Творчество

Глава 8. Перемены

— Кловер! Где Кловер? — крикнула Роза Ред, просунув голову в дверь классной комнаты, где сидела и писала сочинение Кейти. — Ax, Кейти, ты здесь! Ты мне тоже нужна. Приходите сейчас же в мою комнату. Мне та-акое нужно вам сказать!
— А что? Скажи и мне! — воскликнула Белла Аркрайт. Белла была тем самым «маленьким кувшинчиком» см. примечание 44, о котором говорит нам пословица, и отличалась неутомимой жаждой знать все, что известно другим.
— Сказать вам, мисс? Хотела бы я знать, с какой стати! — ответила Роза, которая отнюдь не питала к Белле нежных чувств.
— Ты ужасно противная и злая, — заныла Белла. — Думаешь, что ты взрослая и можешь заводить секреты. А ты вовсе не взрослая! Ты тоже еще девочка — ненамного старше меня! Так-то вот!
Роза скорчила рожу, зарычала и сделала вид, что хочет наброситься на Беллу, — та с визгом помчалась по коридору. Вернувшись в классную комнату, Роза сказала:
— Приходи, Кейти! Найди Кловер — и быстро ко мне! Вы в самом деле мне очень нужны. Я взорвусь, если срочно не расскажу кому-нибудь о том, что я узнала.
Кейти почувствовала любопытство. Она отыскала Кловер, которая занималась в другой комнате, и втроем девочки побежали в конец Квакер-коридора.
— Ну так вот, — сказала Роза, закрыв дверь и подтолкнув вперед два стула — один для Кейти и другой для Кловер, — поклянитесь, что никому не расскажете, так как это настоящий секрет — величайший секрет, и миссис Флоренс кожу с меня живьем бы содрала, если бы знала, что я все знаю! — Она сделала паузу, чтобы полюбоваться произведенным на слушательниц впечатлением, и вдруг начала как-то странно принюхиваться. — Девочки! — произнесла она торжественно. — Эта маленькая негодница Белла здесь — в этой комнате! Я уверена.
— Почему ты так думаешь? — удивленно воскликнули Кейти и Кловер.
— Я чувствую запах этой отвратительной помады, которой она мажет свои волосы! Вы не чувствуете? Она где-то прячется. — Роза с минуту быстро и внимательно оглядывала комнату, затем стремительно нагнулась и вытянула из-под кровати маленький брыкающийся комок. Это и была преступница Белла.
— Что ты там делала, скверная девчонка? — строго спросила Роза, схватив дрыгающие в воздухе ноги и крепко держа их.
— И не хочу я знать твой секрет, — ревела Белла. — Ты противная девчонка, Роза Ред, и я тебя ни капельки не люблю.
— Твоя любовь отнюдь не то, без чего я чахну, — резко и колко возразила Роза, усаживаясь на кровать и держа перед собой преступницу за концы ее коротких косичек. — Я не хочу, чтобы маленькие девочки, которые занимаются тем, что прячутся и подслушивают, любили меня. Я бы предпочла, чтобы они меня не любили. А теперь слушай. Знаешь, что я сделаю, если ты еще раз без разрешения придешь в мою комнату? Сначала я отрежу тебе волосы — вместе с помадой и всем прочим — моим перочинным ножиком, — (Белла взвизгнула), — а затем я превращусь в медведя — большого бурого медведя — и съем тебя! — Роза произнесла эту угрозу с потрясающей силой и сопроводила ее страшным рычанием, показав при этом зубы. Белла завопила от страха, выдернула свои косички, открыла дверной засов и умчалась. Роза не преследовала ее, но, спокойно сидя на стуле, время от времени издавала грозный рык, пока ее жертва не оказалась вне пределов слышимости. Затем она встала и снова заперла дверь. — Как хорошо, что этот чертенок так любит вонючую помаду! — заметила она. — Всегда знаешь, где ее искать. Почти как если бы у нее на шее висел колокольчик!.. Теперь о секрете. Обещаете никому не рассказывать? Ну, тогда… Миссис Флоренс уходит из школы через неделю… и более того — она выходит замуж!
— Не может быть!
— Сущая правда. Она выходит замуж за священника.
— Откуда ты знаешь?
— Это самое интересное. Видели голубое батистовое платье, которое шьет мне мисс Джеймс? Сегодня утром я пошла к ней на примерку, в сопровождении мисс Барнс, разумеется. А пока мисс Джеймс подгоняла лиф по фигуре, к ней зашла миссис Секомб и села на диван рядом с мисс Барнс. Они начали разговаривать, и вскоре миссис Секомб сказала: «Когда уходит миссис Флоренс?» — «Через неделю, в четверг», — сказала мисс Барнс. Она пробормотала это себе под нос и посмотрела, не слушаю ли я. Я не слушала, но после этого, разумеется, стала слушать — как могла внимательно. «А где пройдет церемония?» — спросила миссис Секомб. Она такая забавная со своим маленьким ртом и длинными словами. Вечно у нее такой вид, словно каждое из этих слов большая пилюля, которую она хочет проглотить и не может. «В Льюисберге, в доме ее сестры», — ответила мисс Барнс. Она бормотала еще невнятнее, но я расслышала. «Какая тяжелая потеря для нашего маленького кружка!» — сказала миссис Секомб. Я не совсем поняла, что они имели в виду, когда говорили о церемонии. Но что вы думаете! Когда я вернулась к себе, меня ждало письмо от Сильвии. Вот что она пишет: «Обожаемая вами миссис Флоренс собирается замуж. Боюсь, у всех вас разобьются сердца. На днях мама была в гостях у знакомых и видела жениха. Она говорит, что человек он, кажется, умный, но совсем некрасивый. Очень жаль, ведь миссис Флоренс — красавица и, на мой взгляд, может любого свести с ума. Мы слышали, что он блестящий проповедник, и, вероятно, с ее прибытием приход будет доведен до совершенства Но как вам понравится оказаться отданными на милость миссис Нипсон?..» Вам доводилось слышать что-нибудь забавнее? — продолжила Роза, сворачивая письмо. — Только подумайте! Оба события произошли в один и тот же день! Это как арифметический пример с ответом в конце учебника, правда?
Роза рассчитывала произвести большое впечатление своим сообщением, и ее надежды действительно оправдались. Весь оставшийся день девочки не могли ни думать, пи говорить ни о чем другом.
Странным оказалось то, что не прошло и двух дней, а каждая ученица в школе уже знала, что миссис Флоренс выходит замуж! Как тайна стала известной, никто не мог догадаться. Роза уверяла, что это не ее вина — она была чудом осторожности и выдержки, сущим сфинксом, но в глазах ее при этом был хитрый смех, и Кейти подозревала, что сфинкс когда-то все же смягчился. Ничего столь захватывающего не происходило прежде в Монастыре. Некоторые из старших учениц былибезутешны. Они оплакивали свою долю и собирались по углам чтобы упиться скорбью. Единственным, что облегчило их страдания, было предложение организовать «подношение» для миссис Флоренс.
Вопрос, каким должен быть этот памятный подарок, вызвал в школе немало споров. У каждой ученицы была своя идея, и каждая была уверена, что ее идея лучше всех остальных. Деньги на подарок внесла вся школа. Набралось около сорока долларов. Что же купить? Были выдвинуты самые разные предложения. Лили Пейдж настаивала, что не может быть более подходящего к случаю подарка, чем букет восковых цветов под стеклянным колпаком. Была и многочисленная партия сторонниц серебряных ложек. Энни Силсби предлагала подарить «скульптуру», кто-то другой — часы. Роза Ред выступала за пианино, и Кейти стоило большого труда убедить ее, что за сорок долларов никакое пианино не купишь. Белла требовала подарить миссис Флоренс «орган».
— Уже лучше шарманку, а тебя приложить к ней вместо обезьянки, — сказала Роза, заставив тем Беллу подпрыгнуть от негодования.
Наконец после долгих споров и ряда ссор остановились на корзинке для пирожных. Выяснилось, что Сильвия Реддинг как раз в это время отправляется в гости в Бостон, и Розе было поручено попросить ее выбрать подарок и прислать его в школу с нарочным. Девочки едва могли дождаться его прибытия,
— Надеюсь, корзинка будет красивая, — снова и снова говорили они друг другу.
Когда коробку наконец привезли, все собрались посмотреть, как ее будут открывать. Эстер Дирборн вытащила гвозди, полдюжины рук подняли крышку, и Роза, развернув папиросную бумагу, открыла взорам долгожданную корзинку.
— Какая красота! — воскликнули все.
Корзинка была сплетена из крученой серебряной проволоки. Две детские фигурки с крылышками и гирляндами роз поддерживали с двух сторон ручку. Посредине ручки, на маленьком диске, были выгравированы инициалы миссис Флоренс, рядом с которыми нежнейшим образом целовалась пара голубков.
— Никогда не видела ничего подобного! А не тяжеловата ли она? Роза Ред, твоя сестра просто молодец! — кричали все хором, пока Роза, очень довольная, показывала корзинку.
— А кто вручит подарок? — спросила Луиза Эгнью.
— Роза Ред, — сказали некоторые из девочек.
— Нет-нет, что вы! Я ростом маловата, — возразила Роза. — Нужно кого-то, кто сможет торжественно войти в комнату и произвести большое впечатление. Я предлагаю Кейти.
— О нет! — сказала Кейти, попятившись. — Я, наверное, не справлюсь. Может, лучше поставим на голосование?
Эллен Грей нарезала маленьких бумажек; каждая из девочек написала имя и бросила свою бумажку в коробку. Когда голоса были подсчитаны, оказалось, что имя Кейти стояло на всех листках, кроме трех.
— Будем считать, что принято единогласно, — в полном восторге заявила Роза. Девочки согласились, и Роза, вскочив на стул, закричала: — Троекратное ура в честь Кейти Карр! Все дружно — раз, два, три — гип-гип-ура!
«Ура» прокричали с энтузиазмом, так как Кейти, сама о том не ведая, стала пользоваться в школе большой любовью. Она не сразу смогла заговорить, так как была слишком тронута и обрадована. Но затем, заговорив, попыталась возразить против своего избрания.
— Эстер сумела бы сделать это лучше, — сказала она, — и мне кажется, что корзинка больше понравится миссис Флоренс, если ее вручу не я. Вы ведь знаете, что с тех пор как… — Она не договорила. Даже сейчас ей было трудно спокойно говорить об истории с запиской.
— Она все еще не может забыть о той смехотворной записке, из-за которой миссис Флоренс подняла такой шум! — вскрикнула Луиза. — Как будто кто-то верит, что ты написала ее! Кейти, я думаю, что даже мисс Джейн не так глупа, чтобы в это верить. Но даже если она и верит, тем больше причин поручить именно тебе передать наш подарок, чтобы показать, что мы другого мнения. — Она поцеловала Кейти, как бы поставив этим точку в своей речи.
— Да-да, тебя выбрали, и ты должна вручить подарок! — закричали остальные.
— Хорошо, — сказала Кейти, очень довольная, — но что же я скажу?
— Мы сочиним для тебя речь, — откликнулась Роза. — Говори приятным голосом, Кейти, и ни в коем случае не сутулься. А то кажется, будто ты стесняешься своего роста. Это дурная привычка, дитя мое, и мне всегда неприятно на это смотреть, — заключила она тоном мудрой мамаши, дающей полезные наставления.
Удивительно, что в школе может происходить столько событий, которых не замечают и о которых не подозревают учителя. Миссис Флоренс и не догадывалась о том, что всем девочкам известен ее секрет. Она собиралась уехать якобы на время и предоставить миссис Нипсон объяснять, что произошло. Поэтому для нее было полной неожиданностью появление Кейти державшей в руках красивую корзинку, полную свежих роз: алых, белых, розовых. Боюсь, что пришлось несколько смягчить суровые правила ОИЛ, чтобы позволить Розе Ред получить эти цветы: они конечно же не росли нигде в Хиллсовере, кроме сада профессора Секомба!
— Девочки поручили мне преподнести вам этот подарок с выражением глубокой любви от всех нас, — сказала Кейти, чувствуя странную робость и едва решаясь поднять глаза. Она поставила корзинку на стол. — Мы очень надеемся, что вы будете счастливы, — добавила она чуть тише и направилась к двери.
Миссис Флоренс, которая сначала была слишком удивлена, чтобы найти слова ответа, теперь вдруг воскликнула:
— Подождите! Вернитесь на минутку.
Кейти возвратилась. Щеки миссис Флоренс окрасил румянец. Она казалась очень красивой.
— Скажите девочкам, что я очень благодарна. Это очень красивый подарок. Я всегда буду дорожить им. — Она покраснела еще сильнее. Кейти тоже покраснела, ей показалось, что в глазах миссис Флоренс стоят слезы. Было непривычно видеть эту всегда спокойную женщину такой взволнованной.
— Что, что она сказала? — спрашивали девочки, собравшиеся группками у дверей классной комнаты, чтобы услышать отчет о встрече.
Кейти повторила слова миссис Флоренс. Некоторые из девочек были разочарованы.
— И это все? — сказали они. — Мы думали, она встанет и произнесет целую речь.
— Или хотя бы небольшое стихотворение, — вставила Роза Ред. — Несколько строк, сочиненных экспромтом; например, таких:
Я подарка не ждала,
Но корзиночка мила!
Пусть пирожными она
Будет всякий день полна
И за чаем всякий раз
Пусть напомнит мне о вас!
Раздался общий смех, на звук которого из классной вышла мисс Джейн.
— Соблюдайте порядок! — закричала она, звоня в колокольчик. — В чем дело? Начался час занятий.
— Нам жаль, что миссис Флоренс уходит, — сказал кто-то из девочек.
— Откуда вам это известно? — резко спросила мисс Джейн, но никто не ответил.
На следующий день миссис Флоренс уехала. Кейти провожала ее взглядом с тайной грустью в душе.
— Ах, если бы она тоже сказала, что не верит, будто я написала ту записку! — сказала она Кловер.
— Мне все равно. Пусть верит! Она глупая и несправедливая женщина! — ответила независимая в суждениях Кловер.
Отныне руководство школой было возложено на одну миссис Нипсон. Прежде она никогда не занималась хозяйственными делами школы, но имела на сей счет ряд собственных излюбленных теорий и ждала лишь ухода миссис Флоренс, чтобы осуществить их на практике. Одна из теорий миссис Нипсон — очень удобная и экономная для нее, но очень неприятная для ее подопечных — заключалась в том, что очень вредно молодым девушкам есть мясо каждый день в жаркую погоду. Поэтому три раза в неделю школьный обед состоял теперь из пудинга и хлеба с маслом.
Пудинг был из бездрожжевого теста, в котором кое-где попадалась черная смородина или изюм. Но подъем в шесть часов, легкий завтрак и четыре с половиной часа учебы — все это чудесным образом возбуждает аппетит, что охотно засвидетельствуют все, испытавшие на себе подобный режим. Бедные девочки спускались к обеду голодные как волки и смотрели на большие бледные ломти, лежавшие на тарелках, с гневом и отвращением, которые я и не пытаюсь описать. Ломти были очень толстые, к ним подавалось много сладкой подливки и хлеба с маслом, но так или иначе, а еда не насыщала, и девочки уходили наверх не менее голодные, чем были до обеда. Те, кто ел во вторую смену, обычно висели на перилах лестницы, ожидая пообедавших, и, когда в ответ на вопрос: «Что вы ели?» слышалось: «Пудинг!», тихий стон проносился по лестнице и всеми овладевало уныние.
Вероятно, именно вследствие этих тяжких испытаний заказы к 4 июля см. примечание 45 в тот год были необычно большими. В школе было давней традицией, что девочки праздновали День независимости, покупая столько сластей, сколько хотели. В Хиллсовере не было кондитерского магазина, поэтому миссис Нипсон принимала заказы и затем посылала в Бостон за покупками, записывая их в счета как дополнительные расходы. В этих счастливых обстоятельствах девочки чувствовали, что могут позволить себе быть расточительными, и составляли свои заказы, даже не думая об их стоимости. Заказ Розы Ред в тот год выглядел так:
Два фунта шоколадных конфет.
Два фунта засахаренного миндаля.
Два фунта лимонного драже.
Два фунта конфетного ассорти.
Два фунта миндального печенья.
Дюжина лимонов.
Коробка инжира.
Коробка засахаренных слив.
Миндальный торт.
Следствием этого изрядного заказа было то, что, после того как прибывшие в огромной бельевой корзине посылки были розданы и школа двадцать четыре часа предавалась непривычным излишествам. Розу нашли лежащей на кровати со страдальческим видом и мертвенно-бледную.
— Никогда ничего больше не говорите мне о сладком, пока я жива! — простонала она. — Говорите о маринадах или соленьях или о кислых яблоках, но даже не намекайте на сахар ни в каком виде, если вы меня любите! О зачем, зачем я заказала эти убийственные сласти?
Но все было съедено, и школа вернулась к своему прежнему состоянию. А три недели спустя пришло время выпускного акта в мужском колледже.
— Вы с Кловер «чаши» или «симпозиумы»? — спросила Лили Пейдж, встретив Кейти в коридоре за несколько дней до этого важного события.
— Что это такое?
— Разве вам еще никто не говорил? «Чаша» и «Симпозиум» см. примечание 46 — два студенческих общества в колледже. И все девочки плетут гирглянды для того или другого, чтобы украсить их залы в день выпуска. Мы работаем в нашем гимнастическом зале: «чаши» — в восточной половине, «симпозиумы» — в западной. А когда гирлянды становятся слишком длинными, мы свешиваем их из окон. Это так весело! Я из «симпозиумов»! Присоединяйтесь!
— Я должна сначала подумать, — сказала Кейти, втайне решив присоединиться к тому обществу, в котором состоит Роза Ред. Оказалось, что это «Чаша», так что Кейти и Кловер записались в число «чаш». За три дня до выпускного акта началось изготовление гирлянд. Все послеобеденное время было отдано работе, и, вместо того чтобы выходить на прогулку или играть гаммы, девочки сидели в гимнастическом зале, вплетая дубовые листья в длинные гирлянды. В зал все время подносили новые корзины свежих листьев, и между соперничающими обществами шла борьба: кто сплетет больше.
Это действительно, как говорила Лили, было очень весело — сидеть среди зеленых ветвей, приятного запаха листьев, радостного жужжания голосов и общего ощущения праздника. Художники нашли бы немало материала для своих картин, если бы побывали в те дни в гимнастическом зале, но, к несчастью, ни один художник туда допущен не был.
Однажды, опорожняя очередную корзину. Роза Ред случайно наткнулась на белый сверток, спрятанный под листьями.
— Лимонное драже! — воскликнула она, действуя при этом двумя пальцами с азартом, достойным сладкоежки Джека из стишка Кейти. — «Чаши», нам подарок! Вам не жаль «симпозиумов»?
Но на следующий день в корзине, предназначенной для «симпозиумов», оказалась большая пачка мятных леденцов, так что ни одно общество не могло похвалиться преимуществом перед другим. Были они почти равными и в длине сплетенных гирлянд: «чаши» насчитали 900 ярдов, «симпозиумы» — 902.
Что же до залов колледжа, которые были украшены этими гирляндами и которые девочки смогли увидеть вечером накануне торжества, невозможно было сказать, какой из них лучше. Каждое общество предпочитало свой, а ректор Сирлс сказал что оба делают честь юным леди.
А в день выпуска все девочки сидели на галерее в церкви и слушали речи. День оказался очень жарким, а речи — на такие темы, как «Влияние республиканской формы правления на литераторов» или «Абстрактный закон справедливости применительно к делам человеческим», — не были особенно интересными. Но музыка и толпа, вид шести сотен дам, одновременно обмахивающихся веерами, — все это было занимательно, и девочки ни за что не согласились бы пропустить такое зрелище. Позднее в тот же день им представилось и другое развлечение в виде вереницы дам в розовом и голубом и кавалеров в белых перчатках, направлявшихся на прием в дом ректора мимо здания пансиона. Но девочкам недолго пришлось наслаждаться этой картиной, так как мисс Джейн, догадавшись о происходящем, прошла по комнатам и распорядилась, чтобы все легли спать.
Казалось, что после выпускного дня Хиллсовер погрузился в глубокий сон. Большинство профессорских семей отправилось отдыхать в горы или к морю, оставив закрытыми свои дома. Городок приобрел сонный, заброшенный вид. Не было видно мальчиков, играющих в мяч в сквере или качающихся на воротах колледжа; на улицах — никаких признаков жизни. Погода стояла по-прежнему теплая, учеба, шедшая заведенным порядком, становилась скучной, и потому учителя и ученицы были одинаково рады, когда наступила середина сентября, а с ней и начало осенних каникул.