Творчество

Бог сокрушает и формирует нас | Джони. Следующий шаг

В течение всех минувших столетий обетование Божие, записанное в Послании к Римлянам 8:28, было самым любимым стихом многих христиан: "Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу". В своей первой книге я уже говорила о том, что, по моему мнению, этим "благом", которому содействует все, является для меня возможность вновь пользоваться своими конечностями, посещать университет, выйти замуж и создать семью. Но затем один из друзей обратил мое внимание на следующий далее стих, показав, что этим действительным "благом" является все то, что принесли мне мои испытания. "Ибо, кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего". Великий Скульптор взял в руки резец страданий и удаляет теперь из моего характера все, что еще мешает мне быть подобной сущности Иисуса Христа.
Я вынуждена признаться, что мысль о том, будто Бог посылает мне испытания ради моего "блага", чтобы уподобить меня более Иисусу Христу, вначале совершенно не отвечала моим представлениям. Я вела себя, как ребенок, заслуживший наказания, которому приходится слышать старую песню: "Мне гораздо больнее, нежели тебе!" Как может Бог утверждать, что Он допустил это только потому, что Он любит меня? Хороша же эта любовь!
Я вспоминаю также и то, как однажды натолкнулась в книге К. С. Льюиса "О страданиях" точно на такой же вопрос: как может Бог любви допускать существование в мире обилия страданий и болезней? Все, что говорит Льюис, верно, но одно стало особенно понятно мне: многие из нас, кто упрекает Бога в том, что Он вообще не является Богом любви, часто касаются только одного аспекта любви - Его дружелюбия и представляют дело так, будто в этом все и заключается. А как же обстоит дело в отношении других аспектов любви? Любить - это назидать, увещевать другого, побуждать жертвовать самым лучшим. Если мы полагаем, что "любить" - это щадить другого, оберегать его от страданий и неприятностей, тогда Бог действительно не всегда является любящим Богом. Далее говорит Льюис, что от людей, более любимых нами, мы и ожидаем более, нежели от других. Я знала, что он прав. Как художница, я обычно мирилась с ошибками в рисунках, которые меня менее увлекали или интересовали. Но если картина мне особенно нравилась, я работала над ней сколько могла, постоянно улучшая ее. Подобным образом обращается с нами Бог. Когда мы просим Его, чтобы Он оставил нас в покое, не "подчищал" нас, тогда мы просим Его о том, чтобы Он нас меньше любил!
"Охотнее всего мы желали б иметь такого Бога, Который на все, что только приходит нам на ум, отвечал бы утвердительно, только б мы были довольны! Фактически мы хотим иметь доброго дедушку, старичка, который доволен нами, а не Отца Небесного. И этот добрый дедушка в конце каждого дня готов был бы сказать: "Сегодня опять был прекрасный день!" (К. С. Льюис)
Бог любит нас, и если Он допускает в нашей жизни страдания, то преследует одну цель -сделать нас более подобными Иисусу Христу. А как же тогда обстоит дело со страданиями? Существует ли какая-то таинственная взаимосвязь между нашими проблемами и нашим благочестием? Становимся ли мы автоматически святыми, если мы слабы и беспомощны? Конечно, нет. Многие тюремные камеры могли бы сегодня быть пустыми, если бы мужчины и женщины, которые должны отбывать там наказание, хорошо изучили бы преподнесенные им в юные годы уроки. Но некоторые из них, к сожалению, становились тем жестче, чем больше ножевых ран наносили, и все чаще попадали в тюрьму. Они ничему не научились в своих испытаниях. Если же Дух Святой получает возможность потрудиться над сердцем человека, тогда оправдывается старая пословица: "То же солнце, которое сушит глину, расплавляет воск".
Как же происходит этот процесс плавления? Начинаем ли мы через испытания думать положительно, помогая себе справляться со своим положением? Нет. Конечно, нам необходима сила воли, если мы хотим следовать примеру Иисуса Христа и уподобиться Ему. Но чем больше мы напрягаемся, тем более отстаем. Собственно, мы уподобляемся перчатке, которая пытается воспроизвести форму человеческой руки. Но как перчатке нужна рука, так нам нужен Христос, чтобы Он Сам мог проявлять Себя через нас. Эту мысль апостол Павел выражает словами: "Потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благоволению" (Фил. 2:13). Теперь, когда мы знаем, кто уподобляет нас Иисусу Христу, попытаемся понять, как происходит этот процесс.
Если мы в жизни хотим достичь чего-то хорошего, то нас прежде следует сокрушить. Это значит - когда мы смиряемся, мы уже не осуществляем свою волю и сознаем свою греховную сущность. Когда мы становимся детьми Божиими, мы бываем обычно вполне сокрушенными. И с нами тогда происходит то же, что с бедным человеком, который внезапно разбогател: вскоре мы забываем, из какой среды мы вышли, из какой бездны извлек нас Бог. Постепенно гордость и самомнение опять проникают в наше сердце, все происходит иначе, нежели в первые недели нашей новой жизни с Иисусом Христом, теперь мы просто допускаем "малые" грехи, не обращая на них внимания.
Чтобы не потерять окончательно духовной жизни. Бог начинает наказывать нас. Может быть, нам кажется, что Он оставил нас, что Он желает "обменять нас на новую модель", которая причинит Ему менее беспокойства. Но именно Его наказание доказывает, что мы дети Его, потому что отец не наказывает сына, который не принадлежит ему (Евр. 12:7-8). Наказание является также доказательством того, что Он любит нас, ведь мудрые родители наказывают своих детей, если они действительно любят их (Евр. 12:5-6). Когда однажды мы окажемся пред престолом Божиим, чтобы получить награду, мы будем рады и благодарны за то, что Бог, несмотря на всю нашу греховность, не предоставил нас самим себе на земле!
Для некоторых детей вполне достаточно строгого отцовского взгляда, чтобы они проявили послушание, а для некоторых нужны розги. Так и Бог вынужден пользоваться различными средствами, чтобы сокрушать Своих различных по характеру детей. Порою вполне достаточно простых угрызений совести, чтобы смирить нас. Нас может обличить какая-нибудь проповедь или же мы увидим свою недостойную христианскую жизнь, читая жизнеописание одного из "великих в Царстве Божием" и сравнивая себя с ним. В другой раз потребуется, может быть, травма руки, финансовое затруднение или бедствие.
Каким бы методом не пользовался Бог, мы, возможно, скажем под первым ударом, который почувствуем: "С этим я справлюсь. Никто не принудит меня встать на колени!" Однако когда Бог начнет прижимать нас крепче, мы постепенно заметим, что нет в нас ничего хорошего, что Он хочет выкорчевать наше отвратительное своеволие и насадить в нас Свою сущность. Однако нам не следует забывать одного: если Бог насаждает Свою праведность вместо нашей греховности, Он не превращает нас в роботов, - Он освобождает нас, чтобы мы были такими, какими нам положено быть.
Мне необходимо было сломать себе шею, чтобы в тишине поразмыслить о правах Господа Иисуса Христа. Как и каждый из нас, я тоже должна очищаться. Когда мне хочется пить, я должна ждать, пока кто-то подаст мне стакан воды. Если емкость для мочи закупорена неплотно, я пятнаю сиденье в автомобиле моего друга или подруги. Это два средства, которыми пользуется Бог, чтобы держать меня в правильном духовном состоянии. Но очень часто Он использует в качестве орудия мою нечистую совесть: это чрезвычайно действенное оружие в Божественном арсенале страданий.
Приблизительно год тому назад Бог воспользовался этим оружием однажды ночью, когда я лежала в постели и беседовала со своей сестрой Джей. Мы обе понимали, что ее дочь Кей является в свои двенадцать лет настоящей молодой девушкой. Нас радовал тот факт, что она посещала христианскую школу и делала успехи в духовной жизни. В дальнейшем разговоре мы коснулись Кати, дочери наших соседей, и ее духовного состояния. Она была лучшей подругой нашей Кей. Катя постоянно заглядывала к нам. Это была живая, подвижная, увлекающаяся девочка, как и Кей. Так как очень трудно разговаривать с Катей или побудить ее к тому, чтобы она посидела спокойно, то мы еще никогда не говорили с ней о Господе Иисусе. Поэтому несколько недель тому назад мы пригласили её к себе, чтобы по телевидению посмотреть и послушать Билли Греема. Когда мы сидели у экрана и жевали соленые палочки, Катя внимательно слушала. После окончания его речи она, не обращаясь к кому-либо из нас непосредственно, сказала: "Если бы я была на стадионе, я тоже вышла бы вперед". Мы с Джей переглянулись, но поговорить с ней не удалось, так как ей надо было домой.
Я знала, что мне следует воспользоваться этой возможностью, потому что меня она прежде всего послушала бы. Кей мне сказала, что Катя прочла мою книгу, и я знала, что она любит меня. Она всегда была готова принести мне стакан воды и оказать небольшие услуги. Она даже сказала моей сестре Джей, что считает меня замечательным человеком. К сожалению, Катя вынуждена была уехать вместе со своими родителями на следующий день. А затем я была чем-то занята. Так миновал месяц, и казалось, что не предвидится никакой возможности побеседовать с ней. Я была занята приготовлениями к моим ближайшим выступлениям, так что разговор с Катей отодвигался в будущее.
В тот вечер, когда я беседовала с Джей, я как раз возвратилась домой после одного из этих путешествий. Я устала и телесно, и духовно и хотела немного "разгрузиться", а поэтому у меня не было желания беседовать о трудных вещах. Когда Джей, причесываясь, появилась из ванной комнаты, она спросила меня, как бы мимоходом, беседовала ли я уже с Катей о Господе Иисусе.
- Нет еще, - пробормотала я недовольным тоном. У меня просто не было желания говорить на эту тему. Но когда я попыталась сосредоточиться на вечерних последних новостях, заговорила моя совесть.
Чтобы свалить с себя вину, я вскоре спросила Джей:
- Почему же ты сама не поговорила с нею?
- Послушай, Джони, - возразила Джей, - ты ведь гораздо ближе к ней, нежели я. Ты знаешь, как она относится к тебе.
Моя раненая гордость была задета, и я стала упрямо защищаться. - У меня просто не было времени, - сказала я ей.
- Так-так! - воскликнула Джей. - У тебя находится время, чтобы носиться по всей стране и возвещать Евангелие, а для лучшей подруги своей племянницы у тебя нет времени!
Это меня сразило.
- В честь чего это, собственно говоря, каждый ожидает от меня, будто я должна наставлять весь мир?! - воскликнула я с раздражением и стала защищаться всевозможными отговорками.
Но как только я закончила свою "речь", я начала испытывать угрызения совести. Так как я не могла встать и выйти из комнаты, то закрыла глаза и отвернулась в сторону, чтобы закопаться в подушках. Сердце стучало, жгучие слезы катились по моим щекам. Я просто не хотела согласиться, однако знала, что Джей права.
После того, как свет в доме погас, маленький проектор в памяти начал пропускать в моей голове ленту о целом промежутке истекшего времени, которое я провела вместе с Катей, когда она опорожняла мой сосуд с мочою, поправляла мольберт или, хихикая, рассказывала о своих знакомствах с ребятами. Тогда я могла бы часто использовать возможность поговорить с ней о более серьезных вещах. Мне совсем нет нужды подчеркивать, что я была "повержена на землю". Моя гордость была сокрушена. И кроме того, я увидела внезапно в свете славы Божией все свое ничтожество.
"Бог теперь, несомненно, страшно гневается на меня", - думала я. Но, размышляя дальше, я поняла, что эта мысль была ошибочной. Я вдруг вспомнила один стих из Послания к Ефесянам. Апостол Павел призывает там не огорчать Духа Божьего (Ефес. 4:30). Я думаю, что эта мысль как раз и является верной. Он не гневается на меня, но огорчен мною, так будет правильнее.
Затем я вспомнила одну проповедь, которую однажды слышала. Пастор хотел объяснить своим слушателям, что Иисус Христос Своей смертью вполне рассчитался за наши грехи. "Когда Иисус висел, страдая на этом страшном кресте вне стен Иерусалима, - сказал он, - казалось, что Бог смотрел на Него огненным взором, обвиняя Его: "Иисус, зачем Ты сказал эту ложь? Почему Ты обманывал, почему Ты был алчен и похотлив? Вот, Я наказываю теперь Тебя за все это!" Конечно, Иисус Христос не совершил ничего подобного, но мы грешим, и каждый отдельный грех, который совершили вы, который совершил я, обременял Его там".
Я представила себе, какое впечатление произвело на Иисуса Христа несправедливое обращение. Далее этот пастор сказал: "Он страдал так, будто Сам совершил все эти грехи, а потому Ему пришлось пройти через неописуемый ужас, вот Он и воскликнул тогда: "Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты оставил Меня?" И знаете, для чего Он был оставлен? В тот день Бог оставил Своего Единородного Сына, чтобы простить нам все наши грехи и чтобы Он мог сказать нам: "Не оставлю тебя и не покину тебя". Поэтому, дорогой друг, если ты принял Иисуса Христа как своего Спасителя и Господа, то знай, что весь гнев Божий за твои грехи излился на Иисуса Христа, а потому Он уже больше не гневается на тебя".
Бог больше не гневается на меня! Мне ужасно стыдно. Благость Божия привела меня к раскаянию (Рим. 2:4). "Боже мой, -прошептала я, - я ношусь по миру, чтобы сказать людям о Тебе, а вот со своей непосредственной соседкой Катей еще не говорила. Прости меня, что я была так слепа и так сильно огорчала Тебя. Прости меня за то, что свои собственные удобства почитала выше Катиного спасения. Но я благодарю Тебя за то, что Ты, несмотря ни на что, все-таки любишь такое вредное насекомое, как я".
Если вас смущает это выражение, я хотела бы добавить, что под вредными насекомыми я подразумеваю все отвратительные маленькие создания, ползающие по земле, питающиеся всякой гадостью и достойные только того, чтобы их раздавили! У Давида было почти то же внутреннее чувство, когда он сказал в Псалме 21, что он не человек, а червь. В противоположность змее, которая способна подымать голову, шипеть и жалить, червь не способен защищаться. Он знает, что его могут растоптать в любое мгновение. Вот такой я представляла себя в ту ночь. Я знала, что нет во мне ничего хорошего. Я была полностью сокрушена, в таком состоянии Бог и хотел видеть меня.
Хотя я не сознавала этого, но именно тогда, когда Бог сокрушал меня, Он делал меня более подобной Своему Сыну Иисусу Христу. Ведь и Сам Иисус Христос был примером сокрушенного человека. Но не потому необходимо было преобразить Его, что Он был грешником и сопротивлялся Богу. Ни в коем случае! Но Он оставил славу небес, чтобы стать Человеком, подчинившись таким образом воле Своего Отца. Так и мы подчиняемся Богу, когда позволяем себя сокрушить. По сути дела, в сокрушении вопрос касается, главным образом, необходимости знания, что фактически у нас нет никаких прав формировать свою жизнь в соответствии со своей волей, нам необходимо подчинить себя воле Божией. Примером для нас является Иисус Христос, Который, "будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной" (Фил. 2:6-8). Такова была сущность Иисуса Христа!
Андрей Мюррей сказал однажды, что, как вода ищет низину, чтобы наполнить ее, так и Бог желает наполнить нас сущностью Своего Сына, если мы опустошены, сокрушены и смиренны. Собственно, одной этой точки зрения уже достаточно, чтобы пробудить в нас твердую уверенность, что даже ради наших тяжелых страданий "стоит потрудиться".
Так, как я говорю сейчас об исполнении, я хотела бы рассказать, какой великой радостью я исполнилась, когда Катя и Кей на следующее утро вбежали в мою спальню. Мне кажется, я никогда еще в своей жизни так не радовалась встрече с конкретным человеком. Побеседовав несколько минут с Катей о Господе Иисусе, я заметила, что Дух Святой уже начал в ней Свое дело, а потому и приготовил ее сердце.
Когда мы склонили свои головы и Катя в простых словах просила о том, чтобы Иисус Христос как Спаситель и Господь вошел в ее жизнь, я не могла противостоять искушению взглянуть на нее. "Ты знаешь, о Боже, - молилась я с радостью, - сокрушение причиняет боль на какое-то мгновение, но потом удостаивается награды". "Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью" (Евр. 12:11).
Бог направляет наше внимание на духовные вещи.
Наказание имеет ценность, однако Бог в состоянии использовать страдания и другим, более положительным путем, чтобы более уподобить нас образу Иисуса Христа. Представим себе, например, как хороший отец обращается со своим девятилетним сыном. Всякий раз, когда мальчик сделает что-то скверное или не проявит послушания, папа наказывает его. И даже в том случае, когда этот мальчик действительно является хорошим, отец тем не менее предлагает ему определенную работу, которая столь же неприятна девятилетнему, как и наказание. Может быть, ему необходимо дважды в неделю выносить ведра с мусором или косить газоны, или откладывать часть карманных денег. Во всяком случае, этот мальчик мог бы подумать: "Потому что папе приходится работать весь день, он и мне не дает возможности радоваться". Но это неверно. Отец хочет только привить сыну чувство ответственности, чтобы, став взрослым, он способен был правильно жить в мире.
Порою мы уподобляемся этому девятилетнему мальчику. Мы уверяем себя, что Бог попускает нам страдать потому, что "желает даровать нам радость". Но фактически Он хочет отвратить наши мысли и чувства от игрушек этого мира. В Послании к Колоссянам 3:1-4 речь именно о том, чтобы нам направлять свои чувства и мысли не на преходящие дела этого мира, а на небесную славу, туда, где Иисус Христос сидит одесную Бога.
Когда я еще ходила, мне было очень трудно помышлять о горнем, о небесном. Дела и вещи этого мира крепко держали меня в своем плену. Меня увлекали встречи с парнем, который мне нравился, вождение автомобиля, поступление в тот колледж, куда хотелось поступить, и те друзья, которых я хотела иметь. Однако когда мне стало окончательно ясно, что я уже никогда не смогу ходить, танцевать, плавать, ездить на лошади, играть на гитаре, управлять автомобилем и заниматься спортом - я вынуждена была помышлять о небе. Это не было бегством от действительности или каким-то замещающим удовольствием. Но я все более начинала понимать, что иначе у меня нет никакой надежды на постоянное счастье. Затем мое внимание привлекли те места Библии, где говорится о целях, которые Бог преследует в нашей жизни и которые, к сожалению, представлялись мне раньше ужасно скучными. Теперь же я читала их весьма внимательно, как акционер читает биржевые ведомости. Теперь я изо дня в день живу в свете вечности, и для меня это уже стало привычкой, так что я почти забыла о том, как я раньше жила и думала. Но недавно Бог опять мне напомнил об этом.
Случилось это однажды уютным вечером в кругу друзей на нашей ферме. Мой шурин перебирал струны гитары, а мы, сидя вокруг, беседовали, смеялись и пели при свете горящего камина. Нашей жилой комнате, которая прежде была помещением для слуг, более 150 лет. Потолочные балки взяты были от какого-то старого парусника. На отштукатуренных стенах висели простые картины кисти моего отца с изображением сцен из жизни старого Запада. У камина были сложены дрова, а на противоположной стене висело индейское покрывало ручной работы. Вся комната была наполнена теплым, уютным светом.
Я чувствовала себя в своем кресле уютно, тогда как другие сидели на диване, в креслах или просто на ковре, прислонясь спиною к стене. Потом один из юношей пересадил меня на диван рядом с моей подругой Бетси. После того, как она положила мне ногу на ногу, я выглядела, несмотря на держатели, в которых покоились мои руки, столь "нормально", что всякий посторонний человек, который не знал меня, никогда не заметил бы, что я парализована.
В течение какого-то времени я просто, откинувшись назад, прислушивалась к смеху, хлопанью в ладоши и пению. Бетси спросила, как я чувствую себя на диване.
"Знаешь ли, это действительно интересно, - ответила я, подумав и окинув взглядом комнату. - В сорок пять минут, что я сижу здесь на диване, я ловлю себя на мысли, как легко могла бы забыть Бога, если бы была здорова".
Знаете ли, когда я сидела на диване и выглядела вовсе непарализованной, я легче могла представить себе, как бы это было, если бы я могла что-нибудь делать из того, что делает нормальный человек: принести стакан колы из холодильника, поставить пластинку и включить проигрыватель, направиться к двери, когда раздастся звонок. Я заметила также, что очень легко оказалась бы в плену жизненных мелочей, а потому вынуждена была бы забыть Бога.
Многие, конечно, не помышляли бы о Боге, если б Он не обращал их внимания на Себя посредством каких-либо проблем. "Когда мы погружаемся в наслаждение, Бог шепчет нам укорами совести. Когда же нас постигают скорби, Бог вопиет к нам. Страдания являются той трубою, посредством которой должен пробудиться глухой мир", - пишет К. С. Льюис.
Мы могли бы дожить до самой смерти, ни на мгновение не задумываясь о Боге и не помышляя о вечном спасении. Вот поэтому Бог посылает нам в Своей благодати скорби и страдания, которые "блокируют путь в ад".
Однажды Павел и Тимофей писали, что Бог послал им особенно суровые испытания, чтобы они уповали не на самих себя, а только на Него одного (2 Кор. 1:8-9). Эти слова я могла отнести к себе в тот вечер. Мое кресло постоянно напоминает, в какой мере я зависима от Бога. Когда я испытываю внезапно боль в спине, когда корсет мучит меня или когда я страдаю от появившихся пролежней, я более и более уясняю себе, насколько я беспомощна. Таким образом, Бог указывает мне, что Он обладает на меня правом. Такие помышления и ожидания указывают путь к небу. Они все более уподобляют Господу Иисусу Христу.
Не бывает ли у вас иногда желания одновременно выполнять два дела? Мне порою этого хочется, и я знаю, что я тут не одинока. Мы иногда похожи на человека, который из-за приятного климата охотно хотел бы жить на юге, во Флориде, но ему предложено прекрасное служебное место в Новой Англии, на севере. Необходимо принять соответствующее решение, хотя мы охотнее всего жили б и там, и там одновременно. Эта трудность выбора между двумя противоположными желаниями знакома особенно христианину. С одной стороны, Дух Святой побуждает его к тому, чтобы любить Бога и помышлять о том, что хорошо и истинно. А с другой стороны, его постоянно искушает его собственная грешная природа. Он охотно жил бы в двух мирах, но ему необходимо сделать выбор в пользу одного.
Если вопрос касается "грубых" грехов: убийства, пьянства или прелюбодеяния, - то нам, пожалуй, не составляет большого труда быть послушными Иисусу Христу. Вот только нам трудно отказаться от так называемых "малых" грехов - забот, недовольства, ропота, а потому с нами случается так, что одной ногой мы стоим в Царстве Божием, а второй - в мире. Так как эти грехи не так бросаются в глаза, как другие, то мы, вероятно, никогда серьезно не стали бы размышлять о них, если бы Бог не понуждал нас к этому. Так как в очах Божиих и "малые" грехи являются великими. Он побуждает нас размышлять о них, подвергая страданиям.
Вам, конечно, легко представить себе, что я часто испытывала искушение негодовать, заботиться, жаловаться, огорчаться, когда в начале своего пребывания в больнице боролась с тем, чтобы понять внутренний смысл постигшего меня паралича. В глубине сердца я знала, что такие чувства не истинны. Но я пыталась защищаться: "Бог, конечно, не будет иметь ничего против того, что я порою буду реагировать на все несколько необычно. В конечном итоге я ведь парализована!" Через несколько месяцев моего пребывания в больнице мое положение ухудшилось: я узнала, что необходима операция копчика, чтобы сгладить выступавшие через кожу кости. После этой операции я в течение двух недель лежала в раме вниз лицом, пока раны зажили. Тот, кто не испытал этого, не может представить себе, как тяжело лежать в этой раме. Лицо просунуто в отверстие, через которое больной может видеть лишь то, что находится непосредственно под ним. А под моим носом находился только пол. "Оказывается, недостаточно того, что я уже парализована, необходимо было еще растянуть меня на этой раме пыток, когда я могу считать только каменные плитки на полу, вообще не двигаясь!"
Если бы Бог не отвлек меня от таких размышлений, я причинила бы себе большой вред. Все глубже и глубже погружаясь в это болото, я не могла бы быть полезной Богу. Что же Он сделал тогда? Он умножил число моих проблем! В первый же день моего двухнедельного лежания, когда я была растянута, как колбасный ломтик, Он в качестве "гарнира" добавил еще вирусный грипп! Внезапно вся моя неподвижность перестала быть проблемой в сравнении с затрудненным дыханием. Вдобавок эти страшные, стучащие, как молот, головные боли! Я реагировала с возмущением: "Разве недостаточно того, что я уже выстрадала?" Но когда я стала размышлять об этом, я внезапно поняла, что делает Бог. Он открыл мне глаза на меня саму. Мое возмущение оказалось не слабенькой струйкой, а совершенно открытым, ревущим и уносящим все потоком. Мне казалось, будто Он заставил меня взглянуть на мой гнев со стороны, а затем любящим, но твердым голосом сказал: "Перестань постоянно смотреть в другую сторону. Посмотри сюда! То, что ты делаешь, - грех. Как ты относишься к этому?" Он понуждал меня принять решение.
Бог загнал меня в угол, и все мы время от времени нуждаемся в этом. Я вынуждена была посмотреть фактам в лицо, а затем принять решение: подчиниться ли Иисусу Христу в этом отношении или нет? Натиск оказался столь сильным, что у меня оставалось только две возможности: или довериться Ему полностью, или согласиться на роскошь кратковременной жизни во гневе и возмущении. Когда определились два эти пути, я почувствовала облегчение, хотя это были два совершенно различных снадобья, не смешиваемых друг с другом. Необходимо было сделать выбор. Нейтралитет был невозможен.
Когда я оказалась перед ультиматумом, мне сразу же стало ясно: если я не последую за Иисусом Христом, я тотчас же окажусь на скверном пути. Эта мысль очень поддержала меня. Если я хочу быть истинной ученицей Господа Иисуса Христа, мне необходимо отказаться от всякого греха. Неужели мне грех дороже, нежели жизнь с Богом? Конечно, нет, - пришла я к выводу и произнесла тихую молитву покаяния. При этом я почувствовала в своем сердце, что мое послушание Богу возносится к Нему, как приятное благоухание.
Поэтому, если Бог посылает вам, как христианину, малые или большие страдания, Он хочет понудить вас сделать выбор в определенных вопросах, принять решения, от которых вы до сих пор уклонялись. Он предлагает вам несколько вопросов, которые надо задать себе: желаю ли я продолжать попытку жить в двух мирах одновременно с Иисусом Христом, но подчиняясь своим собственным грешным желаниям? Хочу ли я и впредь предаваться огорчению? Или же я хочу благодарить Бога и в испытаниях. Хочу ли отказаться от греха? Короче, хочу ли я уподобиться Господу Иисусу Христу?
Он посылает вам страдания, но право выбора остается за вами.