Библиотека

На новых «ногах» | Шаг вперед. История девушки, которая, потеряв ноги, научилась танцевать

«Секрет полноценной жизни в том, чтобы начинать, а не заканчивать».
Давид Вайнбаум

– Алло? Слушаю. Да, мисс, – из телефона донесся женский голос. Я прижала трубку к здоровому уху. – Чем могу помочь?
– Меня зовут Эми Пурди, – представилась я. – У меня ноги на протезах, но я хочу заниматься сноубордингом. Кто-нибудь из ваших сотрудников когда-нибудь работал или, возможно, знает сноубордистов на протезах?
Долгое молчание.
– Не думаю, – наконец произнесла женщина. – Вот лыжники есть. Вы также можете попробовать сит-ски.
– Спасибо, но я не катаюсь на лыжах, – ответила я. – И сидеть я не хочу. Мне нужно задействовать ноги.
– Простите, мэм, – сказала она. – Ничем не могу вам помочь.
В течение трех месяцев я пыталась найти хотя бы одного человека, который бы занимался сноубордингом с протезами вместо ног. Мне о многом нужно было с ним поговорить. Как использовать ноги, как все подогнать, даже просто об ощущениях.
Я нашла в Интернете телефонные номера всех существующих адаптивных лыжных школ и организаций. Но везде мне отвечали одно и то же:
– Мы никогда раньше не видели сноубордиста с протезом.
Лыжный сезон подходил к концу, а мне нужно было во что бы то ни стало сдержать данное самой себе обещание и встать на сноуборд. Поиски были тщетными, я поняла, что остается лишь отправиться на склон и пробовать самой.
Со дня свадьбы я стала еще сильнее. В декабре я перешла с обычного гемодиализа на перитональный. Врачи убрали порт, а затем провели еще одну операцию и вживили мне в желудок мягкий пластиковый катетер. Разница была колоссальной. Перитональный диализ – более щадящая процедура, во время него из организма не вымываются минералы и питательные вещества. И, самое главное, перитональный диализ можно было проводить дома с помощью трубки, подведенной к аппарату размером с печатную машинку. Я гораздо меньше уставала и не испытывала тошноты. Утром у меня хватало сил, чтобы надеть протезы. Мой вес все еще колебался в районе 39 килограммов, но рвота прекратилась. Эта перемена оказалась для меня настоящим поворотным моментом. Я становилась самостоятельной и независимой.
Я почти привыкла ходить на своих новых ногах. Постоянно ездила к Кевину, чтобы он подгонял мои протезы. Он подолгу колдовал над ними, чтобы немного ослабить давление, и в результате я уходила из его кабинета довольная. Но однажды, прогуливаясь по продуктовому магазину, я внезапно ощутила острую боль. Моя нога была вставлена в жесткую ячейку из углеродного волокна, которая врезалась в кость и царапала кожу. Дома я обнаружила открытую рану – пришлось отказаться от использования протезов, пока Кевин снова их не подладит. Это ужасно изматывало. Но к весне 2000 года после многочисленных подстроек и подладок я могла стоять на ногах большую часть дня. Ко мне снова вернулось желание хоть разочек прокатиться на сноуборде.
– А давай съездим на Ли-Кэньон и попробуем? – предложил мне как-то Брэд.
Дело было мартовским вечером. Он вместе с другими ребятами откатал весь сезон и знал, как мне хочется снова вернуться на склон.
– Было бы здорово! – согласилась я. – Поехали!
Я понимала, что если не возьмусь за это сейчас, то, может быть, у меня уже никогда не получится. Я решилась. Всю дорогу я думала о том, как пройдет моя встреча с горой. Мы направились к подъемнику. Идти в громоздких ботинках для сноуборда теперь было странно. Кевин подстроил протезы под кеды, но сейчас на мне была обувь совсем другого фасона. Я сразу поняла, что эти ноги не универсальны и не адаптируются сами собой. Придется привыкнуть и к этому. Дойдя до вершины холма, я пристегнула левую ногу к доске, а правую оставила свободной. Мы сели в подъемник. Тяжелая доска оттягивала ногу, я вдруг почувствовала, что протез соскальзывает. «Черт! Сейчас нога отцепится и улетит!» – поняла я. Я положила обе ноги на сиденье и села боком, чтобы поместилась доска.
– Все нормально? – спросила Кристел.
– Да, отлично, – ответила я.
Не хотелось выглядеть перед ней глупо. Но в голове у меня не переставая крутилась мысль: «Как же я буду кататься?» Подъемник поднимался над горами. «Что, если у меня и вовсе не получится?» Я так долго убеждала себя, что это возможно. А вдруг нет? Мне было страшно. Сноубординг стал огромной частью моей жизни, я боялась его потерять. Мы поднялись на самую вершину. Я скатилась вниз метров на шесть и ни разу не упала. Хорошее начало. Обычно я застегивала крепежи стоя, но теперь приходилось садиться – лодыжки не гнулись. Брэд помог мне встать, и я начала спуск. Проехав всего несколько метров, я испытала непривычное для себя ощущение. Я не чувствовала снега под ногами. Казалось, будто бы я плыву по воздуху. Мое тело было сантиметрах в тридцати над землей. Перегруппировавшись, я попыталась поймать равновесие, чтобы катиться ровно. Получилось! Голени разрывались от боли, кость упиралась в зажим протеза, но я была счастлива!
Я прибавила скорость, навалившись всем телом на «кончики пальцев», и под действием инерции покатилась с горы.
Проехав всего четверть пути, я налетела на кочку и рухнула. Очки полетели в одну сторону, шапка – в другую. Протезы вместе с прикрепленной к ним доской понеслись вниз.
– О боже! – закричала я. Ко мне подскочила сестра, от боли из глаз у меня как будто сыпались искры. Ситуацию, когда падаешь с доски и снаряжение разлетается в разные стороны, сноубордисты в шутку называют «распродажей». Так вот, эта распродажа была тотальной!
– Ты в порядке? – спросила Кристел.
– Кажется, да, – отозвалась я.
Мы расхохотались. Брэд тем временем собрал мои ноги, вместе с досками, – каждая весила больше трех килограммов. Люди на подъемнике наблюдали за нами. Какая-то женщина даже в ужасе закричала.

Но я снова встала и довольно сносно спустилась с горы. То и дело заваливалась то влево, то вправо, но ног больше не теряла. Скатившись к подножию, мы решили, что на сегодня хватит.
Моя попытка сноубординга на протезах совершенно меня обескуражила. По дороге домой я принялась продумывать стратегию, как сделать так, чтобы это действительно получилось. Голени нестерпимо болели. Лодыжки не двигались. Протезы могли в любую минуту отвалиться. Как же с этим справиться?
Прежде всего нужно было найти более удобные протезы с двигающимися лодыжками. Я не отчаивалась и принялась искать решение.
Я хорошо усвоила, что при возникновении препятствия может быть лишь два варианта развития событий: зайти в тупик или преодолеть его творчески. Всего несколько месяцев назад научиться ходить на протезах казалось мне невозможным, а сейчас это стало реальностью. Так, может быть, и со сноубордом выйдет точно так же?

Однажды вечером мы с мамой отправились на прием к протезисту. На обратном пути был зоомагазин.
– Мам, давай зайдем на минутку? – попросила я.
– Давай.
Несколько месяцев назад я была здесь с подружкой и теперь хотела показать маме щенка чихуа-хуа, которого заметила в прошлый раз.
– Ты должна его увидеть, – сказала я ей. – Он такой лапочка.
Чихуа-хуа в магазине не было, зато я увидела детский бассейн, полный щенков биглей.
– Ой-й, мам, смотри, какие милашки! – Я наклонилась, чтобы погладить одного из них. Краем глаза я заметила другого щенка. Он стоял, положив лапки на край бассейна, тявкал и во что бы то ни стало хотел выбраться. Я обошла бассейн с другой стороны, щенок побежал за мной.
– На ручки просится, – с улыбкой сказала мама.
Я наклонилась, подхватила маленький комочек – в нем не было и пары килограммов, – прижала к себе. Мама растаяла. У собачки были самые милые и трогательные ушки карамельного цвета, коричнево-черный окрас с вкраплениями белого на мордочке, лапках и груди. Щенок был очень маленький, наверное, последний в помете. В его взгляде читалось: «Возьми меня с собой!»
– Похоже, он хочет поехать с нами, – улыбнулась мама.
Я прижала щенка к себе крепко-крепко и подошла к длинному настенному зеркалу. Он уткнулся мордочкой в мое плечо, облегченно вздохнул и лизнул меня в щеку. Я полюбила его с первого мгновения, но знала, что отец будет вне себя, если я принесу собаку домой. Так что я нехотя вернула его в бассейн и вышла из магазина.
Папа любит животных, но не в доме.
Однажды я рассказала о встрече со щенком Кристел.
– Он был такой славный! – сказала я.
– Так вернись и возьми его, – ответила сестра.
– Что?
– Ты прошла через многое! Тебе просто необходима собака!
– Ты же знаешь, папа не разрешит, – сказала я.
– Эми, прекрати! Ты заслужила ее.
Кристел меня убедила. Щенка я назвала Рокси Энн Пурди.
Когда отец вернулся домой, мы решили приготовить ему сюрприз и поставили коробку с Рокси в центре комнаты.
– Ну, не знаю, – протянул отец.
Собачка выпрыгнула из коробки и прижалась к его груди. Было сложно устоять перед ее очарованием.
– Хорошо, пусть остается, – наконец сдался он.
– Ура! – закричали мы с Кристел.
– Спасибо, пап!
– Но помни, – произнес отец, глядя прямо мне в глаза. – Это твоя собака, и ты за нее в ответе. Ты должна будешь кормить и выгуливать ее каждый день.
Я радостно согласилась.
Рокси стала моим ангелом, моей пушистой любовью, моим лекарством. Ее все время тянуло на приключения. Каждые полчаса она скулила, упрашивала меня пойти гулять. Я должна была либо целый день не снимать протезы, либо постоянно отстегивать и пристегивать их. Каждый день я вставала рано утром, натягивала ледяные чулки, протезы и выводила ее на прогулку. Несколько раз в день мы уходили в пустыню. Было тяжело день за днем гоняться за Рокси, но она стала моим стимулом к движению, причиной подниматься с дивана, вставать на ноги. Стоило мне открыть дверь, как она выскакивала на улицу и неслась по пустыне, обнюхивая и изучая все вокруг. Она редко держалась рядом.
Как-то раз вечером мы вышли на прогулку. Я говорила по телефону и присела на скамейку, стараясь не упускать ее из виду. В метрах пяти от нас показался дикий койот.
– Я перезвоню, – бросила я в трубку.
Попыталась схватить Рокси, но не успела до нее дотянуться. Койот дразнил щенка, увлекая за собой. Я испугалась, что койот может увести Рокси в пустыню. Я двинулась ему навстречу, он бросился наутек, Рокси – со всех ног за ним.
– Рокси, ко мне! – закричала я.
Койот схватил Рокси за шею, и они принялись кататься в пыли в пятидесяти метрах от меня. Я сама не поняла, насколько быстро я догнала их на своих протезах. Подскочив, я принялась со всей силы лупить койота.
– Оставь ее! – кричала я. – Пошел вон!
Через пару секунд он выпустил Рокси из пасти и убежал. Я подняла мою маленькую Рокси и пошла домой, идти нужно было целый километр. Всю дорогу я испытывала неимоверное облегчение от того, что она осталась жива.
– Ты в порядке, малышка? – спрашивала я, прижимая Рокси к плечу.
Крови не было, но на шее виднелось несколько следов от укусов. Мама, прибежавшая на мои крики, наблюдала всю эту сцену с заднего крыльца.
– Давай позовем соседку, пусть посмотрит, – предложила она.
Соседка была ветеринаром. Она осмотрела Рокси, обработала раны и сказала, что швы не нужны.

– Это по дому Эми ходит вся такая аккуратная и осторожная, а тут она буквально сорвалась с места в карьер! – рассказывала мама отцу с сестрой.
Я даже не чувствовала ног, когда бежала. Мысли мои настолько были заняты спасением Рокси, что я не замечала ни боли, ни неприятных ощущений. Я нашла в себе источник силы. Если сосредоточиться и осознать то, к чему ты стремишься, можно горы свернуть.
Вскоре я перешла на «ноги» другого типа. Вместо протезов для начинающих с чехлами у меня теперь были протезы с фиксаторами. Я давно хотела такие, но ждала, чтобы полностью зажили голени. С новыми протезами я надевала плотные чулки, к основанию которых крепился двухдюймовый штырек, потом вставляла ногу в верхний паз, и штырек входил в специальное углубление.
Эта новая система изменила мою жизнь. Ноги стали более гибкими. Не нужно было постоянно снимать и надевать протезы, я могла ходить в них целый день. Да и заниматься с ними стало легче. А когда я встречалась и общалась с друзьями, на меня больше не пялились прохожие, как это было, когда я носила огромные шаровары, которые мне хотелось немедленно сжечь. Теперь я могла носить все, что угодно.
Я даже стала находить плюсы в том, что у меня были искусственные части тела. Можно было менять размер ноги с 39-го до 37-го. Мой нормальный рост был метр семьдесят, но я могла при желании подрегулировать его и стать чуточку выше или ниже. Мне нравилось быть выше, и я регулировала рост в зависимости от того, с кем гуляла или что на мне было надето. Я и сейчас так делаю.
В общем, я делала все, чтобы собственные ноги не казались мне тяжелым бременем. Я решила, что ноги – это не то, что мне приходится надевать каждый день. Они должны были стать частью меня. Поэтому вместо того, чтобы видеть в них ежедневную пытку, я попыталась принять и полюбить их постепенно, шаг за шагом, сильнее с каждой новой парой туфелек.