Библиотека

Демонстрация

В нашей группе кроме реабилитационных занятий велась и некоторая организационная работа. Например, мы устроили демонстрацию в поддержку инвалидов, или, как мы выражаемся, "людей с ограниченными возможностями". Широко известный в Швейцарии профессор Луту призвал к всеобщему страхованию инвалидов. Но все трудности достижения этого лежали на наших собственных плечах.

Наши требования сводились к следующему:

- пенсии инвалидов должны быть одинаковыми во всех кантонах (районах) Швейцарии с приемлемым соотношением между минимальной и максимальной;

- инвалиды не должны жить на подачки;

- численность комиссий, рассматривающих права инвалидов на какие-то требования, должны быть сокращены с пяти до трех человек, причем, решающее слово должен сказать врач, социальные работники при этом присутствовать не должны; вторым членом комиссии должен быть специалист по юриспруденции, третий - по возможности, специалист узкого профиля;

- плановыми должны быть комиссии по установлению групп инвалидности. В секретариате должны быть собственные специалисты, чтобы рассматривать основную массу вопросов. И только особо тяжелые случаи надо выносить на решение комиссии.

Надо сказать, что сотрудники секретариатов имеют лишь абстрактное цредставление об инвалидах и плохо представляют себе нужды каждого конкретного человека, вынужденного к ним обращаться. Часто нам приходится терпеть унижения и лишения. Мы решили своим организованным выступлением привлечь внимание правительства и общественности к бедственному положению инвалидов. Наша инициатива была с энтузиазмом подхвачена. Мы бросили клич: "Инвалиды, на улицу!" и принялись за организацию первой всешвейцарской демонстрации. Наша Мария использовала все свои многочисленные связи с радио и телевидением. Я отпечатала три тысячи посланий с приглашением принять участие в демонстрации. Было изготовлено множество плакатов и транспарантов, например, такого содержания: "Стать инвалидом не трудно, но трудно жить, став им", и многие другие.

Эта работа поглощала все наши силы. Очень хороший художник, друг Марии, написал специально к этой акции картину, которую мы несли во время демонстрации и продали ее, а средства на правили в фонд помощи инвалидам. Из людей, обладающих возможностью передвижения, мы образовали группу, которая встречала прибывающих из других мест. У нас были громкоговорители, микрофоны, специально сооруженный высокий подиум. Трудно передать словами весь пафос подготовки к нашей акции, это надо было видеть слышать. Наконец, наступило 6 октября 1980 г. Нам не повезло с погодой - дождь лил, как из ведра. Чем ближе мы подъезжали к Берну - демонстрация должна была пройти перед зданием парламента -тем хуже я себя чувствовала. Сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди. Хотя я не считала себя хорошим оратором, мы с Урсом приготовили большую речь, с которой я должна была выступить с высокой трибуны. Меня очень пугало выступление перед многими сотнями людей.

Как хорошо, что у меня был конспект моей речи, ведь от волнения я все забыла. Но даже прочитать ее мне стоило больших усилий. В середине моего выступления вдруг завыла полицейская сирена. Наша демонстрация не была официально разрешенной, так как в это время как раз проходила осенняя сессия парламента. Но именно во время сессии мы могли привлечь внимание многих людей к нашим проблемам. Я продолжала читать, возвысив, сколько могла, голос. Меня сверлила беспокойная мысль: хватит ли воздуха в моих баллончиках? Но ничем не выдавала своего беспокойства. Краем глаза я заметила, как член федерального совета Вилли Ричард, беседует с полицейскими. Через несколько секунд их белая машина уехала, значит, все в порядке. Наконец, моя речь была закончена. Раздались аплодисменты.

Оргкомитет во главе с Марией прибыл на место раньше, чтобы распространить листовку, в которой мы описывали свое положение. Дни и ночи мы просим о пропитании, о милости, о справедливости и понимании. Тут же мы просили депутатов прийти к нам после обеденного перерыва и поговорить. Но парламентарии избегали этой встречи и ушли из зала заседаний через запасной выход. Их летние плащи и дипломаты в руках мелькнули за углом. И лишь некоторые имели мужество прийти и выслушать наше обращение.

А мы требовали соблюдения наших элементарных прав:

- гарантию пенсии, обеспечивающей нормальное существование;

- полное страхование;

- соразмерную компенсацию по тяжелой инвалидности;

- передачу всех расходов в ведение социально-психологического совета.

Справедливым было и требование трудоустройства инвалидов, обеспечение жилищными условиями, инвалидными колясками и другими необходимыми приспособлениями.

После ознакомления с требованиями мы смогли побеседовать с группой парламентариев в присутствии также представителей общественности. Некоторые люди открыто выражали нам свое сочувствие, поздравляли с успешной акцией, хлопали по плечам, со слезами на глазах пожимали нам руки. Но проявлялось и негативное отношение. Один пожилой гражданин прокричал мне в ухо:

- Столько инвалидов не бывает!

Нас было около 500 человек, из них две трети - инвалиды, а 50 человек - с тяжелой степенью инвалидности. Вероятно, этот господин решил, что мы специально для демонстрации посадили здоровых людей в инвалидные коляски. Я даже не знала, как мне реагировать на его слова и на другие подобные выкрики из толпы - плакать или смеяться. Чтобы не выдавать своих истинных чувств, я поспешила исчезнуть из поля его зрения, но все же несколько слезинок скатились по моим разгоряченным щекам. Все это требовало огромного физического и психического напряжения. Еще несколько часов мы вели беседы с подходившими к нам людьми.

Надо ли говорить, насколько истощенной физически приехала я домой и повалилась в кровать. Но я была очень воодушевлена этим первым массовым выступлением. В мыслях я все еще была там, на площади, перед моими глазами, как на киноленте, прокручивались события этого дня, я снова переживала всю гамму чувств, охватывавших меня в этот день. Мое возбуждение никак не проходило, разгоряченный мозг искал себе работы. Мне представилось такое поэтическое сравнение: будто бы огромные черные облака закрыли собой солнце, а оно все-таки пробивается из-за туч. Так, мне казалось, прошла и наша акция - несмотря ни на что мы выразили свою солидарность и почувствовали, что вместе мы - сила. И действительно, наши титанические усилия были вознаграждены: пенсии не сократили, событие получило широкое освещение в прессе, наши идеи распространились среди людей. Даже тон разговоров по телефону у людей стал немного другим. Не стану утверждать, что все проблемы мы решили, до этого далеко, но посоветовала бы каждому инвалиду порыться в своей папке, которая хранится в секретариате. А сама думала о том, что пора готовить следующую акцию.

Это наше совместное действие имело и более конкретное влияние на меня. Сразу же после демонстрации я собрала все свое мужество и решилась взять направление к зубному врачу и мою инвалидную карту. Хорошо, что при этом присутствовал мой муж. Во время пребывания в госпитале я потеряла все зубы, что для меня оказалось большим неудобством, ведь я утратила возможность работать ртом. Я обратилась с просьбой к персоналу, но первого зубного врача (это была женщина) я увидела только на восьмом году пребывания в госпитале. Она стала мне сверлить зубы старой бормашиной, без обезболивания. Ножная педаль не позволяла набрать нужные обороты, эта свер-лежка превратилась в пытку. Между тем, мой рот требовал очень большого "ремонта", так как в результате долгого лежания произошли изменения. Нужна была коррекция зубов с помощью подставок и шин. Эта процедура была страшно болезненной.

Когда я пошла к специалисту, который должен был довести дело до конца, он, увидев мой рот, назвал проделанную работу сплошным браком, очень возмущался. За установку шин нужно было уплатить взнос из суммы инвалидного страхования. Чтобы решить этот вопрос, нужно было заключение специалиста. И в один прекрасный день в палату вошел совершенно незнакомый мне мужчина. Он, не представившись, сел возле меня и сказал, что хочет "немного поболтать" со мной. Между тем, он буравил меня своим пристальным взглядом, словно за несколько мгновений хотел распознать мое самочувствие и уровень интеллекта. Он стал задавать вопросы, которые не были мне приятны, я коротко отвечала. Он тоже был очень сдержан. Наша "болтовня" вызывала у меня неприятные ощущения, пробуждала агрессию. А потом пошли рассуждения типа того, что он мне в отцы годится и т.п. В общем, ничего такого, что бы могло меня сориентировать в цели его визита. Во мне боролись противоречивые чувства - то я наливалась вся ненавистью, то переполнялась симпатией к этому странному человеку. И хотя визит длился не более 15 минут, мне это время показалось вечностью. А позже он положил передо мной документ, который оказался психиатрическим заключением. Я боялась потерять самообладание, по спине у меня струился холодный пот.

Выписка из заключения г-на Вальтера Т.
Хеслера "Об обследовании фроляйн Нины
Малер, рожд. 12.9.1944г., IY-N.627.44.774".

"Я навестил фроляйн Малер 29 августа и 9 сентября повторно, чтобы сделать заключение о роде ее деятельности. Во время первого посещения я побеседовал также с д-ром фрау Хакоэн, которая знает пациентку давно..."

Хотя у меня хорошая память, я никак не могу Вспомнить фрау Хакоэн. Она, как и большинство врачей, отработала обязательные три месяца в нашем отделении, но кроме коротких стандартных фраз, типа "как дела?" я от нее не слышала. Между тем, все значительные беседы, которые велись со мной, я хорошо помню.

"...Речь идет о довольно тяжелых изменениях черт характера, которые произошли у фроляйн Малер еще в детстве. Ей необходимо физиотерапевтическое лечение. Реакция больной постоянно меняется - то положительная, то отрицательная, причем, неадекватная, поэтому были прекращены попытки дальнейшей беседы. Фроляйн Малер нуждается в абсолютном покое.

Во время моего посещения Фроляйн Малер находилась в кресле на колесах. Подвижна у нее только голова, члены покоятся на кресле. На пальцах - маникюр, ногти покрыты лаком. Необходимы большие усилия, чтобы в таком положении сохранять привлекательность..."

Откуда ему знать, что я всегда стремилась сохранять форму - мама и мои друзья делали для меня все необходимое.

"...В комнате есть радиоприемник и телевизор, которые управляются с помощью специального приспособления. Пациентка работает на пишущей машинке при помощи палочки, которую держит во рту. Другая палочка служит для переворачивания страниц книги. На машинке она печатает задания для выпускных экзаменов, завершая обучение в заведении при академическом обществе. Выпускные задания - не более чем иллюзия. Во-первых, мне показалось, что у пациентки недостаточно интеллекта, а второе - при темпе ее работы с учетом того, что она делает паузы для отдыха, ей никогда эту работу не закончить. За десять дней, прошедшие между моими посещениями, она сделала очень мало. И всетаки следует признать, что она что-то делает, но, с точки зрения психологии, эти усилия не оправдывают себя, так как не ведут ни к какому результату.

Я просмотрел также ее письменные работы. Пациентка пишет стихи, которые свидетельствуют о некотором мастерстве (это любовная лирика, а я в ней не специалист). Уже около года пишет и прозу, короткие рассказы. Это в некотором роде настоящие сочинения, хотя я не думаю, что они могут быть где-то опубликованы. (Между прочим, фроляйн Малер собирается обручиться).

Фроляйн Малер не готова выполнять заказные работы, она печатает только то, что ей нравится), из этого можно заключить, что вряд ли она сможет зарабатывать этим трудом себе на жизнь. Поэтому ей необходимо выдать требуемую сумму на протезирование зубов.

В.Хеслер

Эта писанина была направлена в секретариат инвалидного страхования. И всю эту процедуру я должна была выносить только потому, что надо было оплатить установку зубных шин. Бесконечная нищета, вечная борьба за жизненно необходимые средства помощи выматывали последние силы. А эта петиция так удручающе на меня подействовала, что я было хотела отступить. Ну что за бессмысленное существование? Зачем я вообще живу? Почему мне не дадут умереть, если я сама того хочу? Лишь через несколько дней я смогла успокоиться и снова взять себя в руки. И теперь я осознаю, что многие годы, проведенные в постоянной борьбе, принесли свои результаты. Я многому научилась, достигла поставленные цели, строю планы на будущее.

Более совершенным стало и мое оборудование. Я пользуюсь компьютером для письма и читаю с помощью специального прибора, включаю и выключаю свет, радиоприемник и телевизор, разговариваю по телефону с помощью специальных приспособлений, которыми управляю, вдыхая и выдыхая воздух. И для меня до сих пор остается загадкой случай с так называемым "освидетельствованием" доктора В.Хеслера. Почему он проявил столько нерадивости, недовольства и откровенной глупости?