! — мамин голос зазвучал угрожающе.
— Вы не понима… — начала миссис Биллапс, но мама не дала ей договорить.
— Нет, миссис Биллапс, это вы не понимаете! — Тут мама помолчала, будто изо всех сил старалась взять себя в руки, потом продолжила: — Послушайте, вы когда-нибудь говорили себе, сидя перед телевизором: если опять покажут эту рекламу, я закричу?
Миссис Биллапс медленно кивнула.
— Или в машине: еще минута в этой пробке, и я взорвусь?
— Да, наверное…
— Ну вот, что-то подобное произошло с Мелоди. Она подумала: если меня опять заставят учить букву «Б», я закричу! И закричала. По-моему, она ни в чем не виновата, а вы как считаете?
Учительница перевела взгляд на меня, потом снова на маму.
— Ну, если посмотреть с этой стороны… — кажется, миссис Биллапс тоже начала успокаиваться.
— Мелоди знает не только все буквы и звуки, она узнает на карточках несколько сотен слов. Она складывает и вычитает в уме. Я ведь говорила об этом на последнем родительском собрании! — Было видно, что мама очень старается снова не вспылить.
— Я думала, вы преувеличиваете. Родители не всегда адекватно воспринимают таких детей.
— Если вы еще раз назовете их «такими детьми», я тоже взорвусь, — предупредила мама.
— Но ведь у Мелоди действительно ограниченные умственные и физические возможности! Миссис Биллапс очень хотелось поставить маму на место. — Вам надо смириться с этим.
Зря она это сказала. Мама взорвалась.
— Да, Мелоди не говорит и не ходит, но она очень, я повторяю, очень умная! И это вам придется с этим смириться!
Миссис Биллапс даже попятилась.
— Вы хоть читали записи предыдущего учителя? — Мама продолжала надвигаться на нее. — Мелоди с удовольствием слушает аудиокниги.
— Я стараюсь непредвзято относиться к ученикам. Не хочу полагаться на чье-то мнение. Возможно, эти записи и лежат в столе, но я в них не заглядывала.
— Ну так загляните!
— Не указывайте мне!
— Я сейчас взорвусь, миссис Биллапс, с ядовитой улыбкой произнесла мама. — Да, вот еще что. Можно взглянуть на диск с вашей чудесной музыкой?
— Конечно, — на лице миссис Биллапс наметилась улыбка. — Дети очень любят эти песенки.
— Правда?
Учительница нажала кнопку «Стоп» на проигрывателе.
«Ля-ля-ля-ля…» оборвалось.
Вилли со свистом выдохнул.
Мама взяла протянутый ей диск, вытащила из сумочки пятидолларовую купюру, вложила ее в руку учительницы и с громким щелчком сломала диск пополам. Прямо у миссис Биллапс перед носом.
— Эти ваши песенки — просто изощренное издевательство!
Фредди и Мария засмеялись. Глория прошептала: «Спасибо».
На мгновение мне стало жалко миссис Биллапс. Вид у нее был глупый и растерянный. Она так ничего и не поняла.
Мама подошла к раковине, открыла теплую воду, намочила сразу несколько бумажных полотенец и не спеша вытерла мне лицо. Мокрые бумажные полотенца показались мне удивительно мягкими, а мамины руки — удивительно нежными. Потом она проверила все ремни на коляске, причесала меня, поцеловала на прощание и вышла из класса.
После весенних каникул миссис Биллапс не вернулась — до конца года уроки у нас заменяли разные учителя. Наверное, до нашего класса она думала, что работать с теми, кто глупее тебя, проще простого.
Она ошибалась.