Библиотека

Глава 13 | Разорванный круг

Чуть раньше сказал, что не ставил задачу сделать первый шаг. Пожалуй, не так это, не суть верно.
Были у меня цели. Я не задумывался, выполнимы они или нет. Я делал дело. Устанавливал свои маленькие рекордики. Что-то сегодня, что-то завтра, что-то послезавтра. Так, мелочевка. Например, сегодня на три отжимания больше, чем вчера. А в разнице между прошлым и настоящим – как раз и есть та искорка, без которой невозможен огонь, освещающий движение вперед.
Я представлял дни ступеньками, ведущими вверх. Одна, вторая, пятая, двадцатая, сотая...
Спроси меня тогда, куда приведет меня эта лестница, не знаю, что ответил бы. Но подумал бы наверняка о цирке.
Когда сделал первый шаг на костылях, еще не чувствуя ног, то сказал себе: я буду выступать.
Когда, забыв про костыли, учился ходить с помощью палочек, то думал уже о том, что именно буду делать на арене.
Я понимал, что никакая медицинская комиссия, даже самая прогрессивная, не выдаст мне разрешение вернуться в цирк воздушным гимнастом. Исполни я хоть суперпрограмму, которую никто не делал, не разрешит, и точка. Предстояло придумать что-нибудь новенькое. И в то же время сугубо мое.
Долго ломать голову над этой проблемой не пришлось. Решил стать силовым жонглером. Сказалась постоянно живущая во мне любовь к доброте и справедливости сильных людей, которые приходят на помощь к попавшим в беду.
Наступила пора чуть ли не заучивания наизусть и зачитывания до дыр книжек Силачи в цирке и Рекорды прошлого. Я задумал побить все существующие рекорды цирковых силачей. Неважно – из прошлого или из настоящего.
Ради этого предстояло стать самым сильным. Хотя для цирка самым-самым в плане силы можно было и не становиться. Достаточно фигуры Геракла и артистичной работы с приемлемыми весами. Абсолютное большинство силовых жонглеров рассуждает приблизительно так: манеж – не олимпийский помост, а цирк – не спорт, тут медали не дают. К тому же чем тяжелее реквизит, тем короче жизнь артиста, на максимальной нагрузке долго не протянешь. Но, увы, я ничего не мог с собой поделать, разучился жить и работать в щадящем режиме.
Семь месяцев – было это в 1966 году – я проходил с палочкой, продолжая руководить самодеятельным цирковым кружком и потихоньку готовя свой номер. Для этого мне необходимо было создать крепкие ноги и спину. Плечи, руки, грудь за годы безножья я натренировал неплохо. Вновь обратился к атлетической гимнастике. Составил систему упражнений уже не как для больного, а как для здорового человека. Конечно, хотелось сделать тело не только сильным, но и красивым, с мышцами на загляденье. Однако добывание красоты не превратилось в самоцель. Все мои занятия были посвящены одному набору суперсилы.
Утверждаю, что каждый человек может сделать абсолютно все, что в его человеческих силах.
Повторяю – Абсолютно все.
Только поверьте в себя.
И обязательно доведите до конца начатое, как бы трудно и тяжело вам ни было.
И вы победите. Обязательно победите.
Но всегда помните: цель, к которой стремитесь, должна быть справедливой и нужной людям. Вот о чем прошу вас никогда не забывать.
Простите за эту маленькую лекцию, но не сказать, о чем постоянно думаю, было бы неправильно.
И еще о главном: хочу напомнить здоровым и сильным – проявите сострадание к слабому, больному, несчастному. Поделитесь с ним частичкой своего Я. Дайте ему хоть малость той уверенности, которой обладаете.
Ибо уверенность – это и есть жизнь, уверенность в себе самом, в людях, которые тебя окружают, в завтрашнем дне.
Я не идеалист, не слепец и не мечтатель и вижу, как трудна она, эта самая наша жизнь. Злые очереди в магазинах; колбаса, которой брезгуют бездомные кошки; отравленный воздух больших городов; нищета, на грани которой находятся сотни тысяч семей...
Не спрашиваю вас, каково в этом обездоленном обществе инвалидам.
Люди, так будьте же милосердны!
Я верю, что возродится российский человек, превратится из внутреннего раба в гражданина, любой, поступок которого будет освящен чувством собственного, человеческого достоинства и состраданием к ближнему. Не знаю, сколько на это потребуется лет, а может, и поколений, но будет это, будет! Иначе нельзя. Иначе опять наступит время звонких рапортов, что инвалидов и малоимущих в великой России – единицы...
То, как было, не должно повториться. Никогда. Но если на секунду представить такое возвращение возможным, первый скажу: не знаю, кто мы, как называть нас, но мы – не люди. И даже не самоубийцы. А какие-то низшие существа, без названия, роду и племени.
Вот почему очень часто начинаю свои публичные выступления словами: Люди, останемся людьми! И дай Бог, если хоть до одного из сидящих в зале дойдет мой призыв, воспринятый не как дежурная, соответствующая сегодняшнему дню фраза, а как крик, рвущийся из сердца.