Творчество

Дарси | Страница 2

Мое общение с Коробкой началось еще во втором классе, когда я лежала в больнице после аварии. Водитель не был виноват - я выехала на велосипеде на дорогу из-за стоящей у тротуара машины. Все, что я запомнила, - как меня вносят в машину скорой помощи и звук сирены.
Это было жуткое время для меня и всей нашей семьи. Когда мои родственники и все ребята в школе узнали о случившемся, они завалили меня открытками и письмами, а мама передавала мне их послания вместе с газетными вырезками в этой большой розовой коробке. После того, как заканчивались часы приема посетителей, я, лежа в кровати, просматривала все письма и карточки, присланные мне. Именно в это время коробка и стала для меня Коробкой.
Я не знаю, как объяснить это, но только эта старая коробка стала для меня - как бы это сказать? - самым лучшим другом, с которым я могла поговорить обо всем, что меня тревожило и волновало. Я могла доверить ей самое сокровенное, например, какие-нибудь памятные, дорогие для меня вещи -билеты на любимый фильм в кинотеатр, колечко моей бабушки, носовой платок моей сиделки в больнице. Как это все объяснить?..
Когда я вернулась домой из больницы, я села в инвалидную коляску - на всю жизнь. Многие мои друзья и родственники не знали, как теперь общаться со мной. Они жалели меня и поэтому боялись посмотреть мне в глаза или лишний раз встретиться и поговорить со мной. Я не винила их. Наверное, на их месте я вела бы себя точно так же. Я думаю, люди всегда избегают контактов с инвалидами. И одно дело - написать теплую открытку в больницу, а другое... В общем, как только я оказалась дома, письма и открытки от друзей приходить перестали. А Коробка осталась.
Я подъехала к кровати, подложила под свои парализованные ноги подушки и устроилась поудобнее. Я занесла ручку над листом бумаги и задумалась.
«Дорогая Коробка, - начала я свое письмо. -Ты, наверное, чувствуешь, что сейчас со мной происходит? Произошли большие перемены в моей жизни. Сегодня я в последний раз ходила в школу. Все так радовались, словно их освободили из тюрьмы или что-то в этом роде. Я радовалась вместе со всеми, хотя я, наверное, в отличие от моих друзей, чувствовала и нечто другое - какое-то волнение, что ли.
Эйприл говорила о трудностях, которые у нас будут в колледже из-за того, что времени на переход из одной классной комнаты в другую будет очень мало. Но не этого я боюсь. Я все думаю, а вдруг мой шкафчик для вещей будет находиться слишком высоко, и я не смогу дотянуться до него из коляски? Вдруг моя классная комната окажется на втором этаже, а в колледже нет лифта? А что, если я не смогу пользоваться там ванной? И я просто умру, если окажется, что зеркала в колледже висят слишком высоко для меня. Представить только: все девочки будут прихорашиваться перед зеркалом, а я буду сидеть рядом, как последняя замарашка».
Я дважды щелкнула кнопкой на ручке. Только со своей Коробкой я могла быть такой откровенной, как сейчас.
«И чем больше я уговариваю себя не бояться будущего, тем больше я боюсь его. Я даже не могу поделиться своими страхами с Мэнди.
А теперь - до свидания!
Дарси».
Я заложила ручку за ухо и немного изменила свое положение в коляске. Мои ноги, слабые и безжизненные, перемещались вместе с моим телом. Но они не так уж плохо смотрелись - мои ноги. Я была в бриджах и теннисных ботинках. А вчера на мне были спортивные брюки и кроссовки. А как-то мама надела на меня модные рейтузы в комплекте с длинной рубашкой. Я даже покрасила ногти на ногах. Но, несмотря ни на что, факт оставался фактом - я не могла пошевелить даже пальцем на ногах. Я их просто не чувствовала.
Я медленно просматривала содержимое Коробки. Там лежало письмо, которое я написала в прошлом году, после того как в нашем классе организовали кружок танцев. Мне пришлось тогда сидеть поодаль от ребят и менять пластинки на проигрывателе, наблюдая, как все остальные беззаботно танцуют. В тот день я не смогла скрыть свое состояние даже за смешными репликами.
В тот день я все-все рассказала своей Коробке. Я хорошо помню, что я чувствовала тогда, когда писала это письмо: меня душили слезы. Но это не было отчаянием. Что-то спасло меня тогда. И тут я с удивлением прочитала приписку, сделанную мною в конце этого письма: «Не оставлю тебя и не покину тебя... Я с вами во все дни до скончания века».
Я вспомнила, что это были строчки из Библии, которые мне прочитала Моника. Как хорошо, что моя старшая сестра делится со мной таким сокровенным, как любимые стихи из Библии. Это только кажется, что Моника - легкомысленная девчонка, помешанная на мальчиках. На самом деле она серьезная, а душа ее богата. Эти слова Иисуса о том, что Он не оставит меня, я помнила не один месяц. Но все это было в прошлом году. Перечитывая их заново, я почувствовала легкие укоры совести: я не была так близка к Богу, как следовало бы.
Я отставила Коробку в сторону. Мне уже мало было писать письма-исповеди, мне хотелось поговорить с кем-нибудь о своем самом-самом сокровенном. И я подумала о Мэнди.
Я опустила ноги и быстро поехала к кладовке. Там, помимо трех пар ботинок, пустой банки из-под кока-колы и пыли, лежал Робби, мой старый плюшевый кролик. Я бережно подняла его, стряхнула с него пыль и стала его рассматривать. Он потерял один глаз, и на животе у него было большое пятно от пролитой кока-колы. Выглядел он довольно жалко от долгого лежания в углу кладовки.
Я еще раз стряхнула пыль с Робби. Когда-то он много значил для меня. Но я скорее умру на плахе, чем признаюсь в этом кому-нибудь, вроде Эйприл. В то же время я не против, чтобы о Робби узнали Чип или Мэнди. А Мэнди и сама однажды призналась мне, когда мы с ней говорили о Боге, что для нее гораздо легче общаться с Иисусом, если в этот момент она разговаривает с какой-то конкретной вещью, пусть это будет даже подушка.
Я посмотрела с нежностью на милую одноглазую мордашку Робби и решила последовать примеру Мэнди. Молитва! Слово само по себе ассоциировалось у меня с Робби.
Когда я лежала в больнице, я обычно крепко прижимала к себе Робби, мысленно обращаясь в это время к Богу. Мне было приятно думать, что Робби как будто тоже слышит меня, слышит то, что я говорю. Став старше и убедившись, что Бог и так слышит меня, независимо от того, держу я в руках плюшевого зверька или нет, я забросила своего кролика. Но позднее, как я уже сказала, я перестала ощущать свою близость к Богу.
Я глубоко вздохнула и начала молиться, но чувствовала, что слова мои неискренни.
«Это неправда!» - вдруг вырвалось у меня. Я даже съежилась от страха, ожидая, что после этих слов меня поразит молния.
«Я никого не знаю в колледже. Конечно, я смогу там видеться с Эйприл или спорить с Чипом. Но... Многие мои знакомые ребята из школы думают, что у меня все в порядке, потому что я всегда шучу, рассказывая им о своей коляске. Но Ты знаешь, чего мне стоило с самого второго класса заставить их забыть о том, что у меня парализованы ноги. Неужели мне придется начать все сначала из-за того, что мои новые знакомые из колледжа будут думать, будто мои мозги тоже парализованы, как и ноги?»
Я с облегчением вздохнула. Наконец-то я сумела сказать правду, почему мне так плохо.
«Аминь!» - закончила я свой разговор с Богом.
Я повернула голову в сторону Робби и прислушалась к тишине. Должно быть, я ждала, что услышу громовой голос с небес, который успокоит меня и скажет, что все будет хорошо. Но единственный звук, который доносился до меня, был голос диктора, вещающий что-то с экрана телевизора в гостиной.
Я снова подъехала к кровати и положила Робби на свою подушку. Несмотря на то, что он остался в моем далеком детстве вместе с куклой Барби и комиксами, я почувствовала острую необходимость, чтобы он вернулся ко мне хотя бы на одну ночь. И в эту ночь, лежа в постели, я обнимала его так же, как и когда-то в детстве.