aupam.ru

Информация по реабилитации инвалида - колясочника, спинальника и др.

Социальная реабилитация

Традиционные подходы к людям с инвалидностью

Традиционные подходы к инвалидности являются центральными в процессах социального исключения людей с инвалидностью и их маргинализации в обществе. Один традиционный подход к инвалидности основывается на медицинской модели интервенции. Эта модель изображает инвалидность как личную трагедию, основанную на долговременной болезни и неспособности, с которой можно обращаться посредством медицины. В этом случае человек принимает на себя роль «больного» и теряет различные общественные обязательства, которые есть у тех, кто не отмечен таким образом, например, сохранение работы и/или семьи. Ответвлением медицинской модели является реабилитационная модель, рассматривающая инвалидность как дефект, который можно исправить посредством помогающих вмешательств и ведает этим мастер реабилитационных дел. Цель реабилитационной модели - (ре)интегрировать инвалидов в общество с помощью той или иной формы терапии, которая помогает им свыкнуться с ролью «больного» и открывает для них в этом случае большие возможности. Эти виды терапии могут включать в том числе консультирование и профессиональную подготовку к оплачиваемой работе.

Более старую традиционную модель называют моральной. Она расценивает инвалидность как последствие греховного поведения либо самого человека, либо кого-то из близких. Жизнь человека с инвалидностью в этом случае пропитана чувством стыда, что не может не оказывать влияния как на самого инвалида, так и на семью, их статус в общине. Остракизм и ненависть (иногда и по отношению к себе самим) - обычные последствия таких отношений, при которых люди с инвалидностью не признаны и не допускаются к открытому участию в публичных мероприятиях, зачастую «спрятаны» в специальных учреждениях или в углу дома, куда запрещено заглядывать остальным. В культуре существуют варианты этой модели инвалидности, для которых свойственно чувство вины за то, что ты инвалид.

Традиционные подходы к инвалидам объединены следующими общими чертами:

- патернализм;

- предпочтение голоса эксперта голосам людей с инвалидностью;

- медикализация инвалидности с акцентом на исцеление, заботу или реабилитацию;

- отрицание инициативы инвалидов и их возможности действовать.

Эти модели индивидуализируют проблему инвалидности и игнорируют структурную природу инвалидизма, которая как раз и определяет обращение с инвалидами как с объектами, чья жизнь обусловлена несовершенством их тела или разума. Кроме того, они акцентируют индивидуальные страдания или психологические «утраты», и это является типичным аргументом той точки зрения, что инвалиды не способны к принятию решений. В Великобритании подобный подход стали называть синдромом «Ему с сахаром?» (Does he take sugar?) по имени популярной программы на четвертом радиоканале Би-би-си (ВВС Radio Four) - инициативы, включившей инвалидов в обсуждение проблем, возникающих как результат инвалидизирующих взаимодействий с другими людьми, и выступившей за реализацию их прав как граждан. Это радио-шоу продемонстрировало, что инвалидизирующие имиджи стигматизируют и стереотипизируют инвалидов, ущемляя их достоинство и легитимируя дискриминацию в сферах занятости или в освоении других публичных пространств.

Кроме того, эти модели характеризуются тем, что:

- относятся к инвалидам как к гомогенной группе, игнорируя «расу», пол, возраст, сексуальную ориентацию и другие социальные характеристики;

- сегрегируют инвалидов от общества основываясь на том, что особые потребности якобы нужно удовлетворять в каком-то другом месте и обращаться с людьми иначе, поскольку сегрегирующие представления основываются на идее отличия как чего-то более низкого по отношению к преобладающей норме;

- превращают инвалидов в уязвимых и зависимых, о которых следует заботиться другим, тем самым лишая их права принимать решение;

- делают из инвалидов достойнуюгруппу клиентов, которых надо жалеть и кому следует помогать;

- лишают инвалидов возможности действовать и контролировать собственную жизнь.

Во многом эти особенности характерны и для определений инвалидности, принятых Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) и Организацией Объединенных Наций (ООН). В них акцент делается на трех взаимосвязанных элементах:

- недуг или повреждение (impairment) - утрата психологической или анатомической структуры или функции;

- ограниченные возможности (disability) - снижение способности осуществлять действия в соответствии с принятой нормой;

- недееспособность (handicap) - возможность того, что утрата функции или ограничение способности приведет к несостоятельности человека функционировать в соответствии с общественными ожиданиями, предъявляемыми к тем, у кого нет инвалидности.

Среди всех этих состояний именно последнее в наибольшей степени связано с недостатками социального окружения, что свидетельствует об определенном влиянии концепции социального конструирования инвалидности, отстаиваемая движением инвалидов, на упомянутые административные структуры.

Критика инвалидами традиционных подходов к их нуждам, неадекватного реагирования практиков на их требования привели к созданию нового социального движения, которое сумело артикулировать коллективные интересы, - движения инвалидности. Начавшись с деятельности «Союза инвалидов с физическими недостатками против сегрегации (UPIAS)», это движение переосмыслило саму инвалидность, идентичность и жизненный опыт инвалидов. Благодаря усилиям движения стало более заметно то, каким образом инвалиды подвергались социальному исключению и угнетению. Деятельность движения привела к целому ряду достижений, а именно:

- к новому пониманию смысла инвалидности: например, неспособность видеть считается визуальным нарушением (impaiment), а это значит, что инвалидность создается из-за отсутствия информации в тех формах, которые могут использоваться инвалидами;

- акценту на инвалидизирующем обществе, а не на людях-инвалидах;

- признанию прав инвалидов на самостоятельное принятие решения;

- предоставлению инвалидам возможности развития их собственных ресурсов и самоконтроля;

- восприятию их интересов и потребностей как нормальных, обычных; удовлетворению этих потребностей в обычных, а не сегрегирующих условиях (подход «нормализации»);

- созданию «социальной модели инвалидности», которая контрастирует с отвергаемой ими медицинской моделью;

- требованию антидискриминационного законодательства.

В Великобритании это привело к принятию Акта против дискриминации инвалидов (1995). Люди с инвалидностью теперь требуют изменений, которые придали бы этому законодательству ту же силу, которой обладают законы, касающиеся других «измов», в частности, сексизма и расизма.

Социальная модель инвалидности, в свою очередь, проповедовала обращение с инвалидами как с однородной группой, и лишь постмодернистская, постструктуралистская критика в ее адрес сумела отойти от тотальных концептуализации идентичности, проявить гетерогенность группы, объединенной термином «инвалиды», и сфокусировалась на различиях в опыте людей в соответствии с классом, «расой», гендером и другими социальными параметрами.

Кроме того, эффект упомянутой критики состоял еще и в том, что она:

- продемонстрировала, что инвалидность социально локализируется и интерпретируется, тем самым делая акцент как на личностных, так и на структурных компонентах в переживании опыта инвалидности;

- указала на то, что есть моменты, в которых важна медицинская интервенция, при этом подчеркивая аспекты соответствующего процесса, или того, как принимаются решения о том, какие именно услуги требуются и каким образом они предоставляются в качестве составной части системы обслуживания;

- сформировала альтернативные ресурсы, которые создаются, управляются и возглавляются инвалидами.

Помимо указанных выше недостатков традиционные определения инвалидности были не в состоянии распознать комплексный характер инвалидности, в том числе ее интерактивные, культурно-специфические измерения. Эти подходы не могут признать те формы инвалидности, которые менее заметны окружающим. Я приведу пример, который демонстрирует сплав личностных и структурных аспектов в том, как игнорируются менее заметные функциональные нарушения. Речь идет о людях с тяжелой формой аллергии на обычные пищевые продукты. В мэйнстримных, то есть широко распространенных, представлениях люди с аллергией на продукты питания скорее представлены как субъекты индивидуального выбора жизненного стиля, нежели с точки зрения биосоциальных условий, усиленных структурным контекстом производства пищи. Хорошей иллюстрацией подобной установки может служить мультинациональная компания, которая готовит разнообразные сэндвичи и предупреждает людей с сильной аллергией на орехи, когда те покупают бутерброд, при помощи такой наклейки: «Данный продукт может содержать частицы орехов». Применяя это предупреждение ко всем производимым сэндвичам, компания снимает с себя свои обязательства по производству «незагрязненной» пищи и передает ответственность за здоровье людей тем, кого это касается напрямую. Делая акцент на индивидуальной ответственности потребителя за свое здоровье, вместо того, чтобы обеспечивать «чистый» продукт, компания маскирует важные структурные причины того, что вся ее пищевая продукция «загрязнена» частицами производимого ассортимента. Проникая в доминантные дискурсы о еде и индивидуальной ответственности, такая политика компании, как «предупреждение об опасности для здоровья», скорее защищает размеры прибыли, нежели благополучие людей, поскольку предпочитает более дешевый вариант приготовления сэндвичей сохранению чистоты конкретных их разновидностей и, следовательно, охране здоровья отдельных индивидов.

Социальная модель инвалидности стремится преодолеть проблемы упомянутых выше моделей, обосновывая передачу непосредственно в руки самих инвалидов той власти, которая связана с определением инвалидности, и признавая мудрость и знания инвалидов, их опыта совладания с трудностями. Социальная модель основывается на положении о том, что инвалидность - это социально сконструированный недостаток [Oliver, 1990]. Нет людей-инвалидов, есть инвалидизирующее общество. В этой модели специалистов просят не препятствовать прогрессу инвалидов посредством патерналисте-ких и не желаемых интервенций. Одновременно люди с инвалидностью отстаивают право самостоятельного планирования и контроля услуг и финансов, тем самым они намереваются заставить общество принять на себя ответственность за помещение инвалидов в невозможные ситуации, избежать стигматизации и стереотипизации, обрести свою инициативу, право выбора и автономию. Однако даже движение инвалидов подписалось за тотальный взгляд на идентичность группы и игнорировало дифференцированную природу их опыта до тех пор, пока совершенно разные люди с инвалидностью не начали выступать против этого. Белые женщины (например, Дженни Морис) указывали на неспособность движения признать отличия женского и мужского опыта инвалидности; темнокожие (например, Назира Бигэм [Begum et al., 1993]) - на игнорирование проблемы расизма как в рамках движения, так и в обществе в целом; мужчины (например, Том Шекспир [Shakespeare, 1999]) подвергли критике тот незаметный для движения факт, что мужчины-инвалиды были исключены из доминантных образов мужественности. Многие из этих сюжетов вырастали благодаря феминистским открытиям проблематики женственности и мужественности, гендера и «расы».

Назад Оглавление Далее