Библиотека

Глава 7. Детский церебральный паралич

Когда кусты и деревья старались перещеголять друг друга своими пасхальными нарядами, Джимми взял отпуск и мы втроем вернулись к доктору Б. постигать тайны физиотерапии. Мы ехали на юг и видели вокруг ежегодное чудо пробуждения природы. Оно было везде: в полях, взрыхленных зелеными ростками, в источающих благоухание белоснежных цветках магнолии; в ярчайшем, ошеломляющем человеческий взор разноцветий азалий; в барбарисе. Созданном, возможно, для того, чтобы спустя полгода напомнить людям о звезде, воссиявшей над Вифлеемом.

Мы поселились в гостинице недалеко от доктора Б. и каждый день отправлялись на встречу с мисс Венкин, которая должна была научить нас всем приемам гимнастики и массажа.

Мисс Венкин, симпатичная бодрая женщина лет сорока, уже много лет работала у доктора Б. Она приветливо встретила нас и провела в кабинет физиотерапии. Это была большая хорошо оборудованная комната. Там стоял высокий, обитый мягким стол. Длинные параллельные брусья фута в два высотой, стулья с наклонными спинками, метрономы, высокие столики с полукруглым вырезом сбоку. Высоту брусьев и столов можно было менять. Там было еще много разных приспособлений, и постепенно мы научились ими пользоваться.

Мы сели, устроив Карен в одном из специальных стульчиков. Она сразу освоилась и принялась осматривать комнату, часто восклицая:

— Мамулька, смотри!.. Папочка, смотри!

Мисс Венкин сказала, что, прежде чем начнет учить нас, она хотела бы объяснить, чем именно мы будем заниматься.

— Ходьба — очень сложное действие, — начала она. — При каждом шаге в разных частях тела должны абсолютно синхронно действовать сотни мышц. Из-за повреждения некоторых частей мозга Карен нужные сигналы не доходят до мышц. Цель наших занятий — научить неповрежденные части мозга посылать эти сигналы. У нас будут упражнения для шеи, спины и мышц живота, чтобы Карен могла держать голову, сидеть и стоять; упражнения для ног — напряженные мышцы заставляют ноги ребенка перекрещиваться в «походку ножниц». Никто не может ходить с перекрещенными ногами, поэтому мышцы необходимо разрабатывать растягивая, разводя ноги в стороны.

Поочередное движение ног необходимо для ползания, первого этапа подготовки к ходьбе. Если обычного ребенка в жаркий день накрыть одеялом, он его сбросит, поочередно брыкнув сначала одной, потом другой ногой. У Карен не так. Если она и брыкнет, то двумя ногами сразу. Поэтому одна из первых наших задач — научить ее поочередным движениям, сначала пассивно, делая их за нее, стремясь к тому, чтобы включился мозг и движение стало активным.

Она объясняла ясно и просто, и я подумала, что у нас не будет трудностей.

— Есть упражнения для ступней и пальцев ног и так далее. Я не буду сейчас забивать вам голову всеми упражнениями сразу. У каждого из них есть своя песенка и делается оно в определенном ритме.

Она подошла, взяла Карен, положила ее на стол и раздела до трусиков...

— Теперь я покажу вам, как делается упражнение на поочередное движение.

Джимми встал с одной стороны, я — с другой. Карен лежала и улыбалась, иногда поворачиваясь, чтобы посмотреть на заинтересовавший ее предмет.

— Прежде всего, — продолжала наша наставница, — необходимо научить ребенка расслабляться: с помощью вашего голоса, слов, показав ей тряпичную куклу.

Она сняла с полки куклу и протянула ее Карен. Как у всех тряпичных кукол, ножки и ручки у нее были «расслаблены» и свободно болтались.

— Класивая кукла, — обрадовалась Карен. — Дай.

Мисс Венкин подала ей куклу, и Карен нежно прижала

ее к груди.

— Мягкая куколка, правда? — спросила мисс Венкин, подчеркнув слово «мягкая».

— Мягкая, — еще раз повторила она, осторожно взяв куклу из рук Карен, и очень медленно пошевелила ее ручками и ножками, позволив им упасть.

— Видишь, какая она мягкая — мягкие ручки, мягкие ножки. А теперь посмотри на меня, заинька. Смотри, я тоже делаю свои руки и ноги мягкими.

И мисс Венкин замечательно изобразила тряпичную куклу. Примерно через полчаса Карен поняла, что от нее требуется.

— Ее расслабление перед занятиями, — предупредили нас мисс Венкин, — каждый раз должно быть результатом сознательного усилия, и во время упражнений над этим тоже придется немало работать.

Она положила куклу на полку.

— А теперь я покажу вам одно из первых упражнений. То самое, на поочередное движение, о котором я вам говорила.

Взяв Карен за ногу, она начала медленно сгибать одну ногу в колене так, что пятка почти коснулась попки. Потом, разгибая эту ногу, она одновременно начала сгибать другую.

— Такое положение ноги во время этого упражнения исключительно важно, так же как и расстояние между ногами, как и чередующиеся движения коленей.

Джимми очень внимательно наблюдал за ее действиями.

— Мне не очень понятно, — пожаловалась я. Мисс

Венкин повторила упражнение несколько раз, объясняя, что происходит на каждой стадии движения.

— Вам надо почитать что-нибудь о мышцах, чтобы вы лучше поняли, — посоветовала она, отходя в сторону.

— А теперь, миссис Киллили, вставайте на мое место и попробуйте делать все сами.

Со стороны все выглядело легко и просто. На самом же деле все оказалось гораздо сложнее. Существует сто десять способов держать ногу, и сто девять из них — неправильные.

Первое занятие продолжалось часа два, потом нам дали специальную литературу и отпустили домой, уставших, но счастливых.

Ночью, в номере гостиницы, мы уложили спать Карен, прикрыли газетой настольную лампу и принялись читать. Мы давно искали хоть какие-нибудь материалы о ДЦП, но до этого дня ничего не могли найти.

Однажды утром, после многих недель обучения, в кабинет вошел доктор Б. Мы делали упражнение для ног, и, разрабатывая пальчики, я ворковала над Карен:

— А птички по гнездышкам чик-чирик.

Он подошел к столу и поднял ее.

— Как поживает мой котеночек? Она крепко обняла его и засмеялась.

— Пликласно.

Я замерла, так как по предыдущему опыту знала, что будет дальше. Каждый раз, когда он брал Карен на руки, она хватала его очки, — ритуал, который расстраивал нас и совершенно не беспокоил его.

— Тебе нравится? — спросил он, наблюдая, как она размахивает очками и по стенам, по потолку скачут солнечные зайчики.

— Очень, — ответил наш ребенок, и мы четверо улыбнулись друг другу.

— Я знаю, вас очень расстраивает задержка развития речи у Карен,

Мы кивнули. Мы давно ждали, когда же они заговорят о том, что казалось нам самым важным на данный момент.

— Трудности с речью у Карен — скорее результат влияния окружающей среды, чем что-то органическое. Она выглядела и вела себя, как младенец; и вы, как это ни прискорбно, обращались с ней как с младенцем. Вот увидите, какой начнется прогресс, когда вы, наконец, признаете ее настоящий возраст и уровень умственного развития.

— А ты хотела бы поехать домой к Мари? — спросил он Карен.

— Да, — твердо ответила она.

Доктор Б. повернулся к нам.

— Вчера вечером мы долго беседовали с мисс Венкин, — сказал он, — и считаем, что вы оба готовы самостоятельно проводить занятия. Вы приедете сюда через несколько месяцев, и мы проверим, как вдут дела у Карен, Может быть, некоторые упражнения придется изменить, другие вообще убрать, и если вы сделаете какие- нибудь ошибки, мы сможем их исправить. Что вы об этом думаете? — повернулся он ко мне.

— Я чувствую себя довольно уверенно и все-таки волнуюсь. Но вместе с Джимми, я думаю, мы справимся.

— Если возникнут какие-нибудь сложности или проблемы, непременно звоните, — сказал доктор Б. От его слов я почувствовала себя увереннее.

— Если хотите, можете уехать хоть сегодня, — он передал мне Карен. Она все еще держала его очки.

— Как же я пойду без очков по лестнице? А вдруг я упаду и разобьюсь?

— На.

Она послушно отдала очки.

— Большое спасибо, — с серьезным видом поблагодарил он. — Вот умница. Приезжай ко мне еще.

Мы пожали друг другу руки.

— Вы молодцы, хорошо потрудились, — сказал он и, как мне показалось, немного грустно добавил: — Если бы все мои родители могли так работать вместе.

— До свидания, доктор, — сказал Джимми. — У нас просто нет слов, чтобы поблагодарить вас.

— Вы помогли не только Карен, но и всей нашей семье, — добавила я. — Вы не хуже нас можете представить, как изменится после этого наша жизнь.

— Вам не всегда будет легко. Иногда эти ежедневные занятия будут казаться просто невыносимыми. Вам придется работать не месяцы, а долгие годы, но награда за ваши усилия будет велика. В тот день, когда Карен сделает первый шаг, вы почувствуете радость, неизмеримо большую, чем от первого шага Мари.

Он улыбнулся и вышел из комнаты.

Теперь, когда у нашей дочери было будущее, нам не давали покоя воспоминания о сотнях несчастных, беспомощных детей, встретившихся нам за время долгих поисков. Мы знали, что им тоже можно помочь. Но кто это сделает? Где, как?

Мы приехали домой, напевая различные песенки, под которые делали упражнения. Когда Джимми вернулся на работу, эта привычка стала источником постоянных шуток. Все насвистывали или напевали разные популярные мелодии, а Джимми машинально выдавал что-то вроде:

— По кочкам, по кочкам, по ровненькой дорожке...

Было нелегко установить в доме новый распорядок

дня, включающий два занятия по часу шесть раз в неделю. Для Мари, которой было уже почти семь лет, это означало, что много часов нашего времени будет посвящено исключительно Карен. Мы преодолели эту трудность, научив ее нашим песенкам (которые ей очень понравились) и попросив ее помочь с некоторыми упражнениями. У Мари появилась трогательная ответственность, а со временем — такое чувство долга, которое многие из нас, к сожалению, приобретают на несколько десятилетий позже. И это был еще не единственный положительный момент: трудно было бы придумать лучший способ, чтобы укрепить нашу любовь. На нашу долю выпало много боли, обид, разочарований, но теперь у нас в доме поселилось новое счастье, еще больше, чище, ярче, и мы ни за что на свете не согласились бы отказаться от него. Никогда бы раньше не подумала, что буду благодарить судьбу за «крупные» (а попросту говоря, большие) руки. Или же, что годы, проведенные на теннисном корте и в фехтовальном зале, дадут что-нибудь, кроме здоровых бицепсов, которые надо прятать и зимой и летом. Мне и в голову не приходило, что в один прекрасный день и то и другое поможет моему ребенку научиться ходить. Неисповедимы пути Господни. Дав мне любовь и способность к спорту, он с детства подготовил меня к испытаниям, выпадающим на долю далеко не каждой матери.

Начав заниматься дома одна, без постоянной помощи мисс Венкин, я поняла, что по крайней мере первое время мне необходима помощь опытного специалиста. Я позвонила доктору Холла, главному врачу округа Вест-честер, и раз в неделю к нам стала приходить Люси Ле-ван-довска, ортопедическая сестра. Мы навеки в долгу перед этой чудесной женщиной. Она щедро одаривала нас своим опытом, умом и добротой; но самое главное — она внушила нам такое отношение к делу, без которого все наши усилия немного бы стоили.

При первом посещении она сказала мне:

— Миссис Киллили, вы должны гордиться, что Бог послал вам ребенка, больного ДЦП. Он, видимо, очень доверяет вам. Вы должны оправдать это доверие.

Поскольку Карен не могла заниматься тем, чем обычно увлекаются дети, нам пришлось искать такой вид деятельности, где бы она сумела достичь успеха. Маленьким детям чувство безопасности дает дом, но по мере их роста это чувство должны были давать собственные достижения.

Мы были благодарны нашим предкам, ибо кто это видывал молчаливого, косноязычного ирландца? Пока другие дети бегали и играли в мяч, а Карен сидела и смотрела, ее можно было научить думать и говорить о них, как о «представителях юного поколения, скачущих и бросающих предмет в пространство». Пусть сегодня высокопарность, но завтра она обернется превосходством — превосходством в речи.

Вся семья заключила договор. Признаюсь, что для его выполнения нам пришлось изрядно разориться на большой словарь. Мы старались не пользоваться однодвухсложными словами там, где можно употребить четы-рех-пятисложные. По мере своего осуществления план этот стал для нас бесконечным источником смешных ситуаций, комичность которых еще усиливалась от того, что Карен всегда была очень миниатюрной, выглядела по крайней мере года на два моложе своих ровесников.

Когда один из соседей предложил Карен апельсин, она ответила:

— Нет, благодарю вас. Я склонна к расстройствам желудка.

Когда Мари в слезах прибежала домой и призналась, что подралась с Флоренс, Карен холодно взглянула на нее и произнесла:

— Я потрясена и глубоко возмущена твоим поведением.

Она сообщила молочнику, что он «чрезвычайно мил», а Бобу Шерберну, выручившему нас фунтом масла, что он «крайне любезен». Она не «хотела есть», но «была голодна», не «уставала», а «утомлялась». Однажды я обратила внимание, что Карен ведет себя необычно тихо.

— Я удручена, мамочка, — невозмутимо ответила она.

Сомневаюсь, что кто-нибудь так ценил шестое чувство чувство юмора, как люди с ирландской кровью. О нем нередко говорят как о «порочном ирландском остроумии»; пусть так, все равно, это наследство, от которого нельзя отказываться, которое нельзя недооценивать, поскольку одним движением языка оно способно превратить трагедию в мелодраму, а это дает надежный иммунитет против распространенной болезни — жалости к самому себе. Мы с Джимми с радостью наблюдали, как у Карен появлялось и проявлялось это чувство. История, случившаяся незадолго до того, как Карен исполнилось четыре года, успокоила нас на этот счет, и показала, что чувство юмора удочки, как и у ее папы, даже несколько гипертрофировано. У нас обедали наши любимые Джордж и тетя Вера. Напрягши все свои кулинарные способности, я приготовила фаршированную телятину, овощи, картофельное пюре и, как проявление своих лучших чувств, испекла яблочный пирог. Карен сидела на высоком стульчике, с мешком песка на ногах, чтобы не сползала, и мы все хвалили ее, потому что на полу оказалось меньше половины ее обеда. Я резала пирог, и в этот момент раздался телефонный звонок. (Я заметила, если телефон звонит один раз в день, то обязательно во время еды.)

— Я отвечу, папа, — быстро сказала Карен.

— Не беги, еще сломаешь ногу, — сострил Джимми. Карен украдкой наблюдала, как он потянулся к телефону.

— И тогда я не смогу ходить, — произнесла она — и засмеялась. Рука Джимми замерла на полдороге к трубке. Телефон продолжал звонить, но этого никто уже не слышал. Мгновение спустя мы сидели, глядя друг на друга, потом тоже начали смеяться. Мы хохотали до слез, но это не были слезы только веселья.

После обеда мы послали бабушке письмо, подробно рассказав о случившемся. Оно заканчивалось словами:

«У нее, бесспорно, имеются сдвиги».

Утром пришла телеграмма:

«Она сдвинулась окончательно».

Рей расположен на берегу океана, и наш дом находится в пяти минутах ходьбы от пляжа. Мари научилась плавать раньше, чем ходить, и ловить рыбу раньше, чем говорить. Мы понимали, что Карен еще не скоро научится плавать, но в то лето, как всегда, брали ее на пляж. Она любила лежать у кромки воды и радовалась, когда на нее накатывались крошечные волны. Мы решили, что она сможет ловить рыбу с лодки гораздо раньше, чем плавать, поэтому ей необходимо научиться задерживать дыхание под водой.

Мы купили мешок ярких разноцветных стеклянных шариков и положили в воду на мелком месте. Карен с удовольствием собирала и складывала их в ведерко. Понемногу мы перекладывали шарики все глубже и глубже. Чтобы увидеть их, ей приходилось все ниже и ниже наклоняться над водой. Иногда набегала волна, и Джимми учил Карен задерживать дыхание, как только вода коснется ее лица, чтобы она не попала в нос, не заставила кашлять. В конце августа Джимми решил, что все готово для последнего шага. Он отнес Карен в воду, положил на животик и засунул ее любимый ярко-синий шарик так глубоко, что достать его можно было только опустив лицо под воду. Мы с Мари внимательно наблюдали.

Первые четыре попытки оказались неудачными.

— Папочка, достань ты, — попросила она.

— Если он тебе нужен, лапонька, доставай сама, ты уже большая. Давай вместе поучимся задерживать дыхание, потом нырнешь за ним.

Тут я заметила, что за нами наблюдают несколько человек. Судя по выражению их лиц, они явно не одобряли наши действия. Некоторые высказывали свое неодобрение в полный голос. В другой раз я бы пустилась в объяснения, но тут была настолько захвачена происходящим, что мне было все равно.

— Раз, два, три, — сосчитал Джимми, к счастью, не подозревавший, что за ним наблюдают, и они дружно перестали дышать; и так несколько раз.

— Ну, теперь уже хватит, — сказал Джимми. — Мы потеряем этот шарик, если оставим здесь. Доставай и заберем его домой.

— Хорошо, папа, — ответила Карен и без колебаний опустила голову в воду. Она достала шарик и с победным видом вручила Джимми.

— Вот он. И мне в нос не попало ни капельки.

— Вот умница, — похвалил Джимми. — Теперь ты можешь учиться нырять. Первый урок будет завтра.

Пораженные зрители, обсуждая увиденное, разбрелись к своим зонтам.

К концу лета Карен чувствовала себя в воде, как дома, и ничуть не боялась. Это, пожалуй, главное не только для плавания, но и для многого другого. Карен относится к спастической группе больных ДЦП, и ее тело в то время было очень напряжено. Но когда мы учим ребенка плавать, ходить, что-то делать, страх — это чудовище, которое может сокрушить и уничтожить: страх упасть, страх сломать что-то, страх показаться смешным, страх быть обузой. Мы поняли, что с Карен нельзя говорить, не подумав.

Наш дом стоит на склоне холма. Когда вы входите со стороны улицы, то оказываетесь на первом этаже, и когда спускаетесь по лестнице на заднюю половину дома, вы тоже на первом этаже. Такое расположение весьма живописно и вполне соответствует нашим вкусам, но очень утомительно из-за нелепого размещения комнат. Первый этаж: гостиная, библиотека, спальня и ванная; потом длинная крутая лестница на нижний уровень, где находятся столовая, кухня, спальня и туалет. Эта скорее художественная, чем разумная, планировка заставляла по многу раз в день спускаться и подниматься по лестнице. Как все дети, Карен хотела быть рядом, пока я занимаюсь бесконечными домашними делами, и мне все равно приходилось носить ее вверх-вниз, совершая дополнительные рейсы за пылесосом, шваброй и так далее. По мере того как она росла и прибавляла в весе, носить ее становилось все труднее и труднее.

— Мамочка, возьми меня с собой, — просила она, когда я шла убирать в спальне.

Отвечать надо было осторожно, чтобы у нее не возникла мысль, что она слишком тяжелая для меня, а потому — обуза. Мне не хотелось отвечать просто отказом, поэтому на многие просьбы ответы надо было придумывать.

— Я буду проветривать комнату и боюсь, что ты замерзнешь.

— Последи лучше за картошкой и крикни мне, когда она закипит.

— Помоги мне, вытри эти тарелки.

Мы купили пластмассовый сервиз, чтобы она не боялась разбить посуду и тоже имела бы свои обязанности по дому, как Мари.

К большинству ее просьб надо было относиться очень внимательно.

Мы быстро научились избегать частицы «не». Не надо говорить:

— Не бойся, не упадешь,

или:

— Не бойся, доктор не сделает больно.

Это только покажет ребенку, что ему есть чего бояться.

Однажды в начале осени мы поехали в Коннектикут, в гости к Хили. Район, где они живут, построен вокруг большого, красивого озера. Дома просторные, возле каждого — пляж. У большинства семей есть свои лодки и каноэ — здесь отлично ловятся окуни. В тот день было прохладно, чувствовалось приближение первых заморозков. Мы сидели на террасе, и Билл предложил детям покататься на лодке. Я посадила Карен и Мари на корме, лицом к Биллу — Карен посередине, а Мари крепко обняла ее. Лодка была слишком маленькая для семерых, поэтому Этель, Джей и мы с Джимми сели в каноэ и отправились следом.

Джей две недели назад вернулся из армии. На нем был роскошный новый костюм.

— Вы поосторожнее, это каноэ ужасно вертлявое, — предупредил он, устраиваясь на носу. Джей греб метрах в пятнадцати позади лодки. Я полностью доверяла Биллу и все же не спускала глаз с лодки Карен и Мари. Мы проплыли около полумили. Грело солнышко, вокруг шныряли рыбешки — так всегда бывает, если нет с собой удочек. Мы махали людям, сидевшим воскресным днем возле своих домов.

— Поплыли на остров! — крикнула нам Мари. — Я вижу рыбок, и там можно прятаться под ивами.

— Хорошо, — ответила я и повернулась взглянуть на остров.

В этот момент Джимми вскочил и нырнул за борт. Из-за спины Билла мне не было видно детей, но я поняла, что с одним из них что-то случилось. Я не стала даже вставать — просто перекатилась через борт каноэ и поплыла к лодке.

Билл был уже готов тоже нырнуть, но Джимми закричал:

— Останься с Мари!

Значит, упала Карен. Пока я плыла, в голове крутились странные мысли: «Какая теплая вода... Я совсем не волнуюсь».

Билл старался удержать лодку в том самом месте, где свалилась Карен. Я увидела, как Джимми ушел под воду, и, не доплыв метра два, тоже нырнула. Глубина в этом месте больше трех метров, я никогда еще так глубоко не ныряла, но в тот день сумела, несмотря на твидовый костюм и тяжелые туфли. Я плыла под водой, напрягая зрение, пока не почувствовала, что легкие вот-вот лопнут. Я видела ил и водоросли, но Карен нигде не было. Мне не хватило дыхания до поверхности. Я вынырнула, кашляя и хватая ртом воздух, ухватилась за борт лодки и повисла без сил.

— Нашел! — закричал Джимми.

Я повернула голову и увидела, как он кладет Карен на корму. Она протянула руки к Биллу, и я сразу поняла, что с ней все в порядке.

— Даже не закашлялась, — пробормотала я, болтаясь в воде.

Тут мне в голову пришла неожиданная мысль, и я поспешно вскарабкалась на борт.

— Господи, только бы она не испугалась.

Я шлепнулась на сиденье, встала и позвала Карен:

— Эй, ты, там! В следующий раз надумаешь нырять — снимай пальто!

— Неужели нельзя было выбрать день потеплей? — пошутил Джимми, влезая в лодку.

Мари сжалась в комочек на полу у ног Карен, Я перебралась на сиденье впереди них, Джимми наклонился и шепнул:

— Надо все превратить в шутку.

— Какая ты смешная, Карен, — я заставила себя улыбнуться. — С тебя вода течет ручьем, и ботинок потеряла.

— А волосы похожи на мокрую швабру, — добавил Джимми.

Мари завороженно смотрела на Карен снизу вверх. Потом повернула ко мне застывшее, посеревшее лицо.

— Мамочка, я ничего не могла сделать, честное слово, ничего.

В глазах ее стоял страх. Она сидела, крепко обхватив руками колени.

— Она тащила за лодкой вон ту длинную палку, уронила ее и рванулась в сторону, чтобы поймать. Я успела схватить Карен за туфлю, но нога из нее выскользнула.

Для маленькой девочки она среагировала очень быстро и правильно.

— Ну конечно, родная моя, ты ничего не могла сделать, я знаю.

Я наклонилась и поцеловала ее. Джимми разговаривал с Карен, стараясь отвлечь ее от нашего с Мари разговора.

— ...и вот почти пол-озера вылилось с меня в лодку.

Насквозь промокшие брюки облепили его ноги.

— Вы только взгляните на Джей и Этель! — воскликнула я.

Они стояли метрах в пяти от острова по пояс в воде. Мокрые, с прилипшими волосами, они пытались поймать свое перевернутое каноэ. Глубокий ил затруднял их шаги, они качались и спотыкались, точно пьяные. Смотреть на это было смешно. Дети расхохотались.

— Ой, папочка! — закричала Мари, поворачиваясь и показывая пальцем назад. — Посмотри, сколько людей на нас смотрят.

— Еще бы им не смотреть! — сказал Джимми. — Зрелище презабавное.

Он взглянул на Билла, который сидел не шелохнувшись.

— Да-да, — придушенно хихикнул Билл.

Джимми толкнул меня локтем в бок.

— Боже мой, Мари, эти люди пришли помочь нам в трудную минуту, а мы тут веселимся. Что они подумают?

Нам недолго пришлось быть в неведении. Для самаритян было ясно, что с ребенком все в порядке. Они развернули свои лодки и отправились по домам, взглянув на нас на прощанье с глубоким отвращением и громко высказав свое мнение: им было ясно, что мы перепились (хотя пили только чай) и, катаясь на лодке в пьяном виде, рисковали жизнью своих детей. Мы так набрались, что даже едва не случившаяся трагедия не отрезвила нас. Осуждение ясно читалось на лицах всех присутствующих.

Мимо проехали Этель и Джей в пойманном каноэ. Их переполнял праведный гнев, и тут до меня дошло — они же так и не поняли, что случилось. Это было действительно смешно, и на этот раз смех был искренним. Ну, может быть, слегка преувеличен — как запоздалая реакция на случившееся. Я не могла вымолвить ни слова, только показывала на них Джимми. Он моментально сообразил, что они думают. И заревел, как буйвол. Свирепо взглянув на нас, они отвернулись и поплыли к дому.

Билл греб, как одержимый, пытаясь как-то снять напряжение. Повернувшись, я перехватила его взгляд и догадалась, о чем он думает.

— Не валяй дурака, — резко сказала я. — Ты не мог ни предугадать, ни предотвратить случившееся. Если есть сухие сигареты, дай-ка мне лучше закурить. — Билл протянул мне спички и пару сигарет.

— Прости меня, — сказала я. — Забудем об этом. Прикури мне сигарету, я вся мокрая.

— Эй, мамочка, — крикнул Джимми, — как ты посмотришь, если мы вернемся и вчетвером, Мари, я, ты и Карен, влезем в ванну прямо в одежде?

— Так я же не мокрая, — сказала Мари. — Вы мне все равно разрешите?

— Ну конечно. Вот уж посходим с ума! Карен

уютно устроилась на руках у Джимми.

— Папочка, — сказала она, — ты так долго не приходил за мной. — Она вздохнула. — Я даже на секундочку подумала, что ты совсем не придешь.

Пока добрались до берега, солнце село и мы изрядно продрогли. Было забавно видеть выражение лица миссис Хили, когда пять человек, с которых ручьем текла вода, промаршировали мимо нее, направляясь в ванные комнаты. Я догнала Джея и начала, стараясь сохранять серьезность:

— Джей, я тебе все объясню...

— И так все ясно. Все в порядке, ничего страшного, — со злостью отчеканил он. — Еще один образчик извращенного чувства юмора.

— Но Джей... — снова попыталась я.

Он пошел прочь, с горечью разглядывая свой новый костюм.

Дети решили, что мыться в ванне одетыми — просто замечательно. Джимми сообщил, что, по мнению Карен, на будущее я могла бы одновременно мыть ее саму и стирать ее одежду. Домой нам пришлось ехать в чужих нарядах. Мари и Карен совсем утонули в брюках и свитерах Этель. Для меня ее вещи были малы, поэтому я с самым соблазнительным видом появилась перед потрясенным мужем в старом армейском тряпье Джея.

Малыши напились горячего какао, мы выпили по несколько чашек кофе и отправились домой.

— Только смотри, не нарушай правила движения, — предупредила я Джимми. — В таком виде нам будет довольно сложно объясняться с полицией.

Подобное легкомысленное поведение погубило нашу репутацию в Милбруке, но оказалось чрезвычайно удачным, потому что после этого Карен не боялась ни воды, ни лодок.

Тебя, Господи, хвалим!

Мари и Карен всем рассказывали о том, как Карен нырнула, «удивила и насмешила папу с мамой». Недели через две Карен как-то за завтраком сказала:

— Знаешь, когда я лежала на дне и ждала папу, было очень красиво. Там в озере, под водой, так много травы.