Творчество

Глава 2 | Класс коррекции

На перемене Пашка выкатил Юрину коляску в коридор, и все, кому было любопытно, ее обступили. Из других классов тоже, естественно, подходили посмотреть. Наши вели себя осторожно (помнили про милосердие), но почти сразу же произошел конфуз. Забежал со своего этажа какой-то малыш-«ашка», класса так из второго, весь из себя, в тройке баксов за двести, вычищенный-вылизанный, с лакированным портфельчиком, увидел Юрину коляску, обалдел, пошлепал губешками, а потом и говорит: «Тебе денежку дать, да? У меня сейчас нет, хочешь, яблоко возьми…» — то есть он, как и я вначале, про нищих подумал. Ну, малыш, у него что на уме, то и на языке. А эти, которые дети спонсоров, они вообще без комплексов. Все продается, все покупается. У нас в класс «А» конкурс — шесть человек на место. А им за деньги — на блюдечке. Думаете, они в свои шесть-семь лет ничего не понимают? Ерунда, — вот что я вам скажу, — все они прекрасно понимают!
Девчонки на малыша зашикали, Пашка уже хотел его пристукнуть легонько, даже руку приподнял, но тут Юра улыбнулся и говорит:
— Давай, пожалуй, яблоко.
Малыш заулыбался в ответ, достал из портфеля яблоко. А Юра ему жвачку протягивает и спрашивает:
— Тебя как звать?
— Вадик. Только ты папе не говори.
— Чего не говорить? — удивился Юра. — Что тебя Вадиком зовут? Так он, наверное, знает…
— Нет, — помотал головой Вадик. — Что я тебе сказал. Мне папа запрещает с чужими… о себе говорить.
— Ладно, — согласился Юра. — Я, значит, Юра, а ты — Вадик. Но я никому не скажу, что мы с тобой познакомились. Это наша — т-с-с! — тайна. Идет?
— Ага! — обрадовался малыш, схватил жвачку и убежал.
К концу первого дня стало ясно, что Пашке-дурачку Юрка — в полный кайф. Он с таким важным видом коляску катал, и спрашивал у Юры что-то, и головой кивал, и учителя к нему в кой-то веки без скрежета зубовного обращались: «Паша, Паша…». В общем, завел себе Юру и повысил свой статус.
Еще выяснилось, что Юра может передвигаться и без коляски, то есть ходить. Когда надо было переходить с этажа на этаж, Юра с коляски слезал и сам шел по лестнице, цепляясь за перила. А коляска складывалась и вообще оказалась не такой уж тяжелой, как мне показалось сначала. Смотреть на ходящего Юру было тяжело, потому что он весь при этом как-то дергался и пожимался. Я смотрел, а девчонки многие отворачивались. Пашке и другим пацанам Юра сказал, что вообще-то он на коляске почти не ездит, а ходит на таких специальных костылях, но сейчас для первого раза приехал на коляске, чтобы никого видом своей ходьбы не пугать. Правильно, я думаю, рассудил. Или подсказал кто. Пашка подумал и сказал:
— А чего — коляска? Тоже транспорт.
Все окружающие заржали, а Юра неожиданно встал с коляски, держась за стену, и предложил Пашке:
— Хочешь попробовать покататься?
Пашка разинул рот от удивления и замотал головой.
— Юрка, дай мне! Я хочу! — разом завопили Таракан и Игорь Овсянников.
Тут до Пашки дошло, и он мощной дланью легко отодвинул в сторону рвущихся к коляске:
— Кыш, малявки! Юрка мне предложил… — Пашка осторожно, оглядываясь, опустил на кожаное сиденье свой обширный зад и положил руки на блестящие обода колес. Лицо у Пашки было взволнованное и торжественное.
— Поехали! — серьезно сказал Юрка и взмахнул рукой. Никто, кроме меня и Маринки, не засмеялся. Юрка внимательно поглядел на нас и, кажется, что-то про наш класс коррекции понял.
До конца перемены Пашка осваивал Юркину коляску и к концу уже вполне лихо на ней носился и разворачивался. Сам Юрка сначала стоял у стены, а потом уселся прямо на пол.
— Хочешь, стул принесем? Из класса? — спросил Таракан, которому тоже хотелось покататься на коляске. — Для тебя дадут…
— Спасибо, не надо, — ответил Юрка. — Я вполне нормально сижу. Хотя лучше, конечно, лежать… — он засмеялся, а Таракан смутился и куда-то убежал. Он у нас чувствительный.
Смеялся и улыбался Юра часто и хорошо. Да и вообще, если бы не его болезнь, был бы пацаном вполне привлекательным, из тех, что девчонкам нравятся: глаза голубые, волосы кудрявые, на вид мягкие, пальцы — тонкие и длинные. Про болезнь его, естественно, тут же, чуть ли не после первого урока, спросили. Юра охотно объяснил, что его болезнь называется ДЦП, болеет он с самого рождения и теперь, можно сказать, в хорошей форме, потому и в школу пошел. Раньше, мол, было хуже. Страшно даже про это «хуже» подумать. Но хорошо, что теперь — получше.