Советы по уходу

Введение | Домашний и госпитальный уход за больными

Опыт важнее изучения, но если ты раньше не учился, то будешь часто ошибаться.

Всякий, помогающий другому, тем самым содействует своему собственному счастью. Многие желали бы его добиться, но не знают, как взяться за дело. Уметь помочь страдающему, - несомненно, одна из самых прекрасных способностей, которыми только располагает человек. Но, тем не менее "помощь" должна быть возведена в искусство, должна соединять знание и умение, если желают достигнуть ее полного благотворного действия для себя и для других. Как бы ни был велик врожденный талант помогать другим, но все-таки на верный успех можно рассчитывать только, если знают, как нужно помогать в каждом отдельном случае. Конечно, и в этой области наблюдениями и собственным опытом можно понять много целесообразного, но такое приобретение опыта ощупью иногда может существенно повредить больному и во всяком случае бесконечно медленно ведет к желанной цели. Спокойствие и уверенность в действиях, уже сами по себе могучие средства приобретения доверия, достигаются таким способом чрезвычайно поздно. Оно и понятно: подобное спокойствие и уверенность приобретаются исключительно практическим выполнением мер ухода за больными. Тем не менее, существует масса вещей, которые могут быть систематически разъяснены уроками и книгами и такие книги имеют целью служить для справок и повторного чтения с целью удержания в памяти уже изученного. Такую цель имеет и настоящая книга.

Она не содержит всего, что может и должна знать образованная сестра милосердия, и, тем не менее, в ней найдутся главные основные положения ухода за больными.

Здесь будет указано, что необходимо делать в некоторых случаях, но как это применять в каждом отдельном случае, можно научиться только собственным практическим опытом. Кто знаком с главными правилами ухода, тот не только знает как ухаживать за больным, но и может этим заняться с хорошими результатами. В этом отношении все наши знания и искусство представляют однородное явление: только когда нам удается практически проявить наши способности, мы можем дополнять из книг не только наши знания, но и уменье, так как тогда мы можем себе верно и ясно представить все прочитанное или слышанное.

Необходимо сказать нечто о качествах, необходимых для ухода за больными. При этом я должен обратить особенное внимание на то, что совокупность и параллельное развитие всех этих качеств в одном лице гораздо важнее для результатов ухода за больными, чем хотя и очень развитое, но единичное качество. Способна ли какая-нибудь женщина быть хорошей сестрой милосердия - об этом могут судить только врачи и больные, наблюдающие ее деятельность. Первым условием для столь тяжелого призвания является очень сильная наклонность к подобного рода практической деятельности. Сестра милосердия должна всегда все более и более убеждаться в своем стремлении благодетельствовать больным и проникнуться убеждением, что в подобной личной благотворительности лежит для нее источник высших наслаждений. Настолько ли сильно ее призвание, чтобы быть в состоянии преодолеть многие трудности, тягостные впечатления и опасности, часто неразрывно связанные с ним - обнаруживается уже с первых дней ее практической деятельности у постели больного. Если она с каждым днем все сильнее и сильнее начинает находить удовлетворение потребности счастья в своей практической деятельности и, наоборот, с каждым днем все легче и легче начинает переносить неприятные стороны ее, то она спокойно может отдаться своему призванию! Если же напротив того, она почувствует, что ошиблась в своих силах, а это может случиться с самыми лучшими, пусть она лучше посвятит себя другому призванию.

Женщины, быстро приходящие в страстное возбуждение от всего прекрасного и возвышенного и у которых чувство сострадания развито так сильно, что они в такой же мере, как больной, воспринимают его телесные и душевные страдания или, по крайней мере, воображают себе это, редко способны ухаживать за больными, так как у них парализуются мысли и действия при виде страданий последних. Во время войны, мне часто приходилось наблюдать, что лица с мягким сердцем, при виде окружавшего их горя, не могли от сильного сочувствия и соболезнования за что-либо взяться. Больному, видящему, что другие ему глубоко сочувствуют, это может доставить несколько минут утешения, но все-таки он почувствует большую благодарность к тому, кто сумеет ему помочь.

Если даже такие женщины при своем горячем сочувствии обладают в то же самое время достаточной энергией и самообладанием и могут собой овладеть или, как выражаются, не терять присутствие духа, то все- таки более спокойные натуры, которым приходится делать менее усилий для преодоления собственных чувств, более способны к уходу за больными. Не только душевное настроение других влияет на нас, но и наше, в свою очередь, влияет на других и в большинстве случаев, как то, так и другое являются бессознательно. Больные еще более здоровых восприимчивы и чувствительны к душевному состоянию всех их окружающих. Из всего этого становится вполне понятным, что страстные, порывистые натуры, если они даже отчасти способны владеть собой, все-таки менее приятно влияют на больных, чем спокойные, кроткие и терпеливые характеры. Конечно, попадаются такие флегматические и равнодушные, медленно размышляющие и действующие личности, что одними своими подобными качествами они делают больных нетерпеливыми и даже окончательно им становятся неприятными. Помимо того, не только больные имеют разнообразные характеры, но и различные болезни вызывают в них различное настроение. К тому же, не без влияния остается являющееся у нас и часто совершенно бессознательно чувство расположения или неприязни, симпатии и антипатии к другим людям, и все это не может не отражаться на больном при столь тесном общении, в которое неизбежно вступает он с сестрой милосердия. Последняя не должна поддаваться этим чувствам, хотя бы иногда ей это было бы чрезвычайно тяжело. От чрезмерных требований со стороны больных и их родных всегда должен защитить ее врач.

Часто говорят, что следует строго отличать выдающиеся качества сердца от тех же свойств ума. Это отчасти справедливо: известное врожденное добродушие встречается у недалеких людей и, наоборот, очень сильный ум можно встретить у недоброго и даже злого человека. Но тем не менее истинная и постоянная сердечная доброта идет рука об руку с разумными мыслями и поступками. Она проистекает не из случайного мимолетного возбуждения нашего чувства сострадания, но из глубокого внутреннего убеждения, что наше счастье неразрывно связано со счастьем наших ближних и что хорошими поступками мы не только себя делаем более совершенными и счастливыми, но вызываем этим также всего сильнее проявление и в других чувств хорошего и доброты.

"Нравственный мировой строй не вне тебя. Он создается тобой. Сознавай это и ты будешь содействовать его созиданию".

Я уже раньше говорил об особом таланте ухода за больными и должен еще раз обратить внимание, что им нужно, хотя отчасти обладать, если желают добиться хороших результатов. Душевная, внутренняя наклонность к этому призванию, сердечная доброта, понятливость, кроткий нрав должны быть соединены с тем талантом, суть которого состоит в часто бессознательном даре наблюдательности, и который, сам по себе, довольно своеобразен. Каждый человек имеет глаза, уши, обоняние, вкус и осязание, тем не менее, люди ко всем предметам, воспринимаемым нашими внешними пятью чувствами, относятся весьма различно.

В этом отношении уже у детей очень резко выражается их отличие одного от другого. Некоторые не замечают и не удерживают ничего из всего того, что вокруг них происходит; другие же воспринимают массу впечатлений, удерживают их в памяти, и нередко бываешь поражен, когда потом случайно замечаешь, что они заметили и запомнили массу таких вещей, о которых никому не приходило в голову, что они могут броситься детям в глаза. Такой способностью наблюдательности можно быть одаренным от природы, при упражнении и надлежащем руководстве она может в значительной степени быть развита. Она необходима, чтобы уметь читать в глазах больного его желания и помогать врачу в его действиях. Сестра милосердия должна научиться наблюдать за больным в медицинском отношении, чтобы она строго и точно могла заметить, что происходило с ним в промежутках между посещениями врача; каким образом этого достигнуть, можно научиться только у кровати больного.

Любовь к правде, чувство порядка, надежная преданность своему призванию, послушание врачебным предписаниям, умение применяться к единичным, иногда действительно неприятным условиям, это - необходимые качества милосердия; качества, которые должны и могут быть приобретены самовоспитанием, хотя одним гораздо труднее, чем другим владеть собой и подчиняться, что зависит от врожденных задатков и домашнего воспитания. Должен ли я еще упомянуть о том, что сестра милосердия по призванию должна соблюдать приличия и быть нравственной во всех отношениях? Я думаю - едва ли, потому что та, которая владеет всеми вышеупомянутыми качествами и постоянно стремится себя совершенствовать, та не может не быть приличной и нравственной. Я умышленно заранее указал душевные и умственные качества, которыми должна обладать и выработать в себе сестра милосердия, так как они только тогда имеют полное практическое значение, если связаны со здоровым телом, так как очень часто напряжения и труды сестры милосердия громадны. Необходима упругая выдержка организма. У женщины организм редко бывает достаточно крепок ранее 20 летнего возраста и сила его удерживается не более 15-20 лет, вот почему почти везде определен возраст для приема в школы для сестер милосердия от 20 до 40 лет. Сохранить свое крепкое здоровье есть обязанность сестры, иначе она слишком рано сделается неспособной служить своему призванию. Питательная пища поддерживает телесную силу очень долго и в равномерном напряжении. Пищу не следует принимать много за раз, а лучше почаще, несколько раз в день, равно как и ночью при каждом бдении. Плотная еда один раз в день, как это часто обусловливает наш современный, лихорадочно-возбужденный род жизни, чтобы не прерывать дневной работы, в особенности неудобна для женщин, так как такой род питания делает нас вялыми и не расположенными к работе на несколько часов после обеда. Громадную важность для здоровья сестры милосердия, равно как для больных, представляет возможно высшая опрятность. Сестра милосердия должна себе поставить в обязанность частое купание, частую перемену белья и проветривание своих платьев. Испарения и пот ее тела, которым пропитываются и ее платья, могут не только вредить ее организму, но сделать ее противной и больному. Руки, каждый раз после того, как прикасались к телу больного, должны быть тщательно вымыты, в особенности необходимо держать особенно чисто ногти, рот, зубы, уши и голову. Чрезвычайная опрятность уже сама по себе есть одна из лучших рекомендаций для сестры милосердия, помимо того, это одна из самых существенных предохранительных мер от заражения как для больных, могущих заразится от нее, так и для сестер милосердия могущих заразиться от больных. Мы в настоящее время знаем, что наибольшее число заражений происходит не через воздух или газообразные вещества, но что в заразительных болезнях заразительные начала связаны с отделениями больного, которые, высыхая, очень часто пристают в виде пыли и грязи в комнате к кроватям, платьям больного и легко внедряются в кожу, слизистые оболочки, малые и большие изъязвления кожи людей. Ниже будут изложены, в виду сказанного, особые правила для каждого отдельного случая.

Большая чистота и есть главная причина, почему заразительные болезни реже распространяются в состоятельных семействах, чем в жилищах бедных людей, точно также как хорошее питание и крепость организма в состоятельных классах общества есть главная причина, что заразительные болезни протекают легче и благополучнее. Поэтому величайшая опрятность сестры милосердия не должна быть предметом тщеславия, средством больше нравиться больному, но настоятельной потребностью в деле ухода за больными для охранения всех от опасности и это одинаково верно как в госпитале, так и во дворце.

Для поддержания здоровья сестры милосердия, не говоря уже о хорошей пище, крайне необходим также свежий воздух и движение, точно также после просиженных ею ночей она должна пользоваться несколькими часами отдыха днем. Какое время лучше избрать для этой цели - зависит от особенных условий каждого отдельного случая, равно как и от того, будет ли в ее свободные промежутки больной нуждаться в другой сестре милосердия, или ее сумеет заменить другая личность в доме. Если женщины и проявляют здесь и там нечто достойное удивления своими повторными ночными бдениями, то все-таки посвящающая свою жизнь делу ухода за больными скоро подорвет свое здоровье и, не обращая внимания на свой организм, быстро сделается неспособной служить своему делу.

Иногда при самом начале ухода за больным в частном доме необходимо условиться с родственниками больного, как о необходимости часов отдыха, так и о содержании сестры милосердия, потому что встречаются неразумные лица, не желающие понимать необходимость такого внимания к ней. Дело общины, посылающей сестру, или врача, ее приглашающего, позаботиться обо всем этом точно в самом начале ухода за больным.

Приходится слышать, что некоторых врачей и сестер милосердия особенно хвалят за их легкую, нежную руку, что они причиняют больным очень мало страданий при операциях, исследованиях, перевязках и т.д. Это должно казаться тоже каким-то особенным телесным качеством, но когда видят эту хваленую руку, то ее очень часто не находят особенно нежной и мягкой. Отчего же это зависит? Искусная, верная, опытная и предусмотрительная рука больному кажется легкой и нежной. Я допускаю, что ловкость к различной ручной домашней работе у одной женщины может быть более присуща, чем у другой, тем не менее, можно выработать в себе много ловкости энергическим самовоспитанием и упражнением, при надлежащем руководстве. Самым главным будет все-таки то, чтобы сестра милосердия каждый раз, помогая больному, думала бы не причинять ему боли, так как преднамеренно она этого делать не будет. Помимо того, она должна знать, как безболезненно переменить положение больного, положить компресс, спринцевать, наложить повязку. Она не должна в каждом отдельном случае пробовать, то так, то иначе и, не подумавши наперед, хвататься за больного то здесь, то там. Это раздражает его и делает его недовольным, вызывая с его стороны ропот, никакой больной не желает, чтобы на нем производились опыты. Многие очень хорошо переносят неизбежную боль, если их предупреждают, что для их выздоровления нужно сделать то или другое и невозможно произвести это без скоропреходящей боли. Если больному причиняют боль, не предупредив его, то он испугается и вскрикнет. Если же он подготовлен к болезненному акту, то он очень часто, когда уже достигнута желаемая цель перевязки, скажет, если только с ним поступали верно, хотя и осмотрительно, что "это не было вовсе так мучительно, как это мне представлялось". С другой стороны, некоторые сестры милосердия уже соблюдают излишнюю осторожность, прикасаясь только кончиками пальцев там, где нужно действовать всей рукой. Если, например, хотят кого-либо, взявши спереди за руки, положить выше в кровати и при этом захватывают его только концами пальцев, то их нужно глубоко внедрить в тело, чтобы приподнять больного, причем его будут очень сильно давить, между тем как охватывание его полной рукой не причинит ему никакой боли.

Остается еще сказать нечто о том, как должна держать себя сестра милосердия в обращении с больным и его окружающими. Всего легче сношение с труднобольными: они в большинстве случаев с подавленными умственными способностями, разговаривают немного или находятся в бреду. Сестра милосердия выполняет точно и без шума все, что ей указано врачом, наблюдает и отмечает все изменения в больном и дает о них отчет врачу. Гораздо труднее общение с выздоравливающими уже больными (реконвалесцентами), а также и со страдающими какой-либо продолжительною болезнью (хронической), которые себя чувствуют иногда относительно хорошо, но все-таки нуждаются в особом вспомогательном уходе. В частных домах некоторые подобные больные, если в их семье не имеется кто бы мог или хотел взять на себя уход за ними, нередко желают иметь при себе сестру милосердия. Как ни различны характеры людей, но больные имеют то общее, что почти всегда думают преимущественно, даже, можно сказать, почти исключительно о себе и о своей болезни. Если такой больной привык к своей сестре и приобрел к ней доверие, то он рано или поздно делается очень общительным с ней, так как у него есть потребность говорить и говорить преимущественно о своей болезни. Он будет ежедневно предлагать ей бесчисленное множество вопросов, равно как посвящать ее в свои самые сокровенные семейные тайны, если же он себя чувствует плохо или мало спал, то он возбужден, угрюм, вспыльчив и даже очень груб. Он то плачет и считает себя в отчаянном положении, то жалуется на уход, врачей и на все человеческое существование, у него даже проявляются припадки буйства. Лишь он почувствует себя лучше, он сейчас беспредельно все хвалит и находит все прекрасным, изливая свое душевное настроение в благодарственных речах.

Чрезвычайно трудная задача для сестер милосердия суметь себя правильно поставить во время этих различных душевных настроений и это приобретается только постепенным опытом. Но в особенности она должна остерегаться любопытства и болтливости. Скромность и спокойное, тихое, неутомимое выполнение своих обязанностей, вот задачи сестры милосердия. Если у больного является потребность высказаться, то сестра милосердия должна выслушать его спокойно, сочувственно, но не пускаться по поводу этого в пересуды, она должна стараться забыть все то, что не относится к болезни. Она должна всегда дружески и с готовностью к помощи встречать все относящееся к больному, но в то же время остерегаться интимности с ним, иначе она рискует потерять вес в глазах больного и он не захочет дольше ее слушаться. Для многих больных иногда очень хорошо менять по временам сестру милосердия, так как, самая лучшая утомляется при недельном или даже месячном однообразии ухода. Точно также и больные, вынужденные лежать продолжительное время, иногда желают перемены сестры милосердия или врача, у них является потребность прервать вечное однообразие и они надеются на лучшее от перемены или вообще от чего-либо другого, хотя они очень скоро будут недовольны и новым. Но, тем не менее, сестра милосердия должна противодействовать являющемуся у больного недоверию к пользующему его врачу, она всеми силами должна укреплять это доверие. Ничем нельзя оказать худшей услуги больному, как вызвать в нем подозрение на счет его врача. Конечно, простительно, если больной, страдающий очень продолжительное время хронической болезнью, предполагает, что его врач пользует неправильно. Врачебное искусство не всемогуще. Многие больные, однако, готовы думать иначе, никто из них не желает согласиться, что его болезнь привита к нему чуть ли не в зародышевом его состоянии, каждый считает себя нормальным, здоровым человеком, а заболел он, по его мнению, только благодаря какой-либо случайности, небрежности или неправильному лечению. Большинство людей думает, что может во многих случаях указать причины своих болезней, тогда как медицина напрасно их ищет сотни лет. Люди и даже высшие животные, по вполне врожденному свойству, познают причины и действия явлений, которые они видят. Если человек видит что-либо такое, причины чего не знает, то он себе лучше выдумает ее, чем сознается: я не знаю, отчего случилось то или другое. Также относится человек и к причинам болезни. Болезни должны иметь какую-нибудь причину, когда мы здоровы, то мы очень хорошо сознаем, что не всегда можем определить и изучать их причины. Но если только кто-либо заболел, то он теряет свою способность отрицания. Он так долго ломает себе голову, пока не решит, что ему удалось найти причину своей болезни, пусть она будет призрачной, но это его успокоит как ребенка. Эта причина может быть продуктом его воображения, но он утешается отблеском правдоподобия. Не следует особенно противоречить больному в таких вещах, вообще с больными без крайней надобности, не следует спорить и не читать им каких-нибудь научных лекций об их болезни, они верят только тому, что им кажется наиболее вероятным и будут довольны только поучениями, подтверждающими их собственные представления.

Точно также, никакой больной не допускает мысли, что он страдает неизлечимой болезнью. Он знает, что есть неизлечимые болезни, он даже видел случаи, что его друзья и родственники умирали от них, но относительно себя самого он ищет и находит причины почти всегда в каких-либо посторонних обстоятельствах, но нисколько в неизлечимости своего страдания. Это счастье для большинства подобных больных. Они надеются до последнего момента, и не следует в них колебать этой надежды, они ошибаются на счет своего положения и их не следует вырывать из их полных надежд представлений. В подобных случаях, как сестра милосердия, так и врач очень часто чувствуют себя в самом тяжелом положении. Больной настаивает, чтобы ему сказали совершенную правду, он уверяет, что приготовился ко всему. Но ему не следует вполне доверять в этом, он сам обманывается на счет своих сил выслушать ужасную истину. Здесь нам предстоит задача утешать больного и успокаивать его, равно как поддержать в нем его собственную веру в свои надежды. Где невозможно вылечить, то там, насколько оно в наших руках, нужно стараться смягчить и облегчить страдания больного.

Надежда - это самое лучшее облегчение, бальзам для измученного сердца, услаждение для впавшей в отчаяние души. Я еще раз должен указать на то, что не следует забывать, что больной думает о себе и о своей болезни. Его огорчает, если не обращают внимания на его жалобы, на сделанные им наблюдения, или на те, которые он думает, что он сделал и которые он считает чрезвычайно важными. Очень возможно, что его наблюдения не имеют никакого значения для лечения, но, тем не менее, больному не следует о том говорить.

Каждый человек видит весь мир только в отношении к себе и в известной степени считает себя центром, вокруг которого все происходит и поэтому, если с ним что-либо случилось, то это должно быть нечто особенное. Я всегда замечал, как неприятно задевает больных, если им сказать, что их болезнь самая обыкновенная, которую я уже видел тысячи раз, и излечение которой пройдет самым обыкновенным порядком. Больному тогда кажется, что он только единица, номер в ряду тысячи других и опасается потому, что его недостаточно внимательно осмотрели. Ему хочется быть чем-либо особенным, а его болезнь, хотя бы она была одна из самых обыденных, протекает у него совершенно своеобразно. Это, с одной стороны, льстит его самолюбию, а с другой, он надеется при этом встретить больше внимания и больше заботливости со стороны врача.

Нет надобности выводить больного из этого ему очень приятного круга представлений. Сестра милосердия поэтому не должна хвастать своим, хотя она при этом может сказать, что уже видела много однородных случаев, точно также она не должна говорить, что подобный случай дурно протекает и, если больной говорит о других, умерших от болезни, которой он сам страдает, то пусть она лучше скажет, что тот случай был совершенно другой, а у него все обстоит совершенно иначе. Постепенно можно научиться быть изобретательным и давать находчивые, успокоительные ответы, по мере того, как больной будет задавать все новые вопросы.

Все это не больше, как некоторые указания о затруднительнейших положениях, в которые сестра милосердия может быть поставлена больным. Большинство из них узнается по опыту у постели больного. Где сестра милосердия более не может сама себе помочь, то она должна посоветоваться с врачом, уже потому, чтобы не противоречить тому, что он скажет. Многие больные недоверчивы и в особенности это у них проявляется сильно, когда они заметят или им покажется, что заметили в чем-либо противоречие. Они сейчас ухватываются всего ближе за их волнующую мысль, что их болезнь неправильно распознана, а потому и неправильно лечится. Я советую в подобных случаях поступать так, как бы нам желательно было, чтобы поступали с нами, если бы мы были в положении больного.

"Если ты хочешь самого себя познать, смотри, как поступают другие".

"Если хочешь познать других, загляни в свою собственную душу".

Но оставим эту грустную картину ухода за неизлечимыми! Это святая обязанность! К тому же она не так неблагодарна, как это кажется с первого взгляда уже потому, что эти больные благодарны за всякое сделанное им, хотя бы и временное облегчение. Тяжелые, долгие страдания принуждают самого сильного и упорного человека довольствоваться малым. Конечно, гораздо приятнее, когда после дней, быть может, недель тяжелых забот, начинается, наконец, выздоровление до восстановления полного здоровья. Чем печальнее и длиннее было время полное забот, тем сильнее радость сестры милосердия, сознающей, что и она внесла "свое" в благоприятный исход. Бесконечны и мучительны были дни и ночи! Беспокойно метался больной туда и сюда, преследуемый своими лихорадочными грезами. Как горело его лицо, как тяжело было дыхание, как жадно хватали подносимую воду его запекшиеся губы! Как мутны были по утрам его глаза, когда удавалось принудить лекарствами его мучительно возбужденный мозг к непродолжительному, отуманенному сну! Какими глазами, полными тоски смотрела мать на своего единственного больного сына, до сих пор бывшего таким цветущим! Сотни раз в ее взгляде можно было прочесть: будет ли он жив? Как дрожала жена за своего мужа, кормильца и защитника семьи; на цыпочках подкрадывалась она к нему, измученная, отпускалась на ложе, сон преодолевал ее, но вдруг в испуге она вскакивает, дрожа, с бледным лицом, почти оцепенелая от душевной боли и... опять видит, что утро рассветает и все еще нет никакого луча надежды, никакого улучшения! Но, наконец, картина болезни изменяется, лихорадка ослабела, ночи - спокойные. Естественный освежающий сон распростер свои нежные крылья над больным. Он просыпается как новорожденный, хотя бледный и слабый, но уже глаза его ясны, а черты лица опять приняли свою здоровую, нормальную форму, голос еще очень слабый, но все-таки он уже приобрел свой прежний, милый близким тембр. И с каждым днем все идет лучше и лучше! По всему дому разносится весть о спасении! Выздоровление! Спасение! Вот тут-то и являются полные руки работы, много заботы, чтобы не появилось возврата. Предусмотрительно выбирается пища, которая должна подкрепить и освежить больного. Все радуется, когда можно опять указать на дальнейшие успехи. Только постепенно больной приходит к сознанию, как с ним было плохо, он все еще не имеет других желаний, как только спать и есть. Но постепенно он тоже начинает принимать участие во всем вокруг него происходящем. Прошедшее ему кажется долгим сном, о частностях которого он только мало помалу начинает вспоминать. Наконец является первая попытка оставить постель, опять встать, опять ходить. Больной, равно как и его окружающие, радуется чрезвычайно, правда, он не так идет, как ожидали, он чувствует себя сейчас утомленным, стремится в постель, но на другой день все лучше, на третий - еще лучше. Наконец наступает первый выход из дома, силы с каждым днем растут все быстрее и быстрее. Тогда только сестра милосердия уходит от него, или больной оставляет госпиталь. У нее не будет недостатка в различных доказательствах благодарности со стороны больного и его родственников, но все-таки самую прекрасную награду она приобрела в сознании свято исполненной обязанности, в отрадном чувстве, что она сделала добро человеку и содействовала его спасению. "Блаженнее давать, нежели принимать", - сказано в Священном Писании (Деяния 20,35). Не нужно обладать сокровищами золота, чтобы давать, знание и искусство часто значат более золота. Если сестра милосердия хорошо научилась своему делу, то она приобрела неиссякаемое сокровище, все возрастающее с опытом, она может много дать страдающим больным и раненым. И в этом ее счастье, потому что - давать более спасительно, чем получать!

Мне, быть может, возразят, что предъявляемые мной требования качеств сестер милосердия очень высоки, что женщина, обладающая столь многими врожденными и приобретенными достоинствами, гораздо охотнее изберет себе другое поприще, чем полный трудности уход за больными. Это возражение давным-давно опровергнуто опытом других стран и нет никаких оснований предполагать, почему у вас, в Австрии, будет нечто другое, если только с самого начала будет положено прочное основание учреждением школы для обучения сестер милосердия.

Я лечил больных и раненых с превосходными сестрами милосердия, удовлетворявшими самым строгим требованиям. Они отчасти принадлежали к католическим орденам, отчасти к протестантским диаконисам, другие же не принадлежали ни к каким духовным союзам, но вышли из находящихся в Германии школ и между ними были жены и девушки из самых высших слоев общества и рядом с ними дочери граждан и ремесленников. Ни одна религия, ни одно сословие не должно присваивать себе монополию на право учиться и помогать!

Со многих сторон высказывается сомнение, чтобы женщины, поступив в сестры милосердия, вели себя нравственно, не будучи сдерживаемы строгим строем и порядками религиозного ордена или учреждения. Я считаю своим долгом, от имени женщин, протестовать против такого, ни на чем не основанного убеждения. Опыт давно уже показал, как ложно подобное мнение. Нелепо видеть в сознании подобного заблуждения нечто враждебное религии. Одно только я должен сказать, и буду на этом непрерывно настаивать, сколько бы оно ни вызвало возражений, что школа для сестер милосердия в большом городе с обширными больницами только тогда может успешно развиваться, если она будет непосредственно связана с какой-нибудь специально для нее предназначенной больницей.

Союзы диаконис и духовные ордена имеют больничные учреждения при своих центральных общинах, и настоятели их, наверное, единогласно выскажутся против того, чтобы сестер общины, находящихся еще на испытании, посылать в какие бы то ни было без разбору госпитали, как например, отдать их в учение среди сиделок венской главной больницы, хотя каждая община группами беспрепятственно посылает в различные госпитали уже научившихся сестер. Причины кроются не только в религиозных основаниях, но также и в основных положениях воспитания, тысячи раз оправдавшихся на практике.

Это уже общепризнанная истина, что при воспитании нравственности и благотворительности, равно как прилежания и вообще благородных стремлений, ничто не влияет так сильно, как пример и привычка; такое влияние не может быть заменено даже самым строгим руководством. Нельзя выучиться наизусть приличиям, нравственности, благородным чувствам и доброжелательству относительно других. Воспитывают детей в приличном обществе, в нравственной среде, в сообществе с благородно мыслящими, хорошо поступающими людьми; удаляют от них все дурное. Таким образом они чувствуют на себе влияние хорошего и влияние этого хорошего на других. Они приучаются хорошо себя чувствовать в этой среде и если в них прочно укоренились лучшие человеческие качества, то тогда они стараются везде создавать вокруг себя такой круг, какой их окружал в их детстве, причем они будут удаляться от всего дурного. Конечно, человек в детстве особенно восприимчив ко всем извне поступающим впечатлениям, но в ребенке, тем ее менее, проявляются только немногие дурные наклонности, которые легко могут быть подавлены воспитанием. На ребенка, выросшего в такой равномерно нравственной среде, не могло повлиять ничего дурного извне, но и в дальнейшие годы продолжает еще влиять окружающая сфера. Обстоятельства с течением времени сильно видоизменяют человека: некоторые невоспитанные люди делаются благороднее, их заносчивость превращается в энергическое самообладание, их упрямство в упорную настойчивость к хорошей деятельности. Это особенно печально, когда случается, что хорошо воспитанные люди подвергаются нравственной порче в дурном обществе. Женщины же в особенности способны приспособляться к их окружающим. Если теперь какая-нибудь школа сестер милосердия будет в связи с больницей, в которой работают только хорошо учившиеся, нравственно воспитанные женщины, то дух учреждения скоро повлияет и на вновь поступивших сестер. Если только прочно раз установились взаимные отношения между больными и сестрами, то немедленно развивается сам по себе такой порядок вещей, который вызывает сильное бессознательно проявляющееся действие в больницах и в учебных заведениях. Скоро все начинает идти, по-видимому, само собой: одна сестра милосердия учится от другой, от врача, без того, чтобы много говорилось и кажется, как будто даже без всякого руководства. И здесь главную роль играют пример и привычка. Они являются лучом солнца и дождем на плодородной почве, здесь не может не быть обильной жатвы, плевелы немедленно уничтожаются могучими всходами чистого злака.

Если число хороших сестер милосердия значительно возросло, то можно не только посылать их в одиночку в частные дома для ухода за больными, но также и в другие больницы, но в последние только группами, как это теперь делают духовные союзы. Такие большие или меньшие группы или принимают сами для управления и ухода за больными маленькую больницу или они вступают в какое-нибудь особенное отделение какой-либо большой больницы. Эти отделенные ветви первоначального могучего дерева, попав на хорошую почву, опять могут разрастись до целой школы для сестер милосердия. Таким образом разрастается благодатное учреждение, постоянно развиваются из родоначальной основной первоначальной общины филиальные учреждения и так далее до самых отдаленных поколений, пока наконец все больницы не будут снабжены хорошо подготовленными сестрами милосердия: пусть повысят уровень и они приобретут уважение со всех сторон, не будет недостатка в приливе женщин и девушек к этому почетному сословию с таким благородным призванием, даже если выход из него будет значительный, вследствие выхода замуж, как это и теперь можно видеть во многих странах. Мне не нужно даже распространяться, как велик будет нравственный элемент, который таким образом вносится все глубже и глубже в массу!

В странах и городах, где уже давно существуют школы для сестер милосердия, как например, в Бадене, Пруссии, Саксонии, Гамбурге и др. они развили свою благословенную деятельность из незначительных вначале учреждений и мы надеемся, что скоро и мы будем в состоянии иметь возможность основать, благодаря поддержке благородных дам и мужчин, подобную школу при собственной нашей больнице Рудольфа. Везде такие учреждения возникли, благодаря частным обществам.

"Совместное стремление в одинаковой цели

Делает из малого великое, из немногого - многое"

И наше начало в Вене будет не велико, но все-таки все более и более будет распространяться понятие о его значении и мы нисколько не должны огорчаться и падать духом, если полное развитие этого учреждения в Австрии будет достигнуто только в следующем поколении.

Если мы в настоящее время войдем в главную венскую городскую больницу и пройдемся по ее дворам, богатым воздухом, зеленью и тенью, то мы благословим предусмотрительность нашего смелого реформатора государя Иосифа II, воздвигшего это здание "для исцеления и утешения больных", по совету великих мужей, окружавших его престол. Ныне размеры даже этого великана-госпиталя стали недостаточны для Вены. Возле него возникли новые больницы, теперь существует новая медицина, новый род ухода за больными, который непрерывно совершенствуется. Наша обязанность позаботиться о грядущих поколениях.