aupam.ru

Информация по реабилитации инвалида - колясочника, спинальника и др.

Библиотека

Перегрузка | Восхождение на Мак-Кинли

13 июня. Спал плохо, встал в половине одиннадцатого. Только уснул, пришел Док со своим обследованием. Разбудил меня, и после этого я долго не мог заснуть, спал урывками. Наверное, высота сказывается. Думаю об Агафонове. Судя по его высказываниям, получается, (только в плане этой экспедиции) что, он согласен делать тот объем работы, который ему поручили, за который он отвечает. А остальное его не касается. Сделав свое, он не согласен взяться за другую работу, работа на коллектив его не привлекает.

День, как и обещали рейнджеры, хороший. Если бы не сорвался наш первоначальный план восхождения, то сегодняшним днем мы пошли бы на вершину. Но, что ни делается, все к лучшему. Значит, нас ждет погода еще лучше. Сушим вещи, готовимся на высоту 5900. Олег встречает иностранных альпинистов, тех, кто идет с вершины. Поздравляет их, расспрашивает о самочувствии и про обстановку на вершине. Один из альпинистов сказал, что ничего хорошего там нет: поднялся на вершину, там стошнило – и вот вернулся обратно. Вот так вершина, вот так радость победы…

С Борисом стало происходить что-то странное, раньше за ним такого не замечал. Он помазал пальцы мазью, и положил тюбик в карман палатки. Вечером увидал у меня мазь и просит помазать. Я ему говорю, что у тебя есть своя мазь. А он мне на полном серьезе заявляет, что ему вообще не выдали. Я заподозрил его в том, что он решил экономить свою мазь, молча достал из кармана с его стороны его тюбик и отдал ему. Он сильно удивился, когда услышал, что это его мазь. Тогда я начал понимать, что у него «горняшка». Он забывает самые простые элементарные вещи. Мне стало легче. Согласитесь, тяжело находиться рядом с человеком, с которым уже более полутора месяцев живешь, трудишься бок о бок, и вдруг начинаешь подозревать его в укрывательстве. А может это у меня тоже «горняшка» в чрезмерной подозрительности проявляется? Борису, конечно же, легче не стало от того, что я нашел его мазь. Думаю, ему полегчает, как спустимся на высоту 4200. Во всяком случае, там я за ним такого не замечал.

Я впервые поднялся до такой высоты. И, пока находимся в покое, даже не замечаю, что нахожусь так высоко над уровнем моря. Завтра новый день, и нас ждет новая высота – меня и Игоря. После обеда парни пришли сверху. Они проверили лагерь на высоте 5900 и перила, которые ведут к вершине. Там все в порядке, лагерь готов нас принять, дело за нами. Два Саши – Агафонов и Губаев и Макс нарушили ими самими же слово и сходили на вершину. Не смогли удержаться от соблазна. Как-то в разговоре со мной в лагере на 4200, Агафонов и Губаев говорили, что целый месяц таскают грузы не просто из-за восхождения, а им интересно взаимодействовать с нами. Ведь они впервые работают с инвалидами и даже не представляли, как мы вообще можем подниматься в гору. На этот план у них было большое сомнение. Но в процессе подъема, они убедились в наших возможностях, и сейчас у них нет сомнения по поводу нашей экспедиции. А слово все-таки они нарушили.

14 июня. Агафонов разбудил меня своим криком в пять часов утра. Он пришел к Олегу и стал ему высказывать, что погода плохая, очень сильный ветер, и вершину не видно. «Принимай решение: либо ты берешь на себя ответственность за всех, либо идем вниз» – закончил он свою тираду. Олег ответил, что еще есть время, ведь выход назначен на десять часов утра. У меня сразу же пропал сон, и стал молиться, чтобы Господь дал хорошую погоду, и мы пошли бы в верхний лагерь. Не знаю, о чем говорил Олег с Матвеем, но выход на верх был объявлен, как и договаривались, в десять часов. Погода продолжала нас испытывать, крепкий мороз и небольшой ветерок трепали нам нервы. Поближе к назначенному времени я вышел и стал пристегиваться к саням, но до конца застегнуться не смог, замерзли руки. Пришлось попросить Витька, чтобы он помог. На палках вышли из лагеря к провешенным веревкам. Пока дошел до них, согрелся, вроде бы не так уж и холодно, как показалось сразу.

Мы пошли опять новым маршрутом. Все ходят траверсом по склону Кассина до скального гребня, и по нему идут наверх. Во-первых, траверсом идти очень трудно, во-вторых, так длиннее, в-третьих, по гребню мы не сможем идти на санях из-за каменных выступов. Поэтому идем в лоб на высоту 5900. Две первые веревки Витек мне помогал, потом переключился только на свою работу. Прошли крутой участок и вышли на пологое место. Сил практически не осталось. Может, я рано расслабился? Был момент, когда резко захотелось все бросить, ни о чем не думать, ни о чем не переживать, оказаться дома и знать, что тебе никуда не нужно идти. С усилием разогнал эти подленькие мыслишки, чтобы не тешить себя пустыми надеждами. Олег, видя мое подваленное состояние решил подбодрить: «Совсем рядом, за этим вот бугорком будет виден лагерь». Я ему говорю: «Нуда, давай рассказывай, я дойду до бугра, а там трамвай, который довезет меня до палатки. Хоть и видно будет, а топать-то самому придется». Он засмеялся: «Раз шутишь, значит, не совсем устал, дойти сможешь».

Прошел мимо отверстия в снегу. Зияет что-то вроде колодца. как-то не по себе стало. Опасность кругом, поэтому с тропы никто не сворачивает, кроме нас. Вышли в десять утра, пришли в восемь вечера. Потрясающий по трудности день, при подходе к лагерю стало подташнивать. Док сказал, что это от перегрузки. С прекращением работы тошнота прошла. Попили с Игорем чаю, перекусили семгой и лежим отдыхаем. Мы в палатке, кто-то в иглу, остальные в пещере. Кто где расположился не хочется даже узнавать.

Отсюда открывается красивый вид, утром постараюсь сфотографировать. Когда поднимаемся, стараюсь не смотреть вниз, потому что страшно. И даже красота, которая открывается внизу, не может вытеснить этот страх. Матвей предупреждал об опасности спуска, говорит, что несчастные случаи чаще всего происходят на спуске.

Когда мы поднимались от пещеры с высоты 4600 на 5200, прошли уже более половины пути, я увидал как что-то полетело вниз с самого верха по нашим веревкам. Пролетев несколько метров, это «что-то» подлетело вверх и ударилось о снег. Я решил, что это рейнджеры тренируются, отрабатывают на макете приемы быстрого спуска. Ведь мы идем по Спасательному кулуару. Но через какое-то время заметил, что это не макет, а человек. Позже, когда мы подходили к этому участку, попросили освободить веревку для нашего подъема. Он кое-как отполз от веревки метра на два, вжимаясь в снег всем телом. На него невозможно было смотреть без сожаления. Он всем своим существом – глазами, выражением лица, положением тела – как бы молил о снисхождении к нему, просил не осуждать. Наверху Степан сказал, что этот бедолага, оступившись, сорвался вниз. Хорошо, что предварительно успел зацепить страховочный ус за нашу веревку. Пролетев около ста метров до станции, там его подкинуло и он упав, лежал без движения какое-то время. Его ледоруб отлетел в сторону, метров на пять, но он боялся отцепиться от веревки, чтобы взять его. Парень очень сильно был напуган этим полетом. Степан подал ему его ледоруб и попросил освободить веревку. Но тот наотрез отказался. Так и спускался ползком, пока мы не подошли.

Завтра и нас ждет ответственный подъем и еще более ответственный спуск.

Назад Оглавление Далее