Библиотека

Глава 15. Детский церебральный паралич

Карен росла медленно, Глория же, Мари, Рори (а заодно и ирландский сеттер) с каждым днем, казалось, становились все больше и больше. К этому времени пес стал полноправным членом семьи. Период привыкания у него оказался очень трудным, и, если бы не Карен, я, наверное, отправила бы его обратно.

Он появился у нас плохо дисциплинированным щенком, достаточно крупным, чтобы каждое его резкое движение представляло опасность. Пепельницы, лампы, книги, вазы, даже каминный экран — все летело в сторону под напором этого рыжего дьявола. В Американском клубе собаководства он был зарегистрирован как Тэм 0'Шентер из Найтскрофта. Через две недели мы подали заявление о перерегистрации его под именем Шенти Айриш1. Американский клуб собаководства был шокирован — пес принадлежал к роду чемпионов. Но мы были непоколебимы, и он-таки стал Шенти Айриш.

Приходилось прилагать такие усилия, чтобы как-то воспитать это непослушное создание, что временами я просто приходила в отчаяние. И наконец объявила Джимми:

— Я вырастила немало собак, но никогда не встречала ничего подобного.

— Мне кажется, это не потому, что он глупый, — сказал Джимми.

— Вот уж нет! — с жаром ответила я. — Он, пожалуй, даже слишком умен.

— Ну, тогда понятно, — ехидно заметил мой любящий супруг.

— Вот что, если ты не займешься его психоанализом, это скоро придется делать со мной.

— Тогда давай избавимся от него. У тебя и так слишком много забот. (Этот прием называется «от противного».)

А потом, как бы между прочим:

— Кстати, как он с Карен?

— Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, как он с Карен. Ну хорошо, я еще потерплю. (Какая женщина откажется от роли мученицы?)

Пес был действительно умен. Он делал все, что мог придумать его изобретательный собачий ум, чтобы внести разнообразие в жизнь Карен, помочь ей. Если она роняла мяч, он приносил. Шенти постоянно находился рядом с ней. Сеттеры любят побегать, но он никогда не убегал от нее дальше, чем на несколько метров. Он охранял ее, не воинственно, но весьма эффективно.

Однажды утром я поставила ее к брусьям во дворе на солнышке. Убирая в доме, я время от времени поглядывала на эту парочку и вдруг увидела, что Шенти куда-то побежал. Это было так необычно, что я пошла к двери, посмотреть, в чем дело. У ограды, вдоль верхушки откоса бежал жесткошерстный терьер (он напоминал моего учителя французского языка из пансиона Сен-Винсент). Шенти подбежал к нему и представился по всем правилам собачьего этикета. Пес повернулся и с любопытствующим видом направился к Карен и ее брусьям. Метрах в четырех от нее пришелец тявкнул, и тут Шенти сорвался с места. Он ринулся вниз по откосу, как раскаленная карающая стрела. Терьер был уже рядом с Карен, когда эта стрела настигла его. Его даже не укусили, он просто отлетел метров на пять, когда голова Шенти врезалась ему в бок.

Через несколько дней после этого за мной заехал один человек — я должна была выступать в Ротари-клубе. Когда он приехал, Карен и Шенти были во дворе.

— Это моя дочь, Карен, — представила я.

— Здравствуйте, — вежливо произнесла Карен и добавила, повернувшись к собаке:

— Шенти, мой ангел-хранитель.

На этой встрече в Ротари-клубе городка Порт-Честер я должна была выступить с отчетом, рассказать о том, как идет наша работа по всему штату. Я рассказала о своей недавней поездке в Итаку, на юбилейное собрание местной группы: год назад в ней насчитывалось всего тридцать человек, нынче — уже более четырехсот. Теперь это были не только родители — почетным гостем на встрече был мэр городка. Рядом с ним сидели члены муниципалитета, адвокаты, врачи, несколько банкиров, местный пекарь, учителя, полицейские, торговцы, водопроводчик, архитектор, родители больных детей — типичные представители небольшого американского городка.

Я рассказала о том, что случилось со мной, когда я возвращалась домой. Поезд мчался на юг, я вспоминала события предыдущего вечера, размышляя, что эта встреча еще раз неопровержимо доказала — для церебрального паралича безразличны раса и цвет, ум и убеждения, богатство и общественное положение. Воспоминания об этой встрече подбодрили меня, и я, должно быть, улыбалась, потому что вошедший кондуктор заметил:

— Приятно для разнообразия увидеть счастливого человека.

— Да, я счастлива, — ответила я и, не удержавшись, стала рассказывать ему о ДЦП и о том, почему я счастлива. В купе был еще всего один пассажир, и кондуктор сел рядом со мной. Это был аккуратный седой человечек, в очках с толстыми стеклами, с быстрыми движениями и речью. Он задал множество вопросов.

— Я сейчас покажу вам что-то замечательное. Вам повезло — если бы здесь было полно народу, ничего бы не вышло.

Он встал и выключил свет в вагоне.

— Смотрите в окно.

Мы ехали в горах, вдоль реки. Недавно был сильный снегопад, и сквозь окна я видела ели, согнувшиеся под тяжестью снега. Лунный свет искрился на ледяных глыбах, лежащих вдоль берега.

— Следите за полянами, — прошептал мой собеседник, — следите внимательно.

Через несколько минут я увидела фигуру, скользнувшую на фоне снежной белизны. Потом были другие поляны и другие фигуры. Я с изумлением поняла, что это олени.

— Это полоса миль двадцать пять, они приходят сюда кормиться, когда выпадает снег. Я работаю на этой линии вот уже восемнадцать лет, но никак не могу привыкнуть.

Я смотрела на красоту за окном. Сзади снова тихо заговорил мой знакомый.

— Я все думаю о том, что вы мне рассказали. У меня есть старший брат. Он может передвигаться только на деревянной тележке, которую мы для него сделали. Мы всегда считали его просто калекой. Его тело все время непроизвольно дергается. Мама сказала, что еще малышом он упал и ударился затылком. Говорит он тоже с трудом. Теперь я знаю, у него церебральный паралич, как у тех людей, о которых вы рассказывали.