Библиотека

Творцам не нужно снисхождение

Многие сотни лет творчество давало людям равную возможность проявить себя. Известны сотни выдающихся художников, литераторов, композиторов, певцов и музыкантов (начиная с легендарного слепца Гомера), которым то или иное заболевание не помешало достичь высот мастерства. Но в сегодняшней России даже творчество оказалось разделенным на творчество вообще и творчество инвалидов. Аргументы сторонников раздела до смешного просты: оказывается, произведение, созданное инвалидом, нужно оценивать не только по его художественному качеству, но и по тому, сколько сил затрачено автором на преодоление недуга.

Инвалиды, пробующие себя в искусстве, относятся к этому нововведению по-разному. Большинство любителей и часть профессионалов рады каждой возможности показаться перед публикой и не слишком задумываются над тем, под каким соусом подаются их творения. Некоторые же, напротив, считают, что участие в инвалидных выставках и фестивалях унижает их достоинство. Впрочем, на то мы и взрослые люди, чтобы самим выбирать, где и с кем тусоваться.

Беда в другом. В последние годы этот подход к творчеству с молниеносной быстротой распространился на детей-инвалидов с сохранным интеллектом. Еще 10–15 лет назад одаренность давала ребенку с проблемами в здоровье дополнительный шанс найти взаимопонимание со сверстниками, укорениться в их среде. А теперь педагоги и активисты обществ инвалидов сразу же направляют его на специальные конкурсы и фестивали, число которых растет год от года. Считается, что эти мероприятия помогают участникам полнее реализовать свои возможности. Работа в спецшколе для детей с последствиями ДЦП подтолкнула меня к иному выводу.

Хорошо помню тихую истерику, которую закатили на одном из фестивалей наши юные художники. Почти все их рисунки попали на выставку, где висели на лучших местах, но призы и даже дипломы (дорого ли стоит бумажка?) были вручены другим авторам. Я знала, что большинство призеров – дети с тяжелыми нарушениями опорно-двигательного аппарата, психики или интеллекта, но объяснить ребятам, почему в этом конкурсе побеждает не самый талантливый, а самый слабый, было очень трудно. (Кстати, после этого случая некоторые дети бросили рисовать.) А на ежегодном московском фестивале воспитанников детдомов и школ-интернатов Надежда ансамбль народной песни нашего интерната постоянно получает дипломы лауреата, но... ни разу не был допущен к участию в гала-концерте. Жюри готово отметить ребят, преодолевших недуг, однако не хочет выпускать на сцену слишком много юных певцов, которые двигаются не совсем так, как другие.

Видно, организаторам подобных фестивалей невдомек, что дети, лишенные повседневных контактов со здоровыми сверстниками, до 14–15 лет не очень-то замечают свои болячки. Они просто живут, двигаясь, рисуя и играя так, как позволила им природа. Поэтому распределение призов с учетом меры преодоления недуга для них – вопиющая несправедливость. Поняв, как оцениваются их работы, ребята постарше либо отказываются участвовать в конкурсах, либо пытаются извлекать выгоду из своего заболевания. Так благое стремление взрослых поддержать детей-инвалидов для более развитых оборачивается психологической травмой, а у слабых воспитывает иждивенческое отношение к обществу.

Но двойная шкала оценок – не единственное изобретение сторонников обособления творчества инвалидов. В последнее время в этой среде стало модно говорить о социальной адаптации инвалидов через творчество, иными словами – через занятия инвалидов в различных студиях и кружках. Их главную цель можно определить известной пословицей Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало: считается, что, занимаясь творчеством, человек, независимо от результатов своей работы, интегрируется в общество и обретает смысл жизни. Иногда студии устраивают выставки-продажи изделий, но и в этом случае, по признанию организатора подобных мероприятий, они больше рассчитывают на пожертвования, чем на интерес покупателей. При таком подходе творчество из способа самовыражения превращается в средство привлечения внимания к человеку: Смотрите, такой больной, а рисует (вышивает, поет, пишет стихи...). На этот путь особенно часто толкают тяжелобольных подростков. Как же складывается их судьба?

Надя [ Имя изменено. ], страдающая довольно тяжелой формой ДЦП, в выпускном классе вдруг стала писать стихи, для начинающей – очень неплохие. Учителя горячо поддержали девушку, и после окончания школы она посвятила себя поэзии. За последние 7 лет вышло несколько сборников ее стихов, есть рецензии в прессе. Многие считают это успехом, не обращая внимание на то, что основан он не на таланте (Надежда пишет на хорошем любительском уровне), а на фанатичном стремлении мамы помочь дочери любыми средствами. Именно она, раз и навсегда поверив учителям, находит спонсоров, оплачивающих издание сборников; именно она познакомилась с журналистами и создала вокруг Нади кружок поклонниц (в основном – дам своего возраста). Что будет с успехом дочери, когда мамины силы иссякнут, предсказать нетрудно. К сожалению, в нужный момент рядом с этой семьей не оказалось человека, который помог бы девушке критически оценить свое творчество и, может быть, действительно стать профессиональным поэтом или переводчиком.

Между тем миф о ее успехе в родной спецшколе никто не подвергает сомнению. И когда еще одна старшеклассница с тяжелым поражением рук и речи начала писать стихи, сотрудники посоветовали ей брать пример с Надежды. Но Катя чувствовала, что ее стихи несовершенны, и неумеренная похвала повергла ее в уныние. Значит, я ни на что больше не годна, – угадала она приговор взрослых.

Девушка пришла за советом ко мне – человеку пишущему и тоже инвалиду. С самого начала я не скрывала своего отношения к ее стихам, но Катя переносила жесткую критику на удивление спокойно. К тому же некоторые стихотворения оказались вполне приличными и были напечатаны в двух сборниках творческих работ школьников и студентов Обручевского района Москвы. Вместе с преподавателем информатики нам удалось опровергнуть мнение девушки, будто поэзия – единственно возможное для нее дело. Мы убедили ее поработать на компьютере, настроив его на управление одним пальцем. Оказалось, что набирать текст Кате легче, чем писать. Через три месяца индивидуальных занятий по одному-два часа в неделю она освоила текстовый редактор и даже помогла оформить стенд в классе.

2006 год. Школа позади. Подобрать подходящую профессию Кате было непросто. Год она просидела дома, активно осваивая Интернет. А потом сама (!) нашла дистанционную форму обучения в университете печати, успешно сдала экзамены и сегодня уже перешла на третий курс.

Итак, в идее обособления творчества детей-инвалидов гораздо больше минусов, чем плюсов. Почему же число ее сторонников неумолимо растет? Причина одна – нормальная человеческая жалость. Каждый, кто сталкивается с ребенком-инвалидом, инстинктивно стремится уберечь его от трудностей. Но если мы в своей работе начнем руководствоваться этим чувством, то не поможем детям, а, напротив, ограничим возможности их развития. Повторюсь: если взрослому здоровому человеку кажется, что какое-то действие дается ребенку с трудом, это вовсе не значит, что так оно и есть на самом деле, особенно – когда речь идет о любимом занятии, творчестве. Поэтому не нужно подходить к нему с готовой оценкой; лучше помочь ребенку самому разобраться в достоинствах и недостатках своих творений, сравнив их с работами других детей. Сделать это легче, если ребенок с проблемами в здоровье вместе со сверстниками занимается в кружке или секции, на общих основаниях участвует в конкурсах и фестивалях.

...20 лет назад мы, двое восьмиклассников из школы-интерната для детей с ДЦП, попали в удивительную атмосферу Московской детской художественной школы № 3, педагоги которой умело сочетали требовательность с дружеской поддержкой. Нас приняли в школу в порядке исключения, а сейчас такие случаи, к счастью, уже не редкость. Например, во Дворце творчества юных города Перми с 1991 года работает специальная программа по привлечению к занятиям детей-инвалидов. В беседе с корреспондентом пермской газеты Здравствуй! ее руководитель Т.А. Смышляева вспоминала, что во время первой встречи и у детей, и у педагогов были круглые глаза. Однако разработчиков программы это не смутило, благодаря чему сегодня дети-инвалиды уже не вызывают такого шока ни у сотрудников, ни у воспитанников ДТЮ. И мы с полным основанием говорим, что наконец-то возможности детей действительно выравниваются. Здоровые дети потянулись к своим сверстникам, неуверенно держащим равновесие, чтобы помочь им удержаться. И не только – чтобы суметь больше рассказать о себе и одновременно узнать о том, как это – быть инвалидом...

Надеюсь, не за горами время, когда появление ребят с проблемами в здоровье в любом кружке будет нормой, не ограниченной рамками особых программ. <...>