aupam.ru

Информация по реабилитации инвалида - колясочника, спинальника и др.

Образование

Мои институты

Я закончил школу-десятилетку в 1957 году. К этому времени я уже был инвалидом детства, ходил на костылях и в корсете. Чувствовал себя хорошо, жадно ломился в открывшийся для меня после затянувшейся болезни мир, ходил уверенно, мощно и свободно, усталости не знал, да и бывает ли в молодые годы у городского парня усталость?! Ведь мы же не пашем, не сеем. Пройти мог широким аллюром (махом) десяток-другой километров.
Я был полон честолюбивых замыслов. Родители мои были инженеры «красного сталинского» призыва, я себя не мыслил иначе как инженером, изобретателем, руководителем. Правда, увлекался всем подряд: самолеты, танки, автомобили, подводные лодки, электрика, радио. Все разбирал, ломал, пытался что-то собрать, но до конца ничего не доводил, хватался за что-то другое.
Дома было много часов - старинных, советских, трофейных - все разобрал. Разобрал отцовские трофейные мотоциклетку, радиоприемник, телефон, заводные игрушки, даже спрятанный в тайнике «парабеллум», много других бытовых приборов. Отец порол меня иногда широким кожаным офицерским ремнем, на котором правил бритву. Родители были вечно на работе и препятствовать моим увлечениям не имели ни сил, ни времени. К тому же мать, считавшая праздность большим недостатком, чтобы занять меня делом, ничего не жалела, хотела, чтобы я хоть как-то ускоренно наверстал упущенный уровень развития. Я ускоренно набирался жизненного опыта, совал кругом свой нос, лез во все щели и сомнительные предприятия, старался догнать сверстников ив плохом и в хорошем. Но Господь уберег меня от многих неприятностей.
Итак, окончив школу на «четверки», я решил поступить в технические институт, четко не зная, в какой, по какой специальности, - но ивте годы были свои приоритеты, техническая мода. Взрослые, однако, предупредили меня, что инвалидов не принимают по медицинским правилам. Но, начитавшись про Мересьева, я был уверен, что обману медицину, и с легким сердцем поехал немного отдохнуть в деревню.
Устав от забот взрослых во время болезни, я жутко хотел быть самостоятельным, ни с кем не советовался, ни у кого ничего не спрашивал; хотел иметь свои деньги, свой стол, свой угол, свое время. С отцом у нас были очень далекие серьезные отношения, а с матерью, женщиной, было не принято советоваться.
Я ходил на «дни открытых дверей», все было так интересно, увлекательно. Начал я с ЛЭТИ, но сразу же получил отказ. Медкомиссия и слушать ничего не хотела. Хотя я продумал, как мне казалось, совершенную систему обмана. Я подделывал, исправлял, подтирал медсправки; у меня было множество рекомендаций, ходатайств, характеристик от многочисленных технических и спортивных кружков, которые я посещал. Я заходил в туалет, там в кабинке оставлял костыли, корсет, брал тросточки (у меня было специальное приспособление, чтобы запирать кабинку изнутри). На медкомиссии проделывал всякие фортеля - приседал, прыгал, демонстрировал стойки, жим, затем лестница, канат. Объем легких. Ходьба с закрытыми глазами, вращающееся кресло и т.п. - доказывая свою крепость и мощь. Уже тогда у меня была близорукость - пришлось выучить таблицы наизусть; уже тогда была тугоухость - пришлось понимать по губам. Я был наивен, стараясь поразить врачей этими фокусами; они же, конечно, руководствовались медсправками, видимыми глазом дефектами фигуры и железными медциркулярами.
Все это я проделывал, совершенствуя, по длинной цепочке технических ВУЗов: ЛИАП, ЛИТМО, ЛЭИС, Корабелка, Политех, ЛИИЖТ и т.д., и т.д. и, наконец, Университет. Но кругом получал отлуп. Я приуныл, время поджимало, начал пытаться поступать в непрестижные ВУЗы: Техноложку, Медицинский, Фармацею. Напрасно! Я уже подумывал о Библиотечном.
Дома я отмалчивался, но мать, конечно, догадывалась о моих трудностях и поделилась тревогой с отцом. Он решил деликатно помочь мне - по блату. Тогда ЛЭИСом руководил генерал Муравьев, военный сослуживец отца, ну отец и попросил его. Тот сказал: пришли его ко мне, мол, посмотрю, чем ему помочь. Меня пригласили на прием к генералу в шикарный огромный кабинет. Я проделал те же переодевания в туалетной кабинке, показал те же хвалебные грамоты, открутил те же фортеля, похоже, генералу понравился. Он отечески потолковал со мной: «Конечно, даже я не могу нарушать железные медицинские циркуляры, здесь тебе не пройти. Но есть ход - устройся на работу и поступай на вечернее или заочное отделение, а через семестр-два на дневном будет много вакансий, и я помогу перевести тебя. Тут уже медицина препятствовать не сможет. Моя гордыня к этому времени была уже сломлена, и я согласился. Так как на вечернем надо было иметь рабочий стаж, то он предложил взять меня лаборантом на кафедру и поступить беспрепятственно на заочное отделение. Так я и сделал. В моде тогда была радиотехника, а не провода, и тут он помог.
На экзаменах на заочном я был первым, кто пришел сразу после школы. В то время там учились в основном пожилые и даже старые начальники, выдвиженцы, которым необходим был формально диплом, для подтверждения высоких занимаемых постов. Я начал там зарабатывать свои первые «левые» деньги: делал им курсовые, лабораторные, чертежи, проекты. Цена была тогда 10 рублей, что было совсем неплохо. Я даже открыл счет в сберкассе, чтобы скопить на будущую тяжелую старость. Меня несколько раз разоблачали на этом.
Через год у меня уже был стаж и я перешел на вечернее отделение. В те годы там училась в основном рабочая молодежь, желавшая сменить станки и лопаты на кульмана и карандаши-бумагу. Там я тоже подрабатывали даже вступил в теневую студенческую бригаду, где уже были твердые расценки и сроки.
Как и было задумано, еще через год я перешел с понижением и с досдачей дисциплин на второй курс дневного отделения. Уже без проблем с медициной. Вакансий было много - большой отсев. В это время Хрущев разгонял военные училища, и эта масса курсантов переводилась в гражданские ВУЗы. На наш поток поступило много моряков из Бакинского, Мурманского, Черноморских училищ. Это сильно оздоровило худосочную студенческую массу. Поток наш стал ярким, боевым, дружным - орлы, физкультурники, красавцы, пирушки, потасовки, сельхозработы, ночные подработки в городском хозяйстве, любовь, первые браки с редкими еще девушками техВУЗов, первые драмы.
Я старался не отставать от своих боевых соучеников, таскался за ними как собачонка, подражал им. Они милостиво снисходительно пускали меня, еще глупого теленка, в свои прожженные ряды. Я ходил за ними на яхты, планера, акваланги, стрельбища, парашюты, охоты-рыбалки, футбол, сельхозработы, турпоходы, хор и т.д. Посещал занятия военной кафедры и, как шутил полковник, «ты будешь последним на командном пункте, когда все погибнут в бою, и нажмешь красную кнопку ядерного возмездия», чем я втайне гордился.
Вот так, вкратце, о том, как я, инвалид, поступил и окончил технический ВУЗ, в советское время получил специальность радиотехника, стал инженером. Хотя моя карьера не задалась, не принесла мне лавров: я не стал начальником, изобретателем и прочая, работа больше была рутиной и тягомотиной. А еще мне кажется, что продолжительная болезнь в раннем детстве, явные физические недостатки в ранимом возрасте, закомплексованность, неуверенность в завтрашнем дне - все-таки тормозят личность, сжимают социально- активное время. Ты разбрасываешься, начинаешь-бросаешь, торопишься - вдруг не успеешь. Да и время такое было, когда инвалидов не пущали, стеснялись, старались не замечать. Да и попал я на гражданские разработки, не в творческий коллектив, в производственное «болото» с хромой дисциплиной и круговой порукой, не повезло и с «учителем».
Но, честно говоря, со временем выяснилось, что у меня простая натура, я не сожалею о напрасно прожитых годах, я оказался фаталистом, я не делаю трагедии из прошлого, настоящего и, как я сознаю, тяжелого будущего. Я вытянул тридцать лет стажа, есть какой- никакой достаток, много ездил на авто по Союзу, бывал в командировках, дожил до седых волос, не спился, сохранил кое-какое здоровье, оптимизм. А ведь сколько моих сотоварищей по несчастью не достигли всего этого.
Такова жизнь.
Из маленькой просьбы получилось небольшое эссе, если это кому-нибудь интересно, то я искренно ваш, Читатель.
Тюпаев Олег. (май 2000 года)

Назад Оглавление Далее