Библиотека

Глава 21. Мы и вы (часть 2)

[часть 1] [часть 2]

* * *

Многое из сказанного распространяется на отношения в семье. Беда далеко не всегда сближает супругов, если один из них стал инвалидом, или обоих родителей ребенка-инвалида, так как каждый ищет выход из нее по-своему. Внезапная болезнь или травма выводят из равновесия не только самого пострадавшего, но и членов его семьи. Растерянность, панические метания усугубляются недомолвками врачей и собственным невежеством в данной области медицины. Для близких тоже возможен эмоциональный срыв или апатия, и нужен немалый срок, чтобы наладилось взаимопонимание и спокойствие. А проблемы тем временем наваливаются лавиной. Непредсказуемыми становятся и расходы, причем родные не очень представляют, на что тратиться в первую очередь, а с чем можно и повременить, поэтому деньги часто летят на ветер. Даже в мыслях боясь отказать в чем-нибудь больному, родные добывают за бешеные цены лекарства, которые кто-то порекомендовал как спасительные, нанимают дорогого массажиста, который, как оказывается, не знаком со спецификой этого заболевания и мнет больного, как будто перед ним тяжелоатлет. Не торопитесь, – дальше вам понадобится ой как много сил, и еще больше денег. Поберегите до поры и то, и другое.

Инвалид, попадающий из больницы домой, лишается сразу двух важнейших жизненных ценностей – любимой (или, по крайней мере, привычной) работы и связи с коллективом. Чтобы в первое время этот разлад прошел как можно менее болезненно, важны регулярные посещения коллегами, которые не просто бы справлялись о здоровье или "принимали за здоровье", но и советовались с приятелем и загружали бы его посильной работой. Важно, чтобы это не были дежурные визиты к больному с традиционными гвоздиками и апельсинами, а регулярные деловые встречи. Тогда чувство потерянности и никчемности не будет таким острым. Сослуживцы не всегда бывают догадливы, и роль родных в том, чтобы подсказать им, что эта, пусть в какой-то мере игра, будет воспринята как признание уважения и, если хотите, незаменимости попавшего в беду человека. Мне с этим здорово повезло. Еще лежа в больнице, я доделывал научную тему по материалам последних полевых работ, которыми меня снабжали друзья-геологи.

Переориентация "свежего" инвалида на новые роли должна быть сознательно принята, как это ни трудно, им самим, и сглажена родными. Например, бывшему начальнику, которому подчиненные раньше смотрели в рот, придется привыкать к обязанностям "кухонного мужика". Если раньше, благодаря высокому заработку, он был кормильцем семьи в переносном смысле, то теперь вынужден будет стать им в прямом. На отца ляжет и воспитание детей, так как большую часть времени он будет проводить дома. В современной психологии выделяется четыре типа людей по сочетанию мужских и женских черт характера и манере поведения: 1. Чисто мужские натуры (в том числе и у женщин). 2. Чисто женские (в том числе у мужчин). 3. Сочетание в явной степени как мужских, так и женских черт. 4. Неопределенные натуры с низкими показателями обоих типов. Выясняется, что, как ни странно, наиболее легкий переход от мужских занятий к традиционно женским или наоборот характерен для лиц третьего типа. Женственные женщины и мужественные мужчины – еще не залог благополучия. Первые бывают неуверенными, капризными и мнительными, а вторые со временем тоже теряют уверенность и становятся тревожными. А вот третий тип мужчин и женщин легче справляется со сложными жизненными ситуациями, их поведение разносторонне, они отличаются высокими творческими способностями, а в половой жизни чувствуют себя свободно и уверенно.

При всей схематичности и условности такого деления в нем, как говорится, что-то есть, и сам инвалид и родные должны иметь это в виду. Из этого, например, следует, что надо относиться с большим тактом к мужчине с выраженным мужским характером, который, возможно, будет вымещать утрату своего лидерства на членах семьи. Может быть, первое время стоит поиграть с ним в поддавки или пристроить его командовать дворовыми подростками, которые станут его помощниками в гараже.

Женственной женщине будет тяжела потеря ее физической привлекательности, поэтому для ее душевного равновесия очень важны комплименты ее внешности, помощь в подборе одежды, приобретении косметики, приглашении на дом парикмахера и т.п. Отрыв от семьи в больнице или санатории для всех женщин гораздо более чувствителен, чем для мужчин, поэтому детям надо внушать необходимость почаще навешать мать или писать письма.

Моя соседка Людмила Пономарева, – весьма энергичная, самостоятельная и крайне общительная женщина, – долгое время не могла найти себя в новой роли инвалида. По профессии она искусствовед-товаровед по изделиям народных промыслов. После автокатастрофы не пошла по старой стезе, хотя связи позволяли восстановить прежнюю работу. Несмотря на не отпускающие ни на минуту корешковые боли, она тянет полностью домашний быт от уборки до готовки, выстроила дачу по собственному проекту, много читает, любит принимать гостей и еще больше общается по телефону. Но ее активность человека-лидера искала другого выхода. Всех 600 жильцов дома она знает в лицо и по имени, так как в любую погоду она бывает на свежем воздухе около подъезда. Кончилось тем, что жильцы единодушно избрали ее председателем домового комитета. Более пробивную, жесткую и честную председательшу найти трудно. Вся дирекция эксплуатации трепещет, когда раздается ее гневный звонок. Дворники и дежурные ее побаиваются, и разве что не отдают честь. Ее стараниями установлен домофон, сделан ремонт, организовано дежурство консьержей. Местные жлобы, как водится, ищут какую-то подоплеку ее деятельности, – мол неспроста инвалид-колясочница взялась тащить этот воз, значит, что-то имеет. Ее это удручает, но не настолько, чтобы сбросить эти вериги. Клянет свой жребий, но долг и удовлетворенное чувство востребованности побеждают. Короче говоря, человек нашел место по своему характеру.

Психологи утверждают также, что люди, с трудом приспосабливающиеся к новым обстоятельствам, сродни так называемым маргиналам, то есть лицам на обочине общества. Их чертами становятся ненависть к остальному населению, в которое им не удается вписаться, а также легковерность в простое решение их проблем. Мы, действительно, иной раз видим в своей среде озлобленных инвалидов, которые считают всех уцелевших чуть ли не своими кровными врагами, но в то же время обязанными им, хотя сами при этом не желают ничего сделать для себя ни руками, ни головой. В этом отношении интересно признание Наташи Лариной из подмосковного Дмитрова: "Раньше я со злобой смотрела на здоровых людей, завидовала им, ощущала свою ненужность. Мне казалось, что все меня не любят, и я всеми забыта. Сейчас я смотрю на мир совсем по-другому, много езжу, много вижу, у меня появилась масса друзей. Я вышла замуж, родила дочку. Сейчас я считаю себя равной со всеми, спокойно без стеснения общаюсь со здоровыми людьми". Эта метаморфоза произошла с Наташей во многом благодаря спорту. У Наташи врожденная спинномозговая грыжа. Она закончила школу в детском доме-интернате. В 1994 г. на празднике в Олимпийском комплексе я познакомил ее и Володю Кашицына с руководителем московского спортивного клуба "Тропа Ахилла" (филиал американского Achilles Track Club) Романом Шкабаром. Он приобщил ее к спорту, дал гоночную коляску. От клуба она стала участницей многих, в том числе международных соревнований, но главное даже не в спортивных успехах Наташи, а в ее новом взгляде на жизнь и свое место в обществе.

Но есть примеры и другие, когда сама инвалидность способствовала преобразованию людей в лучшую сторону. Первым, от кого я это услышал, был спинальник Андантин Белопухов, знаменитый альпинист и первопроходец (см. главу "Очарованные странники"). Без доли выпендривания он признался, что благодарен судьбе, которая совершила в его душе переворот: из жестокого себялюбца, не замечавшего людей вокруг, он после тяжелой травмы стал добрым человеком, испытавшим счастье настоящей дружбы. Примерно то же говорила мне и Лилия Вахтина, которая убеждена, что коляска свела ее с прекрасными людьми, и среди них – ее избранник на всю жизнь.

Обычная крайность, в которую впадают многие семьи – это превращение инвалида в объект всеобщей заботы, с которого все должны сдувать пылинки. В конце концов такой член семьи при соответствующих задатках превращается в настоящего деспота. Как сказала моя знакомая: – Главное, чтобы вокруг не прыгали родственнички, тогда и наука придет быстрее, и скулить меньше будем.

Конечно, здоровым детям даже из простых педагогических соображений надо сразу же дать понять, что инвалид в доме должен пользоваться некоторыми привилегиями. Например, телевизор и телефон, может быть, его единственное средство общения с внешним миром, не должны быть яблоком раздора. Ведь часто и сама установка телефона делается для него.

Существуют женщины жертвенного типа, готовые на все, если их мужьям плохо. Но порой это оборачивается безволием и пассивностью у тех, кого они неусыпно опекают. Я знал пару, в которой жена так приучила мужа-шейника к "постороннему уходу", что он и слышать не хотел, чтобы ради хотя бы краткого отдыха жены самому лечь в больницу, и, тем более, о самостоятельной поездке в санаторий, где уход за тяжелыми больными полностью обеспечен. Но встречается особый тип "жертвенности по желанию", когда один из родственников готов сделать пусть самую неблагодарную работу, но только не то, что просит больной, т.е. что ему важнее, и чего он сам выполнить не в состоянии. Например, научиться водить машину или, казалось бы, проще простого, – допустим, переступить через свои отношения с соседкой и сходить к ней за нужной книгой.

Ничто так не раздражает колясочника дома, как невнимание к мелочам: отодвинутая от кровати коляска, разбросанная по прихожей обувь, закрытый верхний оконный или дверной шпингалет, задвинутая на верхнюю полку любимая чашка и т.п. Поэтому родным не надо лезть из кожи вон, чтобы инвалиду угодить во всем, будьте просто внимательны к тому, что вам кажется ерундой, – вам, но не ему. Непонимание и разлады в семье начинаются как раз с мелочей, а заканчиваются полным отчуждением. И еще: Не дай вам Бог хоть словом обмолвиться (в раздражении ли, в порыве сетования на судьбу), что вам, дескать, испортили жизнь, что без вас ему (ей) не выжить (хотя часто это так и есть). Сильнее ранить нельзя!

Английские психологи установили, что оптимизм и пессимизм заложены в генах человека, которые можно назвать "генами счастья". "Количество оптимизма" оказалось одинаковым у инвалида с детства и преуспевающего миллионера. Ничего с этим не поделать. Но ученые видят спасение от пессимизма в медитации и смехе. (Поэтому я и рискнул вкрапить в ткань своего повествования анекдоты. Простите, если не все и не всем они придутся по вкусу). При смехе депрессанты, вырабатываемые организмом пессимиста, распадаются. Кстати в отличие от наркотиков, которые, скорее, усугубляют депрессию. О "ломке" я уж и не говорю.

Все сказанное касается прежде всего раннего этапа адаптации к своему положению. Главное, чтобы он закончился как можно скорее. Нужно стараться победить жалость к себе самому, "озлобившись, – по словам Зиновия Гердта, – на свои обстоятельства". Удивительно, что спустя несколько лет колясочники забывают о своих физических недостатках настолько, что это может показаться неправдоподобным. Как-то мне пришлось заполнять анкеты своим товарищам для выезда за границу. Так вот, в пункте "особые приметы" (это делается в основном для возможной идентификации трупов) никто не вспомнил ни ампутированные конечности, ни атрофированные ноги, ни громадные операционные шрамы на спине, – все упоминали какие-то родинки.

Говорят, снявши голову, по волосам не плачут. Еще как плачут! Кого-то заботит раннее облысение, кого-то морщины или плохо прилипающий загар. Так и должно быть, – жизнь продолжается.

* * *

Мужчина-колясочник должен создать для своей жены или любимой женщины такие условия, чтобы она не чувствовала себя обделенной по сравнению с подругами или сослуживцами, и имела возможность гордиться мужем. Если она сможет сказать: "Я за своим, как за каменной стеной, он всего добьется", – значит, она вряд ли посмотрит на другого.

Женщина-инвалид вдвойне должна заботиться о семейном уюте и о своей внешности, чтобы муж возвращался домой с радостью, всегда находя ласку и заботу. В этих, казалось бы, известных премудростях – залог устойчивости "смешанных" браков, и уж, во всяком случае, если о них забывают, такую пару либо ожидает разрыв, либо им предстоит томительная жизнь чужих людей, которых связывает только жилплощадь.

* * *

Особый разговор – взаимоотношения родителей со взрослыми детьми, внезапно ставшими инвалидами. Совсем недавно я получил письмо, нет, не просто письмо – крик души, от матери шейника. Вот выдержка из него: "Сын совсем перестал работать над собой, ожесточился на всех и вся. Каждый разговор с ним кончается скандалом, может меня оскорбить, унизить. Я его не узнаю, – все вокруг виноваты: то подняли не так, то усадили неудобно. Мы не знаем, как себя с ним вести. Утром садится в коляску, включает телевизор и сидит перед ним целый день. Ни читать, ни собой заниматься не хочет. Хотя бы мог тренироваться в написании, – руки у него неважные, но когда захочет – получается. Жизнь у нас стала однообразной, и не знаем, как все это преодолеть. Вот какая беда".

Легко давать общие советы. Куда сложнее советовать что-то конкретное людям, которых не знаешь. Единственное, что я смог сделать, – свел автора письма с профессиональным психологом из "Аппарели", телефон которого теперь знаете и вы, читатели. А еще я высказал опасение, что отношения родителей с сыном, если их не изменить, могут превратиться в стереотип поведения. Причина его раздражительности, скорее всего, связана с утратой надежды на восстановление, которая раньше теплилась. Поэтому и заниматься на тренажере бросил, что понял бесполезность. А мать с отцом все еще эту надежду полностью не утратили. Еще я сказал, что страдальческие материнские глаза, направленные на сына постоянно, вызывают не ответную жалость, а обратную реакцию вплоть до злобы. И злость на судьбу и на свою немощь он направляет на родных. Порекомендовал найти неуспевающего в школе пацана, который забегал бы за помощью в уроках, и чтобы в дом заходили почаще посторонние, в том числе женщины, при которых особенно не распоясаешься, да и просто смена действующих лиц будет влиять благотворно.

А вообще такую ломку проходят почти все, кто испытал резкие переломы и удары судьбы. А у парня пропало все вмиг: здоровье, работа, собственная семья повела себя не лучшим образом. Конечно, беда, – что тут добавишь. Но выкарабкиваться из нее все равно придется. И выберутся со временем, – не они первые, и, увы, не они последние, – благодаря безграничному материнскому терпению и любви.

* * *

"Из всех превратностей судьбы самое большое несчастье – быть счастливым в прошлом". Этот афоризм принадлежит римскому философу Боэцию и в нашей повести он имеет самое прямое отношение к той категории людей, которую мы успели обсудить, – к тем, кто стал инвалидом в зрелом возрасте. Исходя из этой же мудрости, инвалиды с детства в целом должны быть, не скажу, более счастливыми, но, по крайней мере, менее несчастными. Им не с чем сравнивать свою единственную жизнь, которую они проживают от рождения или, во всяком случае, с незапамятного детства. И действительно, как пишет один мой знакомый: "Мы, инвалиды с детства, не сталкиваемся с фактором привыкания, поэтому по морально-психологической устойчивости мы, наверное, сильнее тех, кто успел пригубить чашу здоровой жизни".

Однако, как любила говаривать моя тетя, "в каждой избушке свои погремушки", и у этой категории есть свои немалые сложности. Связаны они со взаимоотношениями с родителями, которые с пеленок привыкли опекать больного ребенка, дрожать за него и опасаться за его вхождение во взрослую самостоятельную жизнь. Отпусти его в свободное плавание – они лишатся – ни много – ни мало – смысла (чуть было не написал "цели", но нет, именно смысла) своего существования. Тот же мой корреспондент пишет: "Родители помогают нам с женой до сих пор, но уж больно горек вкус у этой помощи, когда тебя ежеминутно подавляют морально, когда нельзя пригласить домой, кого хочешь, когда "без визы" нельзя выехать дальше двора".

Другое письмо на ту же тему: "Родители не ограждали меня от внешней жизни, но они четко определяли мое место в ней. Близкие никогда не понимали мою душу, я не мог поговорить с ними о наболевшем. Я не мог обсудить с ними, например, почему мои здоровые друзья могут любить, иметь семьи, детей, работу, а я нет. Главная родительская забота сводилась к важному, но примитивному, телесному: накормить, умыть, обстирать. Всерьез как личность меня воспринимали не они, а друзья, за что я им безмерно благодарен.

Вот и у моей жены примерно та же обстановка, с той лишь разницей, что над ней тряслись вплоть до замужества. Даже хлеб ей не давали отрезать, боялись доверить нож. Несмотря на то, что она ходила в обыкновенную школу, пять лет училась в институте и 13 лет работала, этот родительский колпак давит на нее и по сей день, и высвободиться из-под него мы пытаемся вдвоем. Помогает то, что мы – как половинки одного ореха, отыскавшие друг друга в этом большом мире".

Кому жить в этом мире, решаем, слава Богу, не мы с вами. Но вот что приходит в голову: Дети-инвалиды, когда вырастут, уж точно никого не убьют и, скорее всего, никого не ограбят, а наши правозащитники, забывая о них, упирают на милосердие прежде всего к закоренелым преступникам и говорят о праве на жизнь для самых омерзительных убийц и насильников, признавая при этом, что и людьми-то их назвать язык не поворачивается. Но ведь они выглядят внешне, как все обычные люди, а некоторые – даже привлекательно. Беда детей-инвалидов в том, что они отличаются от других внешне, и общество только по этому признаку старается в лучшем случае их не замечать, а в худшем – отвергает само право на появление их на свет и на жизнь среди нас. Сколько оскорблений, унижений и косых взглядов приходится терпеть матерям, которые не отказались от своих детей, не сдали их в спецучреждения, а несут достойно свой крест, выкармливая, ухаживая и воспитывая часто в одиночку больных мальчиков и девочек.

Когда эти дети вырастают и оценивают себя в мире, большинство говорят или думают примерно так: "Моя жизнь для меня самоценна, и, хотя она совершенна не во всем, жить все равно стоит. Никто при моем рождении, кроме меня самого, не должен был решать – жить мне или нет".

Я и дальше буду стараться разъяснять всем, что люди с ограниченными возможностями, как нас осторожно называют, способны так же дорожить своей жизнью и так же, как вполне здоровые люди, держаться за нее.

Давайте все вместе разрушать стереотипы и показывать, что плохая речь или непривычная или даже неприятная мимика ребенка-спастика это не признак слабоумия и, тем более, психического заболевания (хотя и к таким больным надо относиться по-человечески), также, как и то, что калека в коляске на улице – не обязательно нищий. Понятно, когда дети станут взрослыми, кто-то из них окажется более, а кто-то менее талантливым, но ведь то же самое относится и к так называемым здоровым людям.

Государство должно взять часть вины и ответственности за рождение таких детей на себя и помогать родителям, не отказавшимся от своих детей с физическими и умственными недостатками в такой мере, чтобы пособия по воспитанию были хотя бы не меньше, чем затраты на их содержание в специальном медицинском учреждении. Родители должны быть не просто поняты, не просто приняты, – но обласканы обществом, как люди, несущие самую тяжелую ношу из всех возможных. Причем под обществом я имею в виду не весь многомиллионный народ, но обычных соседей или односельчан, не говоря уже о близких и дальних родственниках. Если у тех, кто вас, дорогие читатели, окружает, иной взгляд на вашу семью, подсуньте ему ненароком эти страницы, может быть, он прочтет их и усомнится.

Сейчас все больше появляется общественных организаций родителей с детьми-инвалидами. В 1996 г. нашу съемочную группу пригласили на рождественскую благотворительную елку в Кремлевский дворец. Мы познакомились с объединениями семей, где воспитываются прекрасные добрые дети, у которых не все гладко со здоровьем. Эти люди не ждут, что их кто-то куда-то вовлечет. Их сплачивают общие беды, и они стараются опровергнуть утверждение классика, что каждая семья несчастна по-своему. Они расширяют мир своих детей, не ноют и не превращаются в полупрофессиональных сборщиков государственных подаяний. Они ездят друг к другу в гости из города в город, устраивают праздники, обмениваются книгами и здравыми идеями. Вот, например, как было бы здорово создавать "тандемы" в форме безналогового коммерческого предприятия плюс особый детсад.

Воспитывая в ребенке творческое начало, родителям, видимо, надо меньше всего думать о тщеславии, и не тешить себя мечтами о том, что их чадо обязательно станет артистом, композитором, художником или выдающимся шахматистом. Прежде всего ребенок должен вырасти человеком, интересным себе и людям вокруг. Но если дело дойдет до выбора профессии, то надо будет не только привить творческому человеку навыки работы, но и направить его устремления в ту сферу, где его талант не окажется втуне, а будет востребован в полной мере, чтобы не было разочарования в выбранном пути и не возникли претензии к родителям.

Анна Большакова, о которой я рассказал в главе "Такова c'est la vie ", своим образованием, мировоззрением и воспитанием обязана прежде всего родителям, которые, несмотря на тяжелейший диагноз – ломкость костей, не только привили в девочке общительность и оптимизм, но и путешествовали с ней по всему Советскому Союзу.

Особого внимания заслуживает разговор об общей атмосфере в доме, где растут дети-инвалиды. Подход матери и отца к воспитанию не всегда совпадает: Мать полностью отдает себя служению ребенку и может стать его рабой, забывая и о своей внешности, и о порядке в доме, и о муже. Отец, скорее всего, будет пытаться более активно воспитывать сына, особенно единственного. Мать должна понимать, что отец подсознательно страдает еще и от того, что потерпел жизненную неудачу, будучи лишенным здорового наследника, и от того, что сам обойден женским вниманием.

Если школа у вас под боком, то не следует ограничиваться учителями-надомниками. Надо условиться, чтобы хотя бы один-два раза в неделю ребенок с самого первого сентября в первом классе ездил на главные уроки и даже в спортзал. Именно с самого начала, чтобы комплекс "не такого, как все" не усилился обычным комплексом новичка в классе. Очень важно, чтобы учитель в первый же день доверительно объяснил(-а) всем остальным детям, чем болен их соученик (конечно, в его отсутствие), рассказала о его достоинствах и успехах и поручила всему классу опекать и защищать его от чужаков, обращаясь с этой опережающей просьбой особо к самым бойким, которые в других обстоятельствах сами могли бы оказаться в роли обидчиков.

Ребенок должен общаться на равных со своими сверстниками не только в школе. Заманивать в гости можно не обязательно "жвачкой" и "колой", но теми же шахматами, книгами, музыкальными записями, компьютерными играми, домашними животными.

На фото: Будущий психолог спинальница Елена Лебедева в небе над Самарой в позиции "дама сверху". Прыжок с парашютом по системе "Тандем".

В подростковом и юношеском возрасте жизненные ценности детей меняются, и это не должно ускользнуть от внимания наблюдательных родителей. На этом этапе важнее всего самоутверждение становящейся личности. Приведу очень показательный пример: Зимой 1996 г. в Тюмени проходили спортивные игры инвалидов, в которых были и прыжки с парашютом по системе тандем (со здоровым инструктором в связке). Среди храбрейших была и девочка Женя, колясочница из пос. Усолье. Журналисту программы "Шаг из круга" она заявила, что прыгнула для того, чтобы доказать себе и "одному мальчику", тоже колясочнику, несправедливость жизненного кредо горьковского ужа: "Рожденный ползать летать не может". Разве можно не восхищаться внутренней силой этой девочки, и разве трудно понять ее душевный порыв, после чего ей наверняка будут завидовать все здоровые сверстники, а не только тот мальчик.

Володе Дмитриеву из Наро-Фоминска прыгать с парашютом нельзя. Он болен редкой генетической болезнью, одной из разновидностей ломкости костей, название которой сам не может произнести без запинки, – мукополисахаридозом. До последнего времени он только ползал, и в коляску сел недавно. Но крутить обода ему трудно, да и небезопасно. "Чем меньше я двигаюсь, тем дольше проживу", – говорит он со взрослой рассудительностью. Но у него тоже есть своя планка, выше которой он хочет прыгнуть. Володя живет с родителями, но никуда и никогда за всю жизнь не выезжал из дома. И вот впервые он решил попросить, чтобы его свозили в городской парк. А для этого, кто понимает, нужна не меньшая смелость, чем для прыжка из поднебесья.

Два слова о здоровых детях у родителей-инвалидов. Алена и Володя Кочармины (г. Королев, Московская обл.) воспитали дочь так, что она не только не стесняется своих родителей-спинальников, но даже немного гордится перед своими одноклассниками, что оба они такие необычные. В поездках в колясках по городу она с радостью увязывается за взрослыми.

Мария Александровна из республики Коми для того, чтобы сын не стеснялся мамы в коляске, собрала дома целую группу его сверстников. Она преподает на дому, ведет местную телепередачу и думать о своем несчастье ей просто некогда.

* * *

Не секрет, что многие девушки, подростки, да и часть вполне зрелых мужчин живут в постоянной настороженности и чувствуют себя незащищенными от посягательств злоумышленников или оскорблений уличных хамов. Иногда это состояние внутренней напряженности неосознанно, и не имеет конкретного источника. В коляске, как рассказывали девушки с такой психикой и вызванные на откровенность ребята, они обрели большее спокойствие и внутренний комфорт, как бы оказавшись в защитном коконе.

Правда там, где колясочники не представляют уличную экзотику, например в Саках, шпана нет-нет, да обидит. Нет моральных запретов и у машинных и квартирных грабителей. Оказывается, в этом злом и безумном мире мы не одиноки, – в США так же грабят и обманывают слепых, швыряя на землю, и вытягивают кошельки у колясочников. Не зря энтузиаст из Сан-Франциско Чак Борг стал преподавать карате именно колясочникам. Он уверен, что эти знания не повредят, и позволят более уверенно прогуливаться по улицам в одиночку в любое время суток. Чак разработал систему маневров на коляске для нанесения оглушительных ударов и для заламывания рук.

Если вы не прошли его школу и опасаетесь за себя или своего ребенка, стоит подумать о приобретении прибора "Бодигард" ("Телохранитель" в переводе с английского). Эта сирена, умещающаяся в кармане, издает душераздирающий рев силой в 130 децибел. Злоумышленник не просто ошарашен, – он в панике обращается в бегство. Двадцать пять долларов (а сейчас может быть и меньше), – и вы спокойны. Ссылаюсь на рекламу в АиФ: тел.: (495) 923-78-69. В два раза дешевле стоит другое приспособление "Панч", которое в течение 35-40 секунд ведет непрерывный прицельный огонь вытяжкой из жгучего красного перца. В отличие от нервно-парализующих и слезоточивых газов, это средство действует мгновенно, в том числе на пьяных и наркоманов и, что немаловажно, не приводит к летальному исходу. Продает эту перцовку торговый дом "Боярд-Арсенал", тел.: (495) 288-97-32, факс: (495) 288-27-93.

* * *

Как-то, раздумывая об удачных и неудачных браках среди своих многочисленных знакомых, я насчитал всего три счастливые пары. Увы, одна из них распалась, в другой оказалась червоточинка, сначала хорошо скрывавшаяся, но потом все равно вышедшая наружу, ну, а третья пока продолжает существовать для меня в качестве примера. Всего одна за больше, чем полвека. Но недавно эта и без того небогатая, а тут и совсем обедневшая коллекция счастливых супружеских судеб пополнилась еще одной удивительной четой. Эти счастливые люди, – он и она, назовем их В. и Л. Я слышал об их семье и раньше много хорошего, а однажды по телефону Л. поведала мне столько всего, что стало радостно не просто за них, а за то, что на свете еще не погибла любовь. И совершенно ни при чем то, что оба они тяжелые инвалиды, на которых многие окружающие, наверное, смотрят как на обездоленных. Кто-то отворачивается, кто-то жалостливо смотрит вслед, а они живут, наслаждаясь той ежедневной радостью, которую доставляют друг другу четверть века, и нет им дела до чужих косых взглядов.

Началось все с трех операций на спинном мозге у Л. Последняя застала ее во время учебы в техникуме, где она видела и В. Видела, но не замечала, – так бывает: ну прыгает и прыгает на костылях какой-то квадратный парень без обеих ног. После операции Л. не только не встала на ноги, но и слегла вовсе. А этот парень вдруг стал навещать ее дома. Он ни разу не приходил без цветов, книг, дисков, а через год этих визитов, которые стали для нее сначала привычными, а потом необходимыми, он неожиданно предложил выйти за него замуж. Он не рассчитывал на то, что она когда-нибудь сможет стирать или готовить на кухне, а обещал, что будет делать все сам, что у них будет свой дом и машина, на которой они станут путешествовать по всей стране. Только благодаря ему и общим мечтам Л. вышла из душевного ступора и не сделала с собой ничего дурного.

На свадьбе она просидела за столом на одном месте, и родители В., впервые познакомившись с невесткой, недоумевали, почему она не танцует, – оказывается, сын не предупредил, что он, полностью безногий с трехлетнего возраста, выберет в жены парализованную колясочницу. Когда В. и Л. получили собственную квартиру, он почему-то запаздывал на новоселье. Она начала было сердиться, и в пустой без мебели дом друзья внесли Л. на руках. А дальше было, как в песне про миллион алых роз: весь пол был убран цветами. С тех пор они не расстаются надолго, и все, что он обещал, сбылось: и машина, и театры, и друзья, и работа. Могли бы быть и дети, но страх и неопытность Л., которая не общалась с женщинами-спинальницами, помешали принять правильное решение в нужную минуту. Да и лечащий врач, как это обычно бывает с такими больными, отсоветовал рожать, – зачем ему нужны были лишние хлопоты и ответственность. А для В. ребенком стала она сама. Он и врачевал ее, и воспитывал. Воспитывал не только тем, что потакал всем ее увлечениям, будь то шахматы, книги по индийской философии, но и своей удивительной добротой и уравновешенностью. Он изо дня в день делал ее лучше, но и сам рядом становился мудрее. Даже, когда на ее небосклоне вновь зажглась звездочка ее былого девичьего чувства, В. проявил невероятный такт и понимание: "Если я тебя люблю, то почему же это не может другой. Одно было страшно: вдруг я тебя потеряю..." Они не потеряли друг друга, и счастливая жизнь продолжалась.

Единственное, о чем жалеет Л., что она не умеет писать стихов и сочинять музыку, иначе все поэмы и симфонии она посвятила бы ему.

Вот такая история. А вы говорите, со здоровьем неважно...

Рис. 45 (фото). А если это любовь? Саша и Лида. Москва, ВВЦ, июль 1998. Фото Н. Кудина.

* * *

Люди, попавшие в беду или живущие с ней с рождения, ищут, – кто утешения, кто опоры, погружаясь в работу, в семейные заботы, в творчество или общественную деятельность, стараясь помогать другим таким же. Но, так или иначе, мыслящий человек строит внутри себя некий духовный стержень. Среди наших героев есть и верующие, и находящиеся на пути к вере, и убежденные атеисты, – меня же при написании этой книги интересовала больше всего вера в себя.

Может быть, действительно, те, кого называют людьми с ограниченными возможностями, часто, не замечая того, бывают наделены неограниченными возможностями духа, и прав был немецкий философ, утверждая: "Только великая боль приводит дух к последней свободе..." (См. эпиграф к книге).