aupam.ru

Информация по реабилитации инвалида - колясочника, спинальника и др.

Творчество

Как рисовать картину (VII)

Помните, выражение «видеть – значит верить» ставит телегу впереди лошади. Произведение искусства – конкретный артефакт веры и ожидания, воплощение мира, который в противном случае являл бы собой пленку бессмысленного сознания, растянутую над бездной загадочности. А кроме того, если вы не верите тому, что видите, кто поверит вашим творениям?
Проблемы, возникшие после обнаружения сокровища, имели прямое отношение к вере. Элизабет, при всем ее невероятном таланте, была ребенком, а дети воспринимают веру как данность. Она – часть стандартного набора. И дети, в том числе талантливые дети (особенно талантливые дети), далеко не в полной мере владеют своими способностями. Их разум все еще спит, а сон разума рождает чудовищ.
Вот картина, которую я так и не нарисовал:
Неотличимые друг от друга девочки-близняшки, в одинаковых джемперах, только один – красный, с буквой «Л» на груди, а второй – синий, с «Т». Девочки, держась за руки, бегут по тропе, ведущей к Тенистому берегу. Так они называют это место, потому что большую часть дня оно находится в тени Ведьминой скалы. На их пухлых щечках следы слез, но они скоро исчезнут: теперь девочки слишком напуганы, чтобы плакать.
Если вы можете поверить в это, тогда вам удастся увидеть и остальное.
Гигантская ворона медленно пролетает над ними, вверх лапами, с распростертыми крыльями. Обращается к ним голосом папочки.
Ло-Ло падает, ранит колени о ракушки. Тесси поднимает ее на ноги. Они бегут. Их пугает не говорящая ворона, которая летает лапами вверх. И не небо, которое из синего вдруг становится закатно-красным – а потом вновь синим. Они боятся преследующей их твари.
Большого мальчика.
Даже с зубами он по-прежнему напоминает забавных лягушек, которых раньше рисовала Либбит, но эта гораздо больше и достаточно реальна, чтобы отбрасывать тень. Достаточно реальна, чтобы вонять и всякий раз сотрясать землю, приземляясь после прыжка. Их много чего пугало после того, как папочка нашел сокровище, и Либбит говорит, чтобы они не выходили ночью из своей комнаты и даже не выглядывали в окно, но сейчас день, и тварь позади них слишком уж настоящая, чтобы не верить в нее, и она приближается.
В следующий раз падает Тесси, и Ло-Ло поднимает сестру, бросив испуганный взгляд на преследующую их тварь. Тварь окружают танцующие в воздухе насекомые, и иногда она на ходу сжирает кого-то из них. Ло-Ло может видеть Тесси в одном выпученном немигающем глазу. Себя она видит во втором.
Они выскакивают на пляж, жадно хватая ртом воздух, дыхание у них перехватывает, и дальше бежать некуда, кроме как в воду. Но, может, это и есть путь к спасению, потому что в воде корабль – тот самый, который они видели достаточно часто в последние несколько недель. Либбит говорит, что корабль – совсем не то, что видится, но теперь он – белая мечта спасения. Да и все равно ведь выбора нет. Большой мальчик совсем рядом.
Он вылез из плавательного бассейна, буквально сразу после того, как они закончили играть в свадьбу Ади в Рэмпопо, в детском домике на боковой лужайке (сегодня Ади играла Ло-Ло). Иногда Либбит может заставить этих тварей уйти, что-то нацарапав в своем альбоме, но сейчас Либбит спит: у нее выдалось много тревожных ночей.
Большой мальчик выпрыгивает с тропы на пляж, песок летит во все стороны. Его выпученные глаза смотрят на них. Белое брюхо, набитое зловонными внутренностями, выпирает. Шея пульсирует.
Две девочки (взявшись за руки, они стоят в бурлящей воде, которую папочка называет низким приливом) переглядываются. Потом смотрят на корабль, который покачивается на якоре, со свернутыми, сверкающими на солнце парусами. Вроде бы он уже и ближе, словно двинулся им на помощь.
Ло-Ло говорит: «Мы должны».
Тесси говорит: «Но я не умею плавать».
«Ты можешь плавать по-собачьи!»
Большой мальчик прыгает. Они слышат, как брюхо шлепает при приземлении. Словно чем-то мокрым ударили по воде. Синева уходит с неба, оно расцвечивается красным. Потом – медленно – вновь становится синим. Такой вот выдался день. И разве они не знали, что такой день грядет? Разве они не видели этого в затравленных глазах Либбит? Няня Мельда знает; даже папочка знает, но он проводит здесь не все время. Сегодня он в Тампе, и, глядя на зеленовато-белый ужас, который почти их настиг, они знают, что Тампа с тем же успехом может быть на обратной стороне луны. Они могут надеяться только на себя.
Тесси сжимает плечо Ло-Ло холодными пальцами: «А как же течение?»
Но Ло-Ло качает головой: «Течение – это хорошо. Течение поможет нам добраться до корабля».
На разговоры времени больше нет. Лягушкообразная тварь вновь изготавливается к прыжку. И девочки понимают: пусть тварь не может быть настоящей, каким-то образом она – настоящая. Она может их убить. Лучше попытать счастья в воде. Они поворачиваются, по-прежнему держась за руки, и бросаются в воду. Они смотрят на белый корабль, покачивающийся на якоре так близко от них. Конечно же, их поднимут на борт, а потом кто-нибудь воспользуется радио, чтобы связаться с «Гнездом». «Мы выловили парочку русалок, – скажут они. – Может, вы знаете, кто их потерял?»
Течение разделяет их руки. Оно не знает жалости, и Ло-Ло тонет первой, потому что яростнее с ним сражается. Тесси слышит, как сестра выкрикивает два слова. Сначала призыв о помощи, потом, смирившись с неизбежным, ее имя.
Тем временем течение тащит Тесси к кораблю и одновременно поддерживает ее на плаву. Несколько чудесных мгновений создается ощущение, что она плывет на маленьком плоту, а собачье бултыхание придает ей скорости. А потом, перед тем как более холодная вода поднимается из глубины и охватывает ее лодыжки, она видит, что корабль превращается в…
Вот картина, которую я рисовал не один раз, а снова, снова и снова:
Белизна корпуса не исчезает; она всасывается внутрь, как кровь, отливающая от щек перепуганного человека. Корабль теперь совсем другой: канаты обтрепаны, краски выцвели, стекла в окнах кормовой каюты разбиты. На палубе мусор перекатывается с кормы на нос и обратно. И так было всегда. Просто Тесси ничего этого не видела. Теперь видит.
Теперь верит.
Кто-то появляется на палубе. Подползает к поручню, смотрит сверху на девочку. Сутулящаяся фигура в красном одеянии с капюшоном. Волосы (возможно, и не волосы) влажными патлами обрамляют сливающееся с капюшоном лицо. Желтые руки хватаются за растрескавшееся гниющее дерево. Фигура медленно поднимается.
И машет рукой девочке, которая скоро ИСЧЕЗНЕТ.
Потом фигура говорит: «Иди ко мне, дитя».
И утопающая Тесси Истлейк думает: «Это ЖЕНЩИНА».
Она уходит под воду. Чувствует ли она, как еще теплые руки, руки только что умершей сестры, хватают ее за ноги и тащат вниз?
Да, разумеется. Разумеется, она чувствует.
Верить – также и чувствовать.
Вам это скажет любой художник.

Назад Оглавление Далее