Социальная реабилитация

Доступность жилища, социальной инфраструктуры и среды обитания инвалидов в России

Русская пословица гласит: "Рыба портится с головы". В контексте нашего очерка это напрямую относится к зданию и населяющим его недоступным высоким чиновникам Министерства труда и социальной защиты населения Российской федерации в Москве на Солянке. Две громадные лестницы без перил снаружи и внутри - и невольно вспоминается стихотворение Николая Некрасова "Парадный Подъезд" и строка из него "... счастливые глухи к добру". Меняются президенты, правительства и отдельные министры, но эта лестница стоит незыблемо как символ отношения власти к старикам и инвалидам, которых она, казалось бы, призвана защищать "по определению".

То же касается и большинства других правительственных зданий в столице и в регионах. Архитектурный стиль, с грустной шуткой прозванный "сталинским вампиром", похоже, навечно отделил власть от народа. Такой же лестницей может "похвастаться", например, комитет соцзащиты города Королева, названного по имени главного конструктора космических ракет. До него, видимо, не дошли руки московского областного начальства, заслужившего, правда, искреннюю благодарность за сооружение у собственного здания пандус по всем правилам. Этот пример, однако, является, скорее, исключением: В других городах решили ограничиться приделанными наспех и вопреки всем нормативам крутыми железными швеллерами, по которым инвалиду в коляске можно подняться только с помощью мужчины-атлета, да и то с риском. Такая конструкция, например, портит фасад здания региональной администрации в городе-миллионнике Ростове-на-Дону.

В этом отношении несколько повезло северной столице Петербургу. Автор вместе со съемочной группой телевидения нанес визит заместителю председателя Законодательного Собрания города Виктору Новоселову, тому самому, кого несколькими годами позже зверски убили бандиты. Добраться до его кабинета было несложно: "питерский парламент" занял по наследству от Ленсовета Мариинский дворец на Исаакиевской площади, принадлежавший императору Николаю I. Архитектор Штакеншнейдер не мог не учесть, что дочь хозяина дворца княжна Мария была, говоря современным собесовским слогом, инвалидом с детства 1 группы и ездила в коляске. Вице-спикер Новоселов, также колясочник-спинальник, пользовался двумя широкими пандусами, ведущими к парадному входу во дворец, и просторными лифтами, как будто зодчий смотрел далеко вперед.

Разговор с Новоселовым зашел тогда о неустроенности Питера для инвалидов. Я ждал, что он поддержит мое сетованье на лестницы, непреодолимые бордюры (в Петербурге их называют "поребриками") и прочие неудобства большого и старого города, но мой собеседник занял другую позицию: "Мы не можем покрыть весь город пандусами. Я проходил реабилитацию в Германии, и там меня научили запрыгивать на коляске на высокие (он показал руками какие) поребрики и спускаться со ступеней. Надо и нам всем прививать эту науку". Я было возразил, а как же быть тем, у кого нет таких "прыгучих" колясок, как у него, или пожилым людям. "Народ у нас добрый - всегда помогут", - ответил он.

После разговора с Новоселовым автор вспомнил поездку в Швецию с нашей волейбольной командой. Мы жили несколько дней в центре г. Мальме. Мне дали гостиничный номер с широкой дверью, которая закрывалась автоматически (вдруг у постояльца слабые руки), с обширным туалетом, снабженным на двух уровнях кнопками вызова помощи (не дай Бог постоялец упадет с толчка) и другими удобствами. Часами бродя по городу, заезжая в магазины и кафе, в здания вокзала и банка, я ни разу не испытал сложности и необходимости в чьей-то помощи. Я был абсолютно свободен! Видимо, точно так же чувствовали себя и десятки других колясочников, которые попадались на улицах, только они этого не замечали в силу естественности и привычности такого состояния, а я не успел за три дня полностью насладиться им.

То же происходило в новых кварталах и в метрополитене Стокгольма, а также в немецких городах Кельне и Дюссельдорфе и в голландском Амстердаме. Везде я задавал себе один и тот же вопрос: Когда же они успели все переделать - ведь эти города старше не только Петербурга, но и Москвы. В Москве, правда, стали появляться отдельные островки доступности - Манежная площадь, Третьяковская галерея и Поклонная гора. В музее Победы я даже принял участие в торжественном открытии единственного в столице общественного туалета для инвалидов, вспоминая при этом старую французскую кинокомедию "Скандал в Клошмерле", посвященную примерно таким же муниципальным событиям. Образцово-показательное переоборудование претерпело здание, в котором разместился Московский центр технических средств реабилитации инвалидов, где перед посетителями даже двери распахиваются автоматически. Весьма показательно и стыдно, что проявляют заботу об инвалидах, как правило, не отечественные, а иностранные строительные фирмы.

Медицинские учреждения (поликлиники, аптеки), предприятия торговли (магазины, кафе) и объекты культуры мало отличаются от официальных зданий. Недоступна большая часть театров, концертных и выставочных залов. В Москве такими примерами служит Большой театр и Музей изобразительных искусств имени Пушкина, в Петербурге - Русский музей и знаменитый Эрмитаж. В кинотеатры инвалиды на колясках заезжают с черного хода и то потому, что по технике безопасности выход из зала делается вровень с землей.

В России большинство православных церквей строились на высоком подклете, и далеко не везде крутые лестницы, ведущие в храм, снабжены перилами.

Кое-какие сдвиги благодаря энергии руководителей местных инвалидных организаций происходят в Великом Новгороде, (совместная программа Новгородского общества инвалидов и общественной организации "Перспектива"), Улан-Удэ (фонд "Преодоление") и Твери (общество инвалидов-опорников "Танюша"). Иногда въезды в магазины, кафе, кинотеатры делаются доступными по личной просьбе отдельных инициативных инвалидов. Так, в Королеве после личного знакомства с соседями-колясочниками пандусы устроили учредитель кафе "Баскин-Роббинс" и хозяева магазина "Смак". Но в целом ждать придется долго, пока не только сообразительные и милосердные люди, но прежде всего чиновники на местах проникнутся нуждами инвалидов да и просто начнут выполнять государственный закон "О социальной защите инвалидов в Российской Федерации" и вытекающие из него прекраснодушные постановления.

Перекрестки, оборудованные "звуковыми светофорами" для слепых, по всей России можно пересчитать по пальцам. Но в остальном, во-первых, благодаря энергичной работе Всероссийского общества слепых (ВОС) по обеспечению доступности среды обитания для своих членов и, во-вторых, учитывая гораздо меньшие затраты, с этим связанные, по сравнению с возведением дорогостоящих сооружений для опорников, дело здесь обстоит более благополучно.

Тротуары или специальные пешеходные дорожки для слепых и слабовидящих в районах, где расположены предприятия, санатории и пансионаты, принадлежащие ВОС, часто маркируются белой выступающей краской или оборудуются ограничителями и поручнями. У пешеходных переходов там устанавливаются предупреждающие дорожные знаки и светофоры. На некоторых станциях Московского метрополитена покрытие у края перрона имеет отличающуюся структуру поверхности. Слепым помогает звуковое оповещение о приближения поездов и смена голоса диктора в поездах, объявляющего название станций, скажем, с женского на мужской при приближению к центру города или, наоборот, удалению от него. На некоторых, но, к сожалению, далеко не на всех, автобусных и троллейбусных маршрутах объявляется не только название остановок, но и номера маршрутов и направление следования. Эти и ряд других удобств характерны, однако, только для столицы и, может быть, для особых районов некоторых городов (Самара, Саратов, Батайск), где рядом с предприятиями, использующими труд слепых, традиционно и относительно скученно селятся эти инвалиды. Но даже в относительно благополучной Москве, по прикидкам компетентных членов ВОС, лишь половина незрячих рискует передвигаться по городу без помощи спутника. Культура подготовки специально обученных собак-поводырей в России не привилась.

Большое неудобство и даже опасность для слепых в больших городах представляет неупорядоченная парковка автомашин на тротуарах и во дворах, а также хаотично размещаемые места уличной торговли. В других населенных пунктах городская инфраструктура практически не учитывает потребности слепых для свободы их передвижения.

Кроме барьеров физических, остаются бюрократические преграды, которые наносят не меньший, а, скорее, больший нравственный и душевный урон. Так, в конце мая меня в машине остановили у полицейского пикета при въезде на территорию спортивного комплекса "Лужники", где проходил общегородской праздник "День мороженого". "В любой другой день, – пожалуйста, а сегодня только по специальным пропускам", – заявил младший офицер. Это только подхлестнуло мое упорство, и вопрос решился на уровне подполковника, заместителя начальника дорожной полиции всего Центрального столичного округа

Вообще, борьба за свои права начинается с малого. В Самаре общество "Десница" выиграла судебный иск у местной дорожной полиции на незаконное взимание платы за номерные знаки машин инвалидов. Казалось бы, мелочь, но 960 человек получили свои деньги обратно. Также был выигран иск относительно оплаты земельных участков под гаражи.

Учитывая косность российской судебной системы и советские традиции "не плевать против ветра", общественные организации инвалидов и, тем более, отдельные лица крайне редко вступают в правовую борьбу с властями. Мне не известно ни одного случая, когда по суду были наказаны официальные ведомства, не обеспечившие доступность инвалидам.

Доступность железнодорожного, воздушного и городского общественного транспорта для инвалидов во всей России находится "на нуле". Правда, на некоторых железнодорожных маршрутах появились экспериментальные вагоны с одним двухместным широким купе, предназначенным для инвалидов в колясках с сопровождающими. Но низкие платформы вокзалов, а также высокие ступени, узкие двери и неудобно расположенные поручни троллейбусов и автобусов практически недоступны для колясочников и затрудняют пользоваться ими другим инвалидам со сложностями в ходьбе и просто престарелым. Большинство вокзалов, даже реконструированных относительно недавно, лишены туалетов для инвалидов или хотя бы широких кабин в общих туалетах. В Московском аэропорте "Внуково" медицинский пункт, через который на южные курорты ежегодно отправляются многие сотни инвалидов на колясках, не считая других опорников, расположен в подвале с крутой лестницей. В международном аэропорте "Шереметьево-2" много лет не функционирует эскалатор, и тяжелых в прямом и переносном смысле инвалидов носильщики поднимают на руках.

Говоря о доступности жилища, надо воздать должное Правительству Москвы, которое распорядилось построить в новых окраинных микрорайонах Южное Бутово и Митино несколько десятков квартир для инвалидов на колясках. Они снабжены индивидуальными подъемниками, просторными туалетами и широкими дверными проемами. Опыт перестройки подобных квартир имеется в таких крупных российских городах как Нижний Новгород и Самара. В Улан-Удэ городские власти совместно с общественными организациями инвалидов (фонд "Преодоление") пошли по пути проектирования специального жилого комплекса для инвалидов на колясках, в котором предусмотрено размещение производственных предприятий, спортивных сооружений и помещений для досуга.

Но указанные проекты - лишь капля в море: большая часть населения, в том числе инвалиды с проблемами передвижения, живет в четырех-пятиэтажных домах без лифтов, а в крупных городах в девятиэтажных домах с обычными, не грузовыми лифтами. Грузовые лифты, удобные для колясок, имеются только в 16- и 22-этажных домах. Однако, в узких подъездах всех перечисленных типов домов расположены ступени, часто без перил, которые служат непреодолимой преградой для колясочников, особенно женщин, пожилых и одиноких.

Фраза о том, что "главные барьеры находятся внутри нас", стала в последнее время расхожей. Но ведь и на самом деле, пока человек в коляске или незрячий не нашел в себе силы "выйти в люди" и заявить о своем существовании на этом свете, никакая борьба за внедрение безбарьерной архитектуры не будет иметь смысла. Любой чиновник скажет, и отчасти будет прав: " Вот мы построили дорогостоящий пандус (или подъемник), а что-то от этого вас не стало на улицах появляться больше". Не прав он будет в одном - единичным пандусом или "звуковым светофором" проблему не решить. Вот пример: В Москве соорудили подъемник на станции метро Алтуфьевская, видимо, потому, что поблизости расположен реабилитационный центр для детей-инвалидов (кстати, прекрасный), которым руководит жена городского министра соцзащиты. Спуститься на коляске под землю здесь, стало быть, легко и просто, но только для того, чтобы покатавшись по этому радиусу туда-сюда, вернуться на ту же станцию - ведь нигде больше выходов для колясочников не сделано. Точно также и с пресловутыми пандусами: если у них нет возможности спуститься из квартир, то для чего устраивать пологий въезд в соседний магазин. Или еще пример: если в одном месте срезали бордюрный камень, а в другом месте забыли, то это ни на йоту не расширит свободу передвижения.

Таким образом, проблема доступности среды должна решаться комплексно, а не в форме разовых устройств "для галочки". Опыт показывает, что без постоянного и жесткого контроля за выполнением общегосударственных, региональных и местных социальных программ со стороны общественных организаций самих инвалидов проблема доступности среды обитания решена не будет.