Творчество

Из мозаичных камешков создаётся образ следование и упование | Джони. Следующий шаг

Когда я могла еще ходить, самым любимым моим занятием была верховая езда. А моей любимой лошадью была Ауги, чистокровная лошадь, которую на скачках не могла обогнать никакая другая. Однако в Ауги трудно было определить первоклассную чистокровку. Она скорее была похожа на молодого длинноногого жеребца с большой головой и римским носом и вряд ли завоевала бы приз на конкурсе красоты. Но она хорошо знала, как следует прыгать через преграды, а потому почти на всех скачках, в которых мы участвовали, завоевывала первое место.
Она хорошо владела всеми видами ходьбы и бега, но что еще удивительнее: повиновалась и доверялась мне безусловно. На арене спокойно гарцевала на месте, никогда не грызла удил, уши ее трепетали в ожидании моих повелений. Мне не нужно было применять силу, необходимо было только подтянуть удила и крепко держать их в руках. Когда она бежала, стоило только крепче сжать бока - и она, как молния, вырывалась вперёд.
Легким галопом она приближалась к первому препятствию, перескакивала через него и ожидала моих указаний относительно следующего прыжка. Затем она перескакивала через второе, через третье, четвертое и пятое, пробивалась через сложный лабиринт препятствий и преград. Почти никогда она не испытывала страха в последнюю секунду перед препятствием. В конце скачек она была в мыле, и когда я похлопывала ее рукой по бокам, у меня было впечатление, что она довольна своими достижениями, как и я.
Для тяжелого перехода нужна лошадь, которая доверяет и повинуется своему всаднику. Если необходимо перепрыгнуть препятствие, всаднику нужно натянуть удила, чтобы она не устала и могла взять второе препятствие. Если лошадь не повинуется ему, тогда и всадник, и лошадь в опасности! Непосредственно перед препятствием лошадь начинает перемещать центр тяжести, а потому всаднику надо точно угадать то мгновение, когда необходимо ослабить удила, освободить голову лошади, чтобы она могла удачно прыгнуть. В этом отношении лошадь должна положиться на своего всадника. Прыжок не является отдельным достижением лошади или всадника, но он требует тесного сотрудничества. Такое сотрудничество существовало между мною и Ауги. Я знала, что она доверяет мне вполне и всецело. Она повиновалась мне с готовностью и без промедления. Она с великой радостью исполняла мою волю, независимо от того, известна ли была ей последовательность предстоящих нам прыжков. Как ни трудны были прыжки, казалось, это не беспокоило её. Она просто прыгала охотно. А так как доверяла моей способности судить о предстоящем прыжке, то охотно выполняла мою волю.
Стезя нашей жизни, которую нам необходимо пройти, представляется нам, людям, часто, как запутанный лабиринт, требующий преодоления тяжелейших и мучительнейших препятствий.
Чем более запутанным кажется нам путь, чем большей дисциплины он требует, тем более мы подвергаемся искушению усомниться в мудрости нашего "Всадника". Мы не хотим повиноваться Ему, нам хотелось бы избежать препятствий.
Апостолу Петру было известно об этом, когда он писал свое первое послание. Читатели его жили во времена царствования безумного императора Нерона. Ежедневно им угрожала мученическая смерть. Конечно, Петр заверял их, что в небесах их ожидает великая награда. Но каким должен быть их образ действий до того времени? Что им делать теперь пред лицом простирающегося пред ними трудного и необозримого пути. Петр предложил им следующий совет: "Итак страждущие по воле Божией да предадут Ему, как верному Создателю, души свои, делая добро" (1 Петр. 4:19).
Предать души Создателю - значит уповать на Бога. Делать добро - значит повиноваться Ему. Может быть, вам известна старая песня "Если мы ходим пред Господом", в припеве которой сказано: "Следовать и доверять обратится в побеждать и созерцать". Это самое лучшее обобщение слов Петра. Такого поведения ожидает от нас Бог, когда препятствия тяжелы и бег затруднителен.
Уповать на Бога
Послушание Ауги ни в коем случае не зависело от обещания ей чего-либо. Она совсем не знала, что ее ожидает. Но она знала меня. От этого все и зависело. В течение многих лет я кормила ее, чесала, защищала от холода и упражнялась вместе с ней. Со временем у нас с ней установились добрые отношения, и я всегда оправдывала ее доверие. Вот поэтому у нее появилось такое доверие, что она делала все, о чем бы я ее ни попросила.
Доверие, существовавшее между нами и нашими лошадьми, сыграло решающую роль при спасении жизни лошадей, когда загорелась конюшня. Чтобы огонь не поверг в панику обычно спокойную лошадь, мы набрасывали покрывало ей на глаза перед выводом из охваченной пламенем конюшни. Это, должно быть, были ужасные мучения для лошади. Когда она слышит столько шума и чувствует возбуждение вокруг, когда странный запах дыма проникает в ее ноздри, легко представить себе, что она готова воспользоваться всеми возможностями для побега. Но вот люди набрасывают на нее покрывало, закрывающее ее глаза, и ей необходимо следовать за ними, хотя она сама ничего не видит. Если бы лошадь была - согласимся вместе с К. С. Льюисом - богословом, то все это происшествие явилось бы для нее поводом для того, чтобы усомниться в "доброте" человека. Только, к счастью, наши лошади не являются богословами, а просто лошадьми. В подобном смятении они не в состоянии справиться самостоятельно, но они доверились нам, помня, что мы заботимся о них, как это мы всегда делали прежде. Поэтому они не возмущались, не ставили под сомнение ни нашу мудрость, ни наш авторитет, а потому мы и могли спасти их жизнь.
Как сильно мы отличаемся от этих простых животных! У них имеется непоколебимое упование и доверие к своим владельцам, которые всего лишь обычные люди. Мы же не доверяем великому Богу, Которому угодно было искупить нас дорогою ценою. "Вол знает владетеля своего, и осел - ясли господина своего; а Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет", - удивляется Господь в книге пророка Исаии 1:3. Откуда же это непонятное отсутствие веры? Мы не уяснили себе еще, сколько Бог сделал для нас, чтобы доказать нам Свою верность. В действительности мы еще не познали Бога, мы еще не знаем, кто и каков Он. Для мужей и жен Библии сущность Божия являлась скалой, на которой могла покоиться их вера. "Вот что я отвечаю сердцу моему и потому уповаю... - вспоминал Иеремия посреди ужасов и смятения вавилонского нападения на Израиль, - по милости Господа мы не исчезли, ибо милосердие Его не истощилось. Оно обновляется каждое утро; велика верность Твоя! Господь часть моя, говорит душа моя, итак буду надеяться на Него" (Плач. 3:21-25). Иеремия более доверялся тому, что он знал о Боге из Библии и из истории, нежели своим собственным способностям судить и рассуждать. И апостол Павел уповал в своих испытаниях. Он никогда не утверждал: "Я знаю, почему все это приключилось со мною". Нет, он уповал, а потому и мог сказать: "Ибо я знаю, в Кого уверовал" (2 Тим. 1:12). Он возложил свою надежду на Бога, Который в Своей силе поставил солнце, луну и звезды на пути их, Который в Своей бесконечной мудрости распростер море, сотворил пространство и время, основал горы, определил течение рек, Который сотворил дождь и град. Он является также Творцом нашей жизни. Однако самое высокое откровение этого дивного Бога - Его природы, Его сущности - проявилось в том факте, что Он оставил славу небес, принял образ раба и умер за нас мученической смертью. Так понимал этот факт Павел: "Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего?" (Рим. 8:32).
Посредством этого подвига жертвенной любви Бог достаточным образом проявил и доказал Свои намерения! Если поэтому Он набрасывает на наши глаза покрывало ограниченного понимания, следует ли нам, мягко выражаясь, сомневаться в Нем? Нет, Он достоин нашего упования.
Что такое упование?
Когда я говорю о том, что нам следует в периоды кризисов и страданий возлагать упование на Бога, я совсем не имею в виду чувства. Если я доверяю Богу, нет необходимости в том, чтобы к тому же обладать еще какими-то особыми доверяющими чувствами. Доверие, упование - это решение воли. Я доверяю Богу, убедив себя поступать так, как это представляется мне разумным, несмотря на сомнения.
В течение первых месяцев после несчастья я не могла верить в истинность обетовании Божиих. В мире моих представлений действия Его казались мне совершенно непонятными. Как может паралич содействовать моему благу? Мое положение представлялось мне столь же безутешным, как и серые больничные стены, которые окружали меня. И даже тогда, когда меня выписали из больницы, я считала, что совершенно невозможно уповать на Господа. Как я могла веровать, если мое внешнее и внутреннее состояние таким очевидным образом противоречило этому? Ответ я получила в те продолжительные уютные вечера, которые я провела у камина в родительском доме вместе со Стивом и Дианой, когда мы беседовали о духовных вещах. У Стива была с собой его Библия, и он объяснял отрывок Писания, проработанный им на истекшей неделе. Он открыл двадцатую главу Евангелия от Иоанна и начал читать о том, как ученики на следующий день после погребения Иисуса собрались за закрытой дверью, из страха перед иудеями. Вдруг Иисус оказался среди них и стал убеждать пришедших в изумление учеников, что Он действительно воскрес.
По каким -то причинам Фомы не было с ними, когда это случилось; когда же он пришел потом, то не поверил восторженным словам своих братьев, сказав: "Если не увижу на руках Его ран от гвоздей... и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю".
Через неделю Иисус опять явился в этом же доме среди маленького круга пребывавших в страхе учеников, которые вновь собрались за закрытой дверью. На этот раз и Фома был с ними. Иисус подошел к нему и сказал: "Подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра Мои; и не будь неверующим, но верующим".
Когда ошеломленный ученик столкнулся с неоспоримыми фактами, он мог только пасть ниц пред Господом с лепетом на устах: "Господь мой и Бог мой!"
Стив несколько наклонился вперед, как бы желая придать словам больше веса. А затем медленно прочел стих 29, причем непосредственно обращаясь ко мне: "Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня: блаженны не видевшие и уверовавшие!"
Этот стих поразил меня, словно удар. Иисус хотел, чтобы я верила словам Его, не располагая осязаемыми и видимыми доказательствами. Конечно, Он мог бы видимым образом явиться у меня в комнате. Тогда веровать было бы так просто. Но Он хотел, чтобы я ухватилась за Его слово. Разве мне не приятно, когда верят моим словам? Допустим, я делаю где-то покупки, и мне не хватило несколько копеек. Разве не приятно, если продавец отпустит меня со словами: "Уплатите в следующий раз. Идите, я доверяю вам!"? Разве Иисус не может ожидать того, что мы будем вести себя по отношению к Нему так же?
Все это потребовало от меня известного напряжения, однако когда потом у меня возникали сомнения, я вспоминала те места Библии, которые свидетельствуют, что Бог действительно достоин нашего доверия. К этому средству прибегаю я и теперь. А потому, несмотря на все колебания, я крепко держусь слов Иисуса, что в небесах получу награду, но не потому, что я увидела и уверовала, а потому, что я уверовала, не видев. Когда мы полагаемся на Слово Божие, а не на видимое нами собственными глазами, мы воздаем Ему честь и славу и достигаем такого Его признания, какого не удостоились даже двенадцать учеников.
Повиноваться Богу
Если Бог попускает нам страдать, мы часто бываем склонны этими испытаниями в какой-то мере извинять свои грехи. Мы полагаем иногда, будто приобретаем благоволение Божие, перенося бедствия, а потому заслуживаем "свободного дня", в который могли бы делать то, что нам нравится. Мне часто приходится бороться против такого искушения.
В один прекрасный весенний день я сидела на нашей веранде и невольно как-то вновь стала осознавать свою инвалидность. Мне так хотелось хотя бы на короткое время отдать себя на волю своих сладострастных фантазий или горьких раздумий, погрузившись в глубокое сострадание по отношению к самой себе. Это было бы так легко оправдать. "Разве мне не приходится из-за своей расслабленности отказываться от гораздо большего, нежели многим другим христианам? -дала я волю своим мыслям. - Разве мое кресло не дает мне права иногда поступать своевольно?"
Когда у нас появляются подобные мысли и одолевают нас, нам следует проверить в свете Библии свои неверные отговорки. Тогда такие мысли будут исчезать одна за другой. Я обнаружила в Библии, по крайней мере, три довода, почему мои страдания не являются оправданием или извинением за грехи.
Во-первых, Бог обещал, что Он даст мне, как и всякому другому христианину, желание и силу делать то, что верно и истинно, - независимо от внешних обстоятельств! Я всегда думала, что мои испытания являются исключением, Он не может от меня ожидать того, что ожидает от других, потому что мой случай несколько иной, нежели у других. Однако в Первом послании к Коринфянам (10:13) Он говорит мне: "Вас постигло искушение не иное, как человеческое..."
Когда я находилась еще в больнице, я думала, что Бог попускает мне переносить гораздо больше, нежели в моих силах. Но здесь же дальше я прочитала: "...и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил".
Когда порою какие-то чувственные желания и горечь проникали в мое сердце, я обычно думала: на этот раз я не смогу противостоять неприязни и преодолеть искушение. Но опять в 1 Кор. 10:13 сказано: "Но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести".
Так кто же из нас прав: Бог или я? Когда я оказалась перед решением этого вопроса, мне стало ясно, что Бога никак нельзя назвать лжецом.
Поэтому если я грешу в своих страданиях, то грешу не потому, что должна грешить, а потому, что хочу этого. Бог оказывает мне милость проводить жизнь в кресле-коляске, но если вы способны ходить, Бог вам не оказывает этой милости. Зато Он оказывает вам другую милость: способность перенести смерть супруга, потерю слуха, бедность и другие тяжести. Каждый из нас должен воспользоваться той милостью, которую оказывает ему Бог, и устоять под своим личным бременем.
Когда я узнала, что могу повиноваться Ему, во мне возник другой вопрос: хочу ли я повиноваться Ему? Я стала размышлять о том, что значит принять Иисуса Христа как Господа над своей жизнью. При этом я обнаружила второй довод, почему мне не будет никакого извинения и оправдания, если я буду грешить. Того, кто хочет следовать за Иисусом Христом, Бог не оставляет в неведении относительно того, что Он является Господом и что следование за Ним влечет за собой испытания и часто страдания. В этом "договоре" нет ничего, что было бы напечатано мелким шрифтом. Слово Его заранее говорит нам о том, что ожидает нас: "Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною" (Матф. 16:24). Это сказал Иисус. Он сказал еще: "Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия" (Лук. 9:62).
Кроме того, бессмысленно усматривать в страданиях повод ко греху, когда истинный смысл страданий заключается в удержании нас от греха и уподоблении нас Иисусу Христу. Петр сказал: "Итак, как Христос пострадал за нас плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслью; ибо страдающий плотию перестает грешить, чтобы остальное во плоти время жить уже не по человеческим похотям, но по воле Божией" (1 Петр. 4:1-2). Во время своего пребывания в больнице я встречала многих людей, которые не отдали бы Богу в распоряжение свое время, если б были здоровы. Но мощная струя под душем ледяных страданий пробудила их от духовного сна. Как же неразумно воспринимать в качестве извинения именно то, что должно пробудить нас от духовной дремоты.
Но Библия не только лишала силы мои аргументы, с помощью которых я хотела бы оправдать свое непослушание. Она побуждала меня, наоборот, к послушанию, например, посредством радости. Существует ли что-то более прекрасное, нежели чистая совесть, чем сознание, что не сам человек навлек на себя моральную тяжесть? Но даже в том случае, если трудности вызваны нашей личной виной, то, начав повиноваться Богу, мы можем содействовать тому, что розга наказания будет отведена. Прежде всего нам следует знать, что "блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни" (Иак. 1:12).
И еще одна, последняя мысль. Во время наших страданий нам несколько труднее, нежели другим людям, повиноваться заповеди Божией любить ближних. Наше собственное горе, наши бедствия и боли притязают на безраздельное внимание. Но если мы уступим им, мы только повредим себе, потому что очень часто наше исцеление может наступить лишь тогда, когда наши мысли отвратят нас от нас самих, чтобы углубиться в заботы и интересы других.
Недавно я присутствовала на браке моей подруги Шерри. Я чувствовала себя не очень хорошо. У меня болела спина, мой корсет был тесен, все это вызывало мучительную головную боль. Кроме того, я должна была признаться, что моя совесть не давала мне покоя. Я постоянно вспоминала некоторые слова, сказанные мною в то утро кому-то из моих близких, они причиняли мне боль, хотя я уже раскаялась в них перед Богом. Да и не была для меня большой поддержкой необходимость смотреть на улыбающиеся вокруг лица. "Но мне ведь надо сегодня радоваться. В конечном итоге Шерри - одна из моих лучших подруг, и сегодня как раз ее великий день!" - сказала я себе. А потому приложила все старания для того, чтобы на лице у меня появилась, по крайней мере, вежливая улыбка, надеясь, что никто не увлечет меня в разговор.
Когда я сидела так, уставившись перед собою, я увидела Попа Бонда, будущего тестя Шерри, на которого сначала не обратила внимания. Его не увлекал разговор молодых девушек. Он ходил около коробок и подарков и фотографировал их во всех ракурсах. Когда же он направил свой фотоаппарат на меня, я запротестовала:
- О нет, прошу вас, не надо!
- Почему же нет? - спросил он, улыбаясь и направляясь ко мне. - Ты выглядишь сегодня весьма красивой.
- Но я чувствую себя довольно неважно.
- Это не довод. Этот фотоаппарат заботится о том, чтобы и в трудный день выглядеть величественно, - пошутил он и сел рядом со мной на складной стул. - Посмотри на этот новый объектив, который я недавно купил.
Сказав это, он раскрыл свою кожаную сумку и начал раскладывать предо мною с гордостью свои многочисленные фотопринадлежности: "Посмотри, это новая линза, покрытая резиновой пленкой толщиною в двухсотую долю миллиметра. Благодаря ей можно одной рукой наводить резкость и фотографировать". Я должна признаться, что все то, что он рассказывал мне о своих фотоприборах, не интересовало меня нисколько. Однако я старалась внимательно слушать этого седого господина с живыми голубыми глазами. Он рассказывал мне, как его радует устроенная им в подвале фотолаборатория. Затем он с гордостью сообщил, какие награды он получил за свои фотоснимки на местных соревнованиях. Собственно, мне было совершенно безразлично все то, что он говорил. Когда же он начал рассказывать о прогулке, которую совершил недавно на лошадиную ферму, я стала слушать внимательнее. Он фотографировал там воспитывавшийся молодняк и как кони пьют воду. Через несколько недель он опять отправился на ферму подарить несколько снимков управляющему. "Этот человек целиком увлечен своим хобби", - подумала я. А он рассказывал дальше: "Мои снимки до того понравились управляющему, что он попросил меня опять приехать к ним, чтобы сфотографировать тренируемый молодняк", - сказал он, сияя радостью.
- Ну-ка, шутки в сторону! - я медленно начала таять. - Как же вы заставите горячую чистокровную лошадь стоять спокойно, чтоб сделать снимок?
- Да, это было совсем не просто, - рассмеялся он и поднял указательный палец. - Но мы все содействовали этому и...
Вскоре я заметила, что рассказ его заинтересовал меня.
- Мистер Бонд, - сказала я, улыбаясь, - вам придется вскоре прибыть и на нашу ферму. Возьмите с собою ваши фотоаппараты, и мы с вами прекрасно проведем время.
Когда праздник миновал, я убедилась, что действительно сильно увлеклась разговором с этим милым пожилым человеком и его хобби. И из-за этого я забыла свое горюшко-горе, а также угрызения совести. Внимание к его рассказу -стало для меня целительным.
Если Бог побуждает нас в наших испытаниях обращать внимание на других, а не на себя, то Он знает, что говорит. Он знает, что мы не будем раскаиваться в этом. "Давайте, и дастся вам:
мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо какою мерою мерите, такою же отмерится и вам" (Лук. 6:38).