Библиотека

Адаптация | Шаг вперед. История девушки, которая, потеряв ноги, научилась танцевать

«Мы никогда не совершим что-то важное или выдающееся, если не прислушаемся к шепоту, который слышен нам одним».
Ральф Уолдо Эмерсон

У нас с Дэниелом рождалась масса идей. Мы как будто купались в их потоках. И снова я услышала в голове голос, шептавший, что мне дали шанс вернуться к жизни для чего-то более важного. Однажды вечером мы с Дэниелом в очередной раз вернулись к теме, которую обсуждали уже не раз.
– Я научилась снова самостоятельно кататься на сноуборде и скейтборде, – сказала я. – А как быть тем, у кого тоже протезы и кто тоже хочет заняться спортом? Какие существуют варианты для них?
– Никаких, – ответил Дэниел. – А что, если нам самим что-нибудь придумать? Какой-нибудь способ, который позволял бы спортсменам-инвалидам общаться и находить друг друга?
– Можно замутить какой-нибудь форум в сети, – предложила я.
– Или сайт, – добавил он.
– Или создать какую-нибудь организацию.
Дэниел был прав. В Интернете ничего не было. Всюду мы находили информацию о классических видах спорта для людей с ограниченными возможностями: о плавании, велосипедном спорте, беге. Эти направления курировал Фонд поддержки спортсменов-инвалидов. А вот для тех, кто, как и я, хотел заниматься экстремальным спортом, не было ничего. Я вводила в Google «сноубордист-ампутант», «сноубордист-инвалид» или «сноубордист на протезах» – и не нашла ни одного сообщества.
Однажды мы обсуждали эту тему с мамой Дэниела, Нэнси:
– Вам нужно создать некоммерческую организацию.
Идея нас очень воодушевила. Мы записались в школу «Learning Annex» на курс по созданию некоммерческих организаций. Когда мы пришли, класс был переполнен.
– Я хочу, чтобы каждый из вас сейчас поделился с нами своей идеей создания организации, – сказала нам инструктор.
Один за другим собравшиеся высказывали свои мысли, кто-то сказал: «Я хочу спасать мир».
– Да, но как? – спросила инструктор. – Пожалуйста, говорите конкретнее.
Очередь дошла до нас. Я сказала:
– У меня две протезированные ноги, и я занимаюсь сноубордингом. Я хочу помогать молодежи и подросткам с ограничениями по здоровью, учить их кататься на сноуборде и скейтборде.
Глаза у нее загорелись.
– Это самая конкретная идея за сегодняшний вечер! – воскликнула она. – Думаю, у вас получится.
Наша задумка так понравилась преподавателю, что она согласилась работать с нами после занятий. Мама Дэниела тоже помогала нам. Вместе мы подробно разобрали каждый пункт в уставе организации по всем правилам и в соответствии с законодательством.
Мне было очень важно выбрать правильное название для нашей организации. Моя история попала в несколько местных газет, и мне предлагали сотрудничество многие организации, в их названии были такие слова, как «инвалиды», «люди с ограниченными возможностями». Но эти определения всегда отталкивали меня. Мне хотелось акцентировать внимание на «возможностях», а не на «ограничениях».

Через несколько дней бурных обсуждений мы с Дэниелом наконец-то утвердили название «Adaptive Action Sports» (AAS). Мне нравилось слово «адаптивный» – ведь оно как бы говорило «решение найдется». А под «экстремальным спортом» подразумевались не только сноубординг и скейтбординг, но и такие виды спорта, как скалолазание, ралли, мотокросс и другие.
В то время моя подруга Бет, которая иногда снималась в голливудских фильмах, встречалась с актером Джейсоном Ли. Он профессионально занимался скейтбордингом. Мы рассказали о своей затее Бет, а та – Джейсону. Он настолько ею проникся, что согласился организовать благотворительное арт-шоу в Лос-Анджелесе и в Нью-Йорке по сбору средств. Тридцати тысяч долларов, которые мы собрали, хватило для запуска предприятия. К лету 2005 года компания «Adaptive Action Sports» была официально учреждена и готова к работе. Первым проектом, где мы выступили в качестве спонсора, стал лагерь для скалолазов. Мы дали грант на открытие лагеря в Тахо одному нашему приятелю. Он давно носился с этой идеей и знал нескольких ребят, которые хотели этому научиться. Вторым проектом стала группа скейтбордистов на протезах, которые готовились к соревнованиям.
Изначально было решено, что AAS станет организацией национального уровня. Пока компания набирала обороты, я продолжала работать на старом месте, посвящая вечера и выходные AAS. Первой нашей целью было включение адаптивного сноубординга в программу Всемирных экстремальных игр. Это было что-то вроде Олимпиады в области экстремального спорта.
В девятнадцать лет, лежа на больничной койке и щелкая пультом, я подолгу задерживалась на летних Экстремальных играх. Если бы тогда я увидела хоть одного спортсмена с протезами, для меня это стало бы огромным стимулом. Вторая задача – включение адаптивного сноубординга в программу Паралимпийских игр. Сноубординг уже был признан олимпийским видом спорта – так почему бы не сделать его и паралимпийским? Это и стало нашей миссией на ближайшие месяцы и даже годы.
Мы открыли несколько спортивных лагерей и курсов повышения квалификации, где наши спортсмены могли бы отточить свое мастерство и найти единомышленников. Там сноубордисты брали уроки, тренировались, чтобы потом состязаться на высшем уровне. Мы сотрудничали и с другими организациями, такими, как Фонд поддержки спортсменов-инвалидов. Чтобы нашим спортсменам было где помериться силами, мы организовывали и соревнования по адаптивному сноубордингу совместно с USASA (Ассоциация лыжного спорта и сноуборда США).

Иногда я засиживалась в офисе допоздна, искала людей, помещения, спонсоров, организовывала курсы и семинары. Я стала очень предприимчивой, мне нравилось руководить и создавать для людей что-то важное.
С Дэниелом мы прекрасно сработались. Ему лучше удавалась творческо-теоретическая часть, а мне ее воплощение. Для нас наша организация не была очередным некоммерческим предприятием, мы видели в ней важное движение, призванное собрать вместе спортсменов и помочь им сделать то, что на первый взгляд казалось невыполнимым, стереть границу между возможным и невозможным.

Я поняла, что, когда ты чего-то хочешь, важно рассказывать об этом, делиться со Вселенной.
Так я говорила всем своим друзьям и знакомым, что очень хочу переехать в Лос-Анджелес и попробовать себя в качестве актрисы. Не раз мы обсуждали эту тему и с моим протезистом Кевином. Однажды, в 2005 году, он получил письмо от продюсера авторского кино, который искал актрису. Ему нужна была девушка лет двадцати, с каштановыми волосами и с протезом. Зная о моем желании играть, Кевин свел меня с этим продюсером. Я тут же ему позвонила.
– Это Эми Пурди, – представилась я. – Кевин сказал, что вы ищете актрису с ампутированной ногой. У меня обе ноги на протезах, но я хочу принять участие в кастинге.
Разумеется, я умолчала о полном отсутствии какого-либо актерского опыта.
– Хорошо, – сказал он. – Я вышлю вам сценарий.
Я уселась за чтение. Мою героиню звали Альма. Это была робкая и мягкая девушка, неуверенная в себе и в том, что она делает. В общем, идеальная дебютная роль.
Через неделю я отправилась в Лос-Анджелес на прослушивание. В лобби я увидела множество молодых женщин, которые репетировали роль. На протезах я была единственная.
Меня прослушали. Кажется, вышло неплохо, но я нервничала. Мы перекинулись парой слов с режиссером.
– У меня два протеза, – убеждала я режиссера Эли Стила. – Но ведь вовсе не обязательно, чтобы у героини была ампутирована только одна нога.
Он кивнул, улыбнулся, но ничего не ответил. Но, видимо, я его зацепила, потому что вскоре мне пришло письмо с потрясающей новостью – роль досталась мне. Главный герой фильма – глухой молодой человек. Его роль исполнял Росс Томас. Он застревает в любовном треугольнике между женщиной его мечты, в исполнении Норы Киркпатрик, и его собственной девушкой, которую должна была играть я. Называлась картина «Что тревожит Сета».
Я была на седьмом небе от счастья. Взяла отпуск в салоне. В AAS за главного в мое отсутствие остался Дэниел.
Следующие два месяца я курсировала между Сан-Диего и Лос-Анджелесом, где проходили репетиции. Там я жила у Бет и Джейсона. Когда репетиции закончились, я переехала в место основных съемок на север Калифорнии, в Кармел. Жила в очаровательном домике вместе с другой актрисой. Ее звали Нора. И она, и Росс были профессиональными актерами с опытом. Как новичок, я, разумеется, выпала из своей «зоны комфорта», но это же и помогло мне расширить границы своих возможностей.
На съемках я вечно попадала в неловкие ситуации. В те дни я жила по принципу «сначала прыгаем, потом оглядываемся». Я знала, если прыжки выйдут слишком частыми, я это замечу.
Сцену с моим участием снимали первой. Сумерки, кафе на главной улице рядом с Монтереем. Ради этой сцены съемочная группа перекрыла целый квартал, заняв его трейлерами и осветительным оборудованием. В ожидании указаний режиссера я так нервничала, что у меня тряслись руки. Через несколько минут я услышала это страшное слово:
– Мотор!
И мне тут же захотелось умереть.
Пытаясь скрыть свое волнение, я уверенной походкой направилась к своему месту на площадке. Я так нервничала, произнося первую строчку роли, что казалось, сквозь голос слышно сердцебиение. Режиссер закричал:
– Стоп!
Отвел меня в сторону.
– Так, я вижу, ты немного волнуешься, – сказал он. – Сделай пару глубоких вдохов, и повторим.
Давление у меня зашкаливало. Вторая попытка была немногим лучше первой. Волнение было так заметно, что я никак не могла сосредоточиться и сделать героиню такой же нежной и доброжелательной, какой она была задумана по сценарию. Ну что ж, передо мной был выбор: плыть или тонуть. Я решила плыть, но получалось как-то по-собачьи.
В тот же вечер я позвонила Дэниелу.
– Я хочу отказаться от роли, – призналась я сквозь слезы, – Думала, что у меня все получится, ввязалась. Теперь совершенно не знаю, что делать!
Дэниел попытался меня успокоить.
– Я верю в тебя, детка, – сказал он. – У тебя талант, и я знаю, что ты все сможешь. Тебя бы не взяли на эту роль, если бы сомневались, что ты с ней справишься.
Ободряющие слова Дэниела сделали свое дело. Назавтра я вернулась на съемочную площадку, и второй день прошел лучше.
В тот день мы стояли на сцене вместе с Россом, и я спросила его:
– Ты что, вообще никогда не волнуешься?
Его ответ я запомню на всю жизнь:
– Конечно, волнуюсь. Но ведь волнение – это та же энергия. Отрицательная она или положительная, решать тебе. Если идет эмоциональная сцена и нужно заплакать, я превращаю энергию волнения в эмоции. Когда нужно засмеяться, я использую эмоцию счастья. Просто научись направлять свою энергию в нужное русло.
Эту мудрость мне предстояло усвоить. Она пригодилась мне не только на сцене, но и в жизни.
На следующих съемках волнение отступило, переросло в некую уверенность в моих способностях. Расслабившись, я стала получать удовольствие от игры и даже нашла в себе некоторое сходство с Альмой. Но было у нас одно отличие. Альма вечно хотела скрыть свои ноги, а я постепенно научилась с гордостью демонстрировать металлические части своего тела. Каждое утро я вставала и с гордостью надевала свои протезы. Я вышла из тупика. Мои ноги были не просто кусками металла, они стали продолжением меня самой.

Съемки длились шесть недель. И пусть я не могла поставить себя на один уровень с другими актерами, игравшими в фильме, но доказала себе, что способна на большее. Я отметила еще одно достижение в списке своих жизненных завоеваний.
Премьера состоялась в апреле 2005 года в Ньюпорт-Бич, в Калифорнии. Мировое сообщество авторских фильмов приняло его очень хорошо. Фильм занял первое место на кинофестивале «Фарго», а также получил награду на фестивалях Сан-Фернандо Вэлли, Санта-Круз и ряде других.
На премьере мы были вместе с Дэниелом и моей семьей. Это так странно – видеть саму себя на большом экране! Иногда мне было ужасно неловко, и я от всей души надеялась, что некоторые сцены со стороны выглядят лучше, чем это казалось мне в момент съемок. Но были и такие моменты, когда я сама видела, как выросла за эти короткие и волнительные шесть недель.
– Я хочу переехать в Лос-Анджелес, – заявила я Дэниелу в один прекрасный весенний вечер 2006 года.
После той роли мне не хотелось упускать момент. Я страстно желала играть любые роли и мечтала принять участие в съемках фильмов мэйнстрима. К тому же за это время я еще сильнее сдружилась с Бет, Джейсоном и их многочисленными друзьями-актерами и часто ездила в Лос-Анджелес на выходные. Мы с Дэниелом уже не раз обсуждали возможность переезда. Спустя год после возвращения из Кармела я решила, что пришла пора отправиться в Голливуд. Дэниел отнесся к этому решению спокойно. Единственное, о чем он просил, это жить поближе к пляжу. Ему нравился расслабленно-тусовочный образ жизни и не хотелось бросать работу инструктора. В общем, мы договорились, и теперь оставалось только собрать чемоданы и отправиться в путешествие на север.
Осенью 2006 года мы въехали в маленькую квартирку неподалеку от Венис-Бич. В Сан-Диего нам повезло, наш дом на пляже стоил относительно недорого. Но платить 1500 долларов в месяц за квартиру с одной крохотной спальней для нас было слишком. Я начала искать работу и вскоре устроилась на неполный день в два массажных салона.
Один был новым и назывался «Лаунж-спа», а другой располагался в Беверли-Хиллз. Еще я записалась на вечерние курсы актерского мастерства, серьезно настроившись на карьеру в кино. Так что в свободное от работы, курсов и забот, связанных с нашей организацией, время я успевала лишь поспать, а иногда и на это времени не хватало.
В Лос-Анджелесе мы пробыли всего полтора года. Из-за стресса от работы и финансовых проблем этот период стал одним из самых тяжелых в наших отношениях. Экономика падала, люди старались не тратить деньги на излишества вроде массажа и косметических процедур. Иногда я могла сидеть у телефона целый день и получить один-единственный малюсенький заказ на коррекцию бровей за пятнадцать долларов. Клиенты предпочитали искать более дешевые салоны рядом с домом, а не тратиться на дорогущий массаж в шикарном отеле «Беверли-Хилтон».
Дэниел собирался возобновить учебу и довести до ума оставшиеся несколько предметов. А поскольку пересдать их в другом университете было невозможно, он должен был вернуться в Ганнисон, в Колорадо, неподалеку от Крестед-Батт. Там мы планировали прожить всего год.
Итак, в конце 2007 года мы вернулись в горы Колорадо. Моя актерская карьера не сложилась, и я была готова к этому переезду. Мы устали жить от зарплаты до зарплаты, и еще мне хотелось вернуть Рокси. Я ужасно соскучилась по собаке и знала, что в горах ей понравится.
В Колорадо мы одним махом решили часть своих финансовых проблем. Поселились в великолепном двухэтажном доме с тремя спальнями и кухней с мраморными столешницами. Платили всего восемьсот долларов. Рядом были река и пастбище для лошадей, а всего в сорока минутах езды – живописный курорт «Крестед-Батт Маунтин». В воздухе потрясающе пахло свежей травой.
Мы катались на велосипедах, а Рокси вприпрыжку бежала рядом, хлопая на ветру своими длинными ушами. Вся эта обстановка была воплощением здорового образа жизни. Как это прекрасно – вернуться туда, где можно дышать полной грудью, особенно после пропитанного смогом и выхлопными газами Лос-Анджелеса.
Дэниел возобновил учебу. Я полностью взяла организацию на себя. Таков был наш план на предстоящий год – бороться за включение сноубординга в программу Всемирных экстремальных игр.