Библиотека

Врачи (2)

Внезапно врачи-анестезиологи начали обо мне заботиться. В хирургии у них был больной с подобным заболеванием, только с частичной парализацией. Он был военным и ему полагались коляска и транспортируемый (передвижной) аппарат искусственного дыхания, спецобслуживание, а в скором времени обещали и автомобиль. Заодно обратили внимание и на меня. Все старались обеспечить ему как можно большую мобильность. Я не знаю, почему мне не полагалось такой помощи. Правда, однажды ко мне пришла какая-то женщина - индийская врач-нарколог, которая до этого работала в США. Она очень настойчиво спрашивала, хочу ли я жить в таком положении? Я смотрела на нее во все глаза и только кивала: конечно же, хочу. Она спросила, знаю ли я, почему меня оставляют в постели. Сквозь слезы я отвечала, что не знаю. Своим, каким-то особенным носовым платком она вытерла мои слезы и пообещала, что или она, или ее коллеги теперь будут навещать меня каждый день и наверстают то, что было упущено за шесть лет.

Меня охватила целая буря эмоций.
Теперь наконец-то я опять стану человеком.
Наконец-то я буду бороться за свою жизнь.
Наконец-то я перестану быть балластом.

И они действительно пришли на следующий день и ухаживали за мной. Но персонал, особенно врачи, был настроен очень агрессивно. Непоколебимо, твердо они проводили атаку и добились прекращения визитов. Но для меня и этот короткий период оказался благотворным - благодаря участию этих людей я стала мужественней и какая-то внутренняя сила и уверенность начали во мне расти и крепнуть. К тому же, мне подарили специальную коляску с укрепленным на ней дыхательным аппаратом и это давало мне уже относительную свободу перемещения.

Вообще, врачи-анестезиологи с этого времени во многом переменили мою больничную жизнь. Они вывозили меня к себе в ординаторскую, беседовали со мной и воспринимали меня вполне серьезно. Я участвовала в беседах, слушала шутки и веселые врачебные истории, я научилась вновь искренне смеяться и забывала хотя бы на несколько часов свои страдания. Если врач, который работал в тот день со мной, бывал на экстренном дежурстве, то я должна была его сопровождать. Моя внутренняя и внешняя жизнь постепенно приходили в равновесие, в противоположность предыдущим шести годам. Теперь я уже могла реализовывать свои потребности в прогулках, а не переживать их только в своих фантазиях. Находясь среди людей, я получала возможность проявлять себя как личность. Вокруг меня всегда были сестры, их помощь, врачи, друзья и другие люди, которые обо мне заботились. Во мне окрепла воля к жизни, несмотря на большие трудности, я, как львица, боролась за свою свободу. Эти врачи, как могли, поддерживали мое мужество, которое часто было готово изменить мне и бросить на произвол судьбы.

Но, к сожалению, этому ростку доброты, по каким-то неправильным, старым традициям, помешали вырасти, и он задохнулся. Добрая воля врачей не смогла развиться. Все это вспоминается мне как разовое мероприятие, не поддержанное больничным персоналом. Но оно послужило мощным толчком к тому, чтобы я начала думать о дальнейшем отношении ко всему меня окружающему.