Творчество

Волшебный экипаж | Олауг и Пончик

Волшебный экипаж уже собирался отправиться в путь, но Каос остановил его:
— Подожди, Бьёрнар, я тоже поеду с тобой, вот только принесу из кухни табуретку!
— Тогда принеси две, Пончик тоже поедет с нами — сказал Бьёрнар.
Пока Каос и Бьёрнар говорили про больницу и Олауг, Пончик, не обращая на них внимания, играл в кубики, но как только Каос принес из кухни две табуретки и поставил их за коляской ножками вверх, он тут же подскочил к ним. Строя свои замки, он слышал все, что говорили Каос и Бьёрнар.
— Ты тоже поедешь с нами, — сказал ему Каос. — Только обещай, что не будешь мешать Бьёрнару вести наш экипаж, нам до обеда надо побывать во многих местах.
Пончик сразу понял смысл игры и влез в перевёрнутую табуретку, это ему понравилось.
— Сейчас наш экипаж вылетит в окно, и никто этого не заметит! — объявил Бьёрнар.
— А куда мы полетим, в аптеку? — спросил Каос. — Ведь всё началось в аптеке.
— Нет, мы полетим в больницу, — ответил Бьёрнар, он много лежал в больницах и знал какие там порядки. — С кем мы будем разговаривать в больнице, с доктором или сестрой?
— С доктором, — сказал Каос. — С сестрой мы уже разговаривали.
— А в больницах, где я лежал, были сестры и братья, — сказал Бьёрнар. — И врачи были и мужчины и женщины. Но в этой больнице у нас будет врач мужчина.
"Здравствуйте, доктор! Скажите, пожалуйста, как, по-вашему, многим ли детям сегодня пришлось промывать желудки из-за того, их родители забыли убрать лекарства?"
"Думаю, что многим, — ответил Бьёрнар за воображаемого доктора. — Особенно если считать все случаи в Норвегии и кое-какие за границей. Даже не знаю, как внушить родителям, что нельзя оставлять лекарства на виду у детей".
"Вам помогут дети, — успокоил "доктора" Бьёрнар. — Мой друг Каос нарисовал ребёнка, которого привезли в больницу, чтобы сделать ему промывание желудка. Мы хотим поместить этот рисунок в газету с такой надписью:
"Взрослые! Прячьте лекарства, а то вашим детям придётся делать промывание желудка"
"Прекрасная мысль! — сказал "доктор". — Желаю вам успеха!"

Волшебный экипаж покинул больницу и тут же стал поездом — Бьёрнару захотелось переменить транспорт.
— Мы должны объехать всю Норвегию, сказал Бьёрнар, — а это лучше всего сделать на поезде. Нам придётся выходить на каждой станции и разговаривать с разными людьми. Вот мы входим в первый дом, тут живет семья, у которой много детей. Их мама как раз дома. Каос, ты будешь говорить за маму.
— Нет, лучше говори ты, — испугался Каос. — У меня не получится, ведь я с ней не знаком.
— Ладно! — согласился Бьёрнар.
"Здравствуйте, мамаша! Скажите, пожалуйста, где у вас в доме лежат лекарства, могут ли ваши дети сами их достать?"
"Что вы, конечно, нет! Мы всегда прячем лекарства от детей, — ответила воображаемая мамаша, но тут же волшебная палочка в руках у Бьёрнара зашевелилась, и все увидели, что на столе под скатертью лежит коробочка с таблетками. — Простите, — сказала "мамаша", — я только сегодня забыла убрать лекарство. Но это таблетки от головной боли, они совсем не опасные".
"Не опасные для взрослых, но опасные детей", — строго проговорил Бьёрнар.
"Об этом я не подумала! Спасибо, что предупредили".
— А теперь, Каос, мы поедем к тебе в Газетный дом, — сказал Бьёрнар. — Только уже не на поезде, а на мотоцикле. Держись, Пончик! Т-р-р-р! Ну, вот и Газетный дом!
— А как мы поднимемся по лестнице? — спросил Каос, забыв, что заколдованная коляска может превращаться во что угодно.
— Сейчас я взмахну палочкой, и наша коляска превратится в воздушный шар, — сказал Бьёрнар. — На какой этаж нам надо подняться?
— Сперва на третий, — ответил Каос. — Там редакция, а на втором этаже — типография.
— Сиди спокойно, Пончик, мы поднимаемся на шаре!
Никогда в жизни Пончик не играл в такую интересную игру. От восторга глаза у него стали круглые, он ни минуты не сомневался, что поднимается на настоящем воздушном шаре.
— С кем твой папа разговаривал в тот раз, когда напечатали наш рисунок про космос? — спросил Бьёрнар.
— Кажется, он назывался редактором.
— Пошли к редактору. Рисунок готов, подпись к нему я тоже уже сделал.
Они как будто вошли в кабинет к редактору, там стоял большой-пребольшой письменный стол.
"По понедельникам мы обычно не печатаем в номере никаких детских материалов, — сказал Бьёрнар за воображаемого редактора. — Вы, кажется, принесли детский рисунок?"
"Рисунок детский, — согласился Бьёрнар, — но нам очень важно, чтобы его как можно скорее увидели все взрослые".
"Согласен, — сказал "редактор", посмотрев рисунок. — Я напечатаю ваш рисунок. Правда, я сейчас очень занят, и вам придётся самим отнести его в типографию. Вот вам записка, чтобы вы знали, к кому следует обратиться".
Воздушный шар выскользнул из двери и опустился на втором этаже.
В типографии стоял грохот от печатных станков.
— У вас так всегда грохочет над головой? — испуганно спросил Бьёрнар у Каоса.
— Нет, — ответил Каос. — Мы живём в том конце дома, который ближе к водопаду. У нас грохочет водопад.
Они вошли в типографию. Здесь можно было не разговаривать, из-за грохота их всё равно никто бы не услышал. Какой-то человек взял у них рисунок, прочёл подпись, сделанную Бьёрнаром, и записку редактора.
"Хорошо! — прокричал Бьёрнар за работника типографии. — Мы успеем напечатать ваш рисунок в завтрашнем номере".
Воздушный шар медленно заскользил вниз.
— Сколько газет напечатают рисунок? — вдруг спросил Пончик.
— Сто, это уж точно, — ответил Каос.
— Не сто, а несколько тысяч, — поправил его Бьёрнар. — Ведь эта газета продаётся не только у нас в городе, но и во всей округе. В горах…
— И внизу, в долине, — перебил его Каос. — Мой дядя всегда её покупает.
— Ну вот, мы выполнили важное задание, — сказал Бьёрнар. — Но волшебному экипажу хочется поездить ещё. Куда мы поедем теперь?
— Давайте поедем в Лилипутик, — предложил Каос. — Пусть волшебный экипаж превратится в оленью упряжку!
— Это ты хорошо придумал, — похвалил его Бьёрнар. — Мне уже давно хочется посмотреть вершину Высокой.
— Тогда нам надо потеплее одеться, — сказал Каос.
— И взять с собой солнечные очки, — подал голос Пончик, он помнил, что мама в горах надевала ему солнечные очки, чтобы у него не заболели глаза от сверкавшего на солнце снега.
— И намазать лицо кремом, — поддержал его Каос, — а то мы обгорим, и у нас слезет кожа.
— Кожа — это не страшно, — заметил Бьёрнар, — но можно и поберечься. Каос, сбегай в ванну, там, на полочке лежит тюбик с вазелином, принеси его сюда.
— Но ведь мы ещё возле Газетного дома — напомнил ему Каос.
— Верно, я совсем забыл, — признался Бьёрнар, — Сейчас я взмахну палочкой — и мы окажемся у нас. Раз, два, три! Теперь можешь бежать за вазелином!
Каос принёс вазелин, и они все трое жирно намазали себе лица.
Наконец волшебный экипаж снова тронулся в путь. Сперва он был ещё воздушным шаром, но за пределами города превратился в нарты, их везли шесть оленей. Олени быстро мчали упряжь через лес.
— Если нам попадётся встречный автомобиль, ему придётся съехать на обочину, чтобы пропустить нас, — сказал Бьёрнар.
— Давайте лучше поедем прямо по насту, — предложил Каос, он подумал, что голубой автобус не сможет разминуться с упряжкой на такой узкой дороге. — Ну вот, мы уже поднялись высоко в горы, — продолжал он, подражая Бьёрнару. — Чувствуете, как здесь пахнет морозный воздух? Ещё здесь немного пахнет дымом, потому что все топят печи. Сейчас мы проедем мимо двух гостиниц, потом будет туристская база, но нам надо дальше. Видите, сколько тут лыжников? И все они смотрят на нас! Мы едем прямо в Лилипутик!
— Нет, — сказал Бьёрнар. — Сперва на вершину Высокой. Мне хочется наконец увидеть её своими глазами.
— Пончик, ты едешь с нами? — спросил Каос.
— Да! — Пончик держал в руках шнурок — это были вожжи, и он правил упряжкой.
— Там очень круто, упряжке не пройти, — сказал Каос. — Нам придётся подняться по гребню, который проходит рядом с вершиной.
— Пешком? — испугался Бьёрнар.
— Нет, там можно проехать верхом на оленях, — успокоил его Каос.
— Ладно. Как будто наши олени идут очень медленно, потому что им тяжело, — сказал Бьёрнар.
— Чувствуете, как тут наверху холодно? — спросил Каос.
— Хорошо, что мы намазались вазелином, а то отморозили бы себе носы! — засмеялся Бьёрнар. — Ну вот, выше уже подниматься некуда. Каос, расскажи, что нам отсюда видно?
— Отсюда виден весь мир, — серьёзно ответил Каос. — И ещё несколько вершин там вдали.
— Ну, а теперь едем в Лилипутик! — воскликнул Бьёрнар.
Они быстро спустились по гребню, пересели на нарты и поехали к Лилипутику. Наст хорошо держал и оленей и нарты.
— Вон, вон Лилипутик! — закричал Каос.
— А что это за звуки? — удивился Бьёрнар.
Все трое прислушались — поблизости слышалась не совсем обычная музыка.
— Это мой дядя играет на флейте! — воскликнул Каос. — Как будто он ждёт нас в Лилипутике и играет там на флейте, чтобы мы не заблудились.
— Расскажи, как там у вас внутри, чтобы мы знали, — попросил Бьёрнар.
— В гостиной у нас камин и раскладная скамья, в ней под сиденьем сундук, там я храню свои игрушки. Ещё там есть кухня с плитой и спальня, в ней стоят две двухэтажные кровати. Ещё…
— Бьёрнар! — крикнула Эва из гостиной. — Угадай, кто к нам пришёл? И ты тоже, Каос!
— Мы уже угадали, это дядя Каоса, — ответил Бьёрнар. — Мы слышали, как он играл на флейте. Сперва мы подумали, что он играет в горах, а потом догадались, что он пришёл к нам. Мы играем, как будто мы у Каоса в Лилипутике.
Эва вошла в комнату и остолбенела, увидев их блестящие от вазелина лица.
— Что вы с собой сделали? — испугалась она.
— Ничего особенного, — спокойно ответил Бьёрнар. — Мы намазались вазелином, чтобы не отморозить носы и щёки. Мы поднимались на вершину Высокой.
— А я пришла пригласить вас обедать, — сказала Эва.
Каос и Пончик быстро вылезли из своих табуреток, а Бьёрнар превратил волшебный экипаж снова в инвалидную коляску. В доме не было ни одного порога, и он легко ездил из комнаты в комнату.
Мальчики все вместе вошли в гостиную.
— Здесь пахнет совсем как в горах, — сказал Бьёрнар, принюхиваясь, — дымом и чем-то вкусным!
— Духовка! — воскликнула Эва, и все бросились на кухню смотреть, не сгорела "бомба".
Эва открыла духовку: "бомба" получилась большая и золотисто-коричневая. Эва вытащила противень и установила его сразу на две подставки. И тут же рядом поставила горку тарелок, ножи, вилки и большое блюдо с варёной картошкой.
Каждый накладывал себе сам, сколько хотел, а потом устраивался, где ему больше нравилось. Кто на стульях, а кто прямо на ковре в гостиной. Бьёрнар сидел в своей коляске, Каос и Пончик — на табуретках рядом с ним.
"Бомба" всем пришлась по вкусу, особенно мальчикам, а может, они просто очень проголодались — ведь они сегодня не только гуляли у трамплина, но ездили и в больницу, и по стране, были в Газетном доме, поднимались на вершину Высокой и побывали в Лилипутике. Ничего удивительного, что им захотелось есть. Гости оставались у Бьёрнара до самого вечера. Перед их уходом Бьёрнар сказал:
— Каос, захвати рисунок с собой! Покажите его в Газетном доме, может, его тоже напечатают в газете.
Папа внимательно посмотрел рисунок и прочёл подпись, сделанную к нему Бьёрнаром.
— Мы вместе зайдём в редакцию, Каос, — сказал он.
Дома они сразу поднялись прямо на третий этаж. Несмотря на воскресный день, редактор сидел у себя в кабинете — он пришёл проверить, всё ли готово к выпуску завтрашнего номера. Папа с Каосом рассказали ему про Олауг, которая отравилась таблетками.
— Хорошо, что вы пришли с этим материалом, — сказал редактор. — Мы напечатаем ваш рисунок, хотя по понедельникам у нас и не бывает детской странички.
Довольные Каос и папа вернулись домой и всё рассказали маме.
— Я рада за вас, — улыбнулась мама. — А теперь и нам не мешает проверить, не лежат ли у нас дома на видном месте какие-нибудь опасные таблетки.
— Конечно, нет, — гордо ответил папа. Мы же следим за этим!
— Сейчас посмотрим… — сказала мама. — Пожалуйста, в кухне на окне стоит флакон с таблетками железа!
— Совершенно верно! — воскликнул папа. — Это я купил для тёти и забыл их на окне. Она их заберёт, когда приедет в город. Но эти таблетки не опасные.
— Ошибаешься, — возразила мама. — Для маленьких детей они даже очень опасны. Сколько детей угодило в больницу именно из-за этих таблеток!
— Придётся тебе следить за нами, Каос, — сказал папа.

— Хорошо, я буду следить, — серьёзно пообещал Каос, и, хотя взрослые каждый день доставляли ему много забот, он не сердился на них.