aupam.ru

Информация по реабилитации инвалида - колясочника, спинальника и др.

Библиотека

Глава 3. Борис, ты не прав!

И с другом и с врагом ты должен быть хорош!
Кто по натуре добр, в том злобы не найдёшь.
Обидишь друга — наживешь врага ты,
Врага обнимешь — друга обретёшь!
Омар Хайям

Борис аккуратно отложил в сторону свой «Паркер» с золотым пером — неизбывную гордость обладателя, которую он приобрёл, согласно официальной версии, когда заработал первый миллион. То есть, при моём чутком руководстве несколько лет назад. Поначалу он категорически всех заверял, что подписывает им исключительно банковские чеки, потом плавно перетёк к подписанию контрактов, а теперь, смотрю я, вовсю использует английское чудо канцелярской мысли в своём рутинном «повседневье»... Его, Бориса, кстати, неологизм, долженствующий в полной мере отразить все тяготы существования современного коммерческого директора с окладом в несколько тысяч «бакинских рублей».
— Ну, друг мой, — начал я, распахивая пальто и усаживаясь на всё тот же диван, ещё не растерявший тепло двух вдохновенных переговорщиков и оттого максимально привлекательный для моих чресл. — Докладывай, свет коммерческой мысли, с какого перепуга вы с Луизкой решили за меня вопрос соития в экстазе наших двух компаний?
Борис глянул на меня по привычке строго, затем не выдержал, расхохотался:
— Да тьфу на тебя, партайгеноссе! О каком соитии может идти речь, если враг бросает к твоим ногам штандарты и сдаётся на милость победителя? Госпожа Набокова пришла предложить нам на продажу своё предприятие. По её словам, «Эклектика» в своём теперешнем виде себя изжила, а на реорганизацию или полную ликвидацию у неё рука не поднимается. Готова сохранить контору в составе нашей студии...
—Так-таки «сама»? — не преминул подколоть я. Борис нисколько не смутился.
— Именно сама. Позвонила мне в минувшую пятницу, набилась на встрече, сославшись на неотложность...
— С разбегу запрыгнула тебе на колени и принялась насиловать! И тут я, спаситель на белом коне... Боря, ты за кого меня держишь? Такие вопросы, во-первых, не решаются с кондачка, во-вторых, не обсуждаются на мягких диванах, и, в-третьих, не входят в
компетенцию коммерческого директора. Впрочем, можешь поменять последовательность моих аргументов с точностью до наоборот. А теперь скажи мне, в чём подвох?
Борис с непередаваемой невозмутимостью пожал плечами.
— Ты не поверишь, но всё было именно в таком порядке, как я тебе изложил. А что до дивана, то, каюсь — бес попутал! Серёжа, какая женщина!.. Я почти не давал повода, как-то само собой всё получилось...
— Почему-то я так и подумал, — пробормотал я, поднимаясь. Борис вопросительно смотрел на меня.
— Что? — я остановился посреди кабинета. Полянский откинулся в кресле и неожиданно выдал:
— Серёга, по глазам вижу: она тебе понравилась!
— Кто? — не сразу въехал я в тему.
— Луиза Набокова. Глазки-то как разгорелись!
Я вернулся на диван, закинул ногу на ногу и устремил на Бориса максимально суровый взгляд:
— Даже если так, то какое это имеет отношение к вопросам реорганизации нашего производства? Я, как ты знаешь, не путаю постельные дела со служебными, к тому же женат, если ты ещё в курсе, а заодно и в курсе наших со Светкой договорённостей.
Полянский вздохнул, я не разобрал — притворно или искренне:
— Да помню я ваш меморандум: или живём или разбегаемся... Твой сексуальный аскетизм у окружения уже притча во языцех. Но я сейчас не об этом. Человек нам предлагает сделку. Вопрос: пойдём мы на неё или нет?
— Странно ты размышляешь, — изумился я. — Если бы я знал тебя столько лет, то подумал бы, что у тебя в этом вопросе какой-то личный интерес! Как я могу сейчас решать что-то, не услышав предложений другой стороны? Пока всё вокруг да около... Вот встречусь с автором идеи, узнаю что да как, посидим с тобой, подумаем, взвесим все возможные последствия, и только потом будем что-то решать.
Мне на миг показалось, что Борис вздохнул с облегчением. Я воспринял это, как одобрение моей осторожности. Встал, потянулся.
— Ладно, я буду у себя. Жизнь продолжается, брат! Прорвёмся...
Последнее, правда, относилось уже к моим собственным
мыслям.
Оленька протянула мне визитку, пришпиленную степлером в розовому листку для заметок:
— Госпожа Набокова просила вам передать.
— Спасибо, Оленька, и приготовь, пожалуйста, мне чашечку кофе. На пятнадцать ноль-ноль пригласи ко мне службу Заказчика, хорошо?
— Хорошо, Сергей Николаевич.
Я с комфортом занял своё законное место в родном кабинете, вытянул по-прежнему гудящие ноги, откинулся на спинку кресла и развернул записку. Убористым, не по-женски чётким почерком было начертано:
«Любезный Сергей Николаевич, если Вам действительно интересно моё предложение, свяжитесь со мной по мобильному до четырёх пополудни. Мне кажется, есть смысл не откладывать переговоры в долгий ящик, а обсудить все аспекты сделки сегодня вечером. Время и место согласуем. Жду. Луиза».
Вот так-то, господа хорошие... И, что самое интересное, компания её мне действительно волне бы пригодилась. С одной стороны, минус реально сильный конкурент, с другой, там трудились прекрасные специалисты, настоящие профики, а от такого подарка грех отказываться. Только вот сыр бесплатным бывает сами знаете где... И что запросит милейшая Луиза за столь щедрое подношение, тоже ещё тот вопрос. Что ж, пообщаемся — узнаем. Мне-то что, по большому счёту, терять? Как говорят, за погляд денег не берут. Но где-то в глубине копошилась беспокойная, как мышь за плинтусом, мысль: откуда всё-таки столько энтузиазма у моего Борьки? Его бы энергию, да в мирных целях! Невольно вспомнилось наше совместное «боевое» прошлое...
Вылетев пробкой из института с лёгкой руки будущего тестя, я попал как раз под весенний призыв. Если кто помнит, в девяностые наша доблестная армия была, мягко говоря, неким аморфным образованием, про которое метко сказал неизвестный дембель: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся!»
Поэтому я, поняв неизбежность сего мероприятия, решил ближайшие два года провести хоть с какой-то пользой для себя и на первой же комиссии в военкомате напросился в «войска дяди Вани» — ВДВ — воздушный десант. Тому было несколько причин. Для начала, это был, пожалуй, в тот момент единственный (не считая ракетных войск стратегического назначения и определённой части Морфлота) дееспособный род войск, в котором сохранились дисциплина, порядок и боевые традиции. Это и неудивительно на фоне тех бесчисленных локальных конфликтов, в которых десантники непременно принимали самое активное участие.
Кроме того, со спортом я дружил с детства, усиленно занимался карате под руководством незабвенного Тадика Касьянова, в широких
кругах старшего поколния известного, как исполнителя роди «боцмана» в нашумевшем в своё время отечественном боевике «Пираты XX века», гонял в футбол во дворе, много бегал и прыгал уже за честь факультета на всевозможных студенческих играх. С такими навыками было или действительно в армию, или в околокриминальные структуры, там бы я точно был востребованным. Я выбрал армию.
С Борисом мы познакомились в учебке, сошлись на почве увлечения рукопашкой. Слово за слово, подружились, стали больше времени проводить в сопртзале, всё одно: в казарме делать не хрена, а так хоть время пролетает незаметно. Одно расстраивало, что взяли нас в автобат, а не как мы, естественно, хотели, в разведку. Проще от этого не стало, те же прыжки, общевойсковая, стрельбы, только добавилось автодело и прочие гаражные прелести. Мне-то проще, отцовскую «волгу» я ещё в детстве вместе с ним разбирал и собирал, а вот Борис, выросший на промышленной окраине Тамбова и завончивший кооперативный техникум, с машинами знаком был только вприглядку. Но, так или иначе, но армия всех выучит и выровняет... Учебка закончилась, и нас отправили в войска.
Вполне естественно, что оказались мы на Кавказе, куда по крупицам командование собирало все более-менее дееспособные войска. На в чём-то повезло: бригада наша напрямую в боях не участвовала, но на своих машинах мы перебрасывали туда личный состав других частей, подвозили нашим боеприпасы, вывозили раненых, когда вертушки не летали. И однажды произошла история, положившая начало нашей долгой дружбе.
Привезли мы в один из поселков, на окраине которого, на территории совхозного гаража, базировался сводный батальон, замену. Назавтра утром должны были возвращаться обратно. Я только успел поставить машину под разгрузку, как подбежал Борис.
- Серёга, летим! Нас с тобой «зампотех» вызывает.
«Вот блин, - думаю,- чего ему еще надо?»
Ну, да делать нечего, пошли. Стучим в кабинет, заходим, «зампотех» за столом чаи гоняет.
- Значится так, орлы, чаёв вам не предлагаю: времени нет, давайте, чтобы успеть до темноты, берите «газон» и пулей — на блокпост, вы его проезжали, когда сюда ехали. Туда БТР подтащили подбитый, бойцы колеса уже сняли, они же и загрузят, привезете резину сюда. Я сейчас позвоню командиру автовзвода, он покажет машину, оружие можете оставить: боевиков здесь нет. Со старейшинами у нас договор... В общем, задача ясна? Тогда — вперед.
Вышли мы из кабинета, сдали оружие в оружейку. Помолчали...
- Вот сука, - не выдержал Борька.- И чего ему эти колеса дались? Ведь только приехали, не отдохнули даже...
- Хорошо быть майором: думать не надо. Приказал - и не волнует: исполняйте, - буркнул я. А чего распинаться, коль всё равно придётся выполнять?
На площадке, где стояли машины, нас встретил улыбающийся ле-тёха:
- Парни, вы за колесами едете?
- Да, - хмуро бросил я. - Машину показывай. Наша разгружается.
- Да вот она, перед вами, — он кивнул на видавший виды бортовой «урал».
- Лады, - говорю,- поехали.
Пока Борис, задрав капот, проверял масло и тосол, я сел за руль.
- Серёга, давай я поведу, - предложил он.
- Не накатался еще? Обратно погонишь. Так мне спокойнее.
Завели, выехали за КПП, дорога проходила по окраине деревни, справа, метрах в пятидесяти - дома, а слева, сразу от обочины, начиналась «зелёнка». Я держал стрелку спидометра на пятидесяти.
- Серый, придави, а то до ночи не вернёмся, - взмолился Полянский.
- Сейчас из деревни выедем - прибавлю, - ответил я.
- Что? ГАИ боишься? - усмехнулся Борис.
- Нет, просто выскочит, не дай Бог, кто из леса - и затормозить не успею.
Сказал — как накаркал: права от машины что-то грохнуло, «урал» крепко тряхнуло, двигатель тут же заглох, но машина некоторое время катилась по инерции. Вдруг словно кто-то кинул на кабину жменю гороха, застучало по крыльям, радиатору, брызнули разбитые боковые стекла... Поняв, что это стреляют, я, пригнувшись, повернул ключ, попытался завести двигатель, да без толку. Повернулся к Борьке, увидел его побледневшее лицо и круглые от удивления и страха глаза.
- Братан, сваливаем! - рявкнул я, одновременно открывая свою дверь и выпрыгивая из машины. Не успел откатиться в сторону, как на мое место плюхнулся Полянский.
- Серёжа, что за херня? — прокричал он, стараясь переорать осатаневший автомат в кустах
- ... его знает! Засада, похоже.
«Урал» окончательно остановился. Мы скорчились за передним левым колесом, а со стороны одиноко стоящей хибары снова послышалась пальба.
- Давай-ка, боря, валить отсюда,- я обернулся, ища глазами, куда бы юркнуть. - Духи нам тут быстро ласты склеят.
- Куда, брат?
- В лес, - говорю,- Не туда же?
Я мотнул головой в сторону плюющихся свинцом развалин.
- Давай на «раз, два, три» - рванули.
Мы подскочили и сквозь кустарник ломанулись в лесок, вслед снова ударили автоматы. Бежали напролом сквозь кусты, ветки деревьев больно хлестали по лицу, но страх гнал вперед, чуть сзади слышал, как бухали ботинки Бориса. Или это сердце так билось в груди? Мысли прервал вскрик боли. Я оглянулся. Борька проскакал по инерции на одной ноге несколько метров и рухнул на траву. Я подскочил к нему:
- Что стряслось? Быстро вставай!
- Нога, Серёга... в ногу попали...
На штанине выше левого колена расплывалось пятно крови.
«Эк тебя угораздило», - подумалось, но вслух я ничего не сказал, постоял с минуту, прислушиваясь — погони вроде бы не было...
- Давай, посмотрю, — я присел на корточки рядом. Борис тихо стонал, обхватив ногу обеими руками.
- Руки убери, - я достал нож.
- Не режь: камуфляж еще новый, - простонал он.
- Я ж тебе не рентген,- говорю, - сквозь штаны не увижу.
Разрезал, однако, аккуратно по шву, отвернул штанину, боялся
увидеть что-то страшное, но, слава Богу, обошлось: пуля попала сзади в ляжку и вышла спереди выше колена. Крови было немного, значит, артерию не задело, а вот кость — хрен его знает...
- Встать можешь?
Полянский медленно поднялся.
- Да! Болит, сука, но несильно,- он сделал шаг, второй. — Идти больно, но терпимо.
- Давай, - говорю, - чуть пройдем подальше, найдем какие-нибудь заросли, там перевяжем. Давай, я подсоблю.
Он обхватил меня за шею, и мы потихоньку пошли искать подходящее место. Проковыляли метров сто, когда Борис попросил остановиться. Я скинул бушлат, бросил рядом под дерево, уложил на него Бориса.
- Жаль, бинта нет.
Делать нечего, снял камуфляж, стянул тельник. Нестерильно, ясное дело, хотя утром чистый надел... Порезал его на полосы, с грехом пополам перевязал.
- Брат, еще немного посидим и двинем на базу.
- Той же дорожкой?
Чувствую: иронизирует, значит не всё так плохо.
- Пойдем лесом параллельно дороге, чтобы на бородатых чертей не нарваться, тут в принципе рядом. Сколько мы проехали? Ну, максимум, километров пять-семь, до ночи дойдем, сейчас только полпятого.
- А может, к машине вернёмся? Должны же наши подъехать, взрыв и выстрелы они в части наверняка слышали.
- Вернуться-то можно, конечно, а вдруг наши ещё не подоспели, а духи как раз тут как тут и нас ищут. И будем мы с тобой, Царь Борис, не араку завтра в казарме ашать, а в лучшем случае где-нибудь в горах баранов чужих пасти, - невесело сострил я,- Давай-ка, поднимайся, поползли...
То, что к ночи мы должны были добраться до места, это я, пожалуй, погорячился: это если по дороге, да если каждый на своих двоих, максимум — час ходу, здесь же пёрли даже не по тропинке, обходили все кусты, кланялись каждому дереву... Сначала-то вроде даже ничего, двигались бойко, а потом все чаще стали останавливаться, все-таки Борьке идти было тяжело и больно, хоть он ничего и не вякал. Да и я подустал. Пусть и не тащил его целиком на себе, но всё же...
- Серёга, ты, наверное, иди дальше один, возьмешь людей, машину, и вернётесь за мной.
- Совсем рехнулся? Пока дойду, пока соберёмся - будет темень. И как мы тебя разыщем? «Ау!» прикажешь кричать? А не дай Бог что-то с тобой случится, так я себе никогда этого не прощу. Нет уж, влипли вместе, вместе и выбираться будем.
Начинало темнеть, я глянул на часы: полшестого. «Блин, час всего шли, мне показалось намного дольше».
- Всё, брат, стой! - я снял бушлат, бросил на землю.- Давай, ложись, отдыхай, я пока поищу место для ночлега. Совсем стемнеет - идти не сможем, да и заплутаем, не дай Бог.
Борис сел, а я пошел искать безопасное лежбище. На пригорке приглядел здоровое дерево, корни его подмыло водой, видимо, спускавшейся во время дождя с этого пригорка. И под ними образовалась небольшая пещерка. Вдвоем лёжа вполне можно было разместиться. Натаскал туда прошлогодней листвы, всё-таки хорошо, что сейчас начало октября, а не конец марта, к примеру. Не околеем. И вернулся к Борису.
- Пойдём, нашёл я нам отель. А полторы звёздочки...
Мы доковыляли до нашего импровизированного убежища.
- Ползи туда, а я с краю пристроюсь.
Борис, кряхтя, залез, я присыпал его листьями, положил большую охапку перед входом и втиснулся сам, а потом нагрёб листья на себя. Лежали молча, я долго не мог заснуть: все произошедшее не выходило из головы. «Спасибо, Господи, что уберёг», - и прочитал «Отче наш» (других молитв я тогда и не знал). Борис вскоре засопел, в животе заурчало, и только сейчас я почувствовал острый голод. Не мудрено: съел за весь день пару бутербродов ещё в обед, когда сюда ехали. Достал сигарету, закурил, пряча огонек в ладони; голод немного отпустил. Докурил, тщательно затушив бычок о землю, немного ещё полежал и незаметно вырубился. Проснулся от холода, все-таки не лето, потихоньку выполз, стараясь не зацепить Борьку. Снаружи немного попрыгал, помахал руками, согрелся. «Эх, сейчас бы чаю горячего», -не успел подумать - в животе снова заурчало.
«Сколько времени, интересно?» - постарался я переключиться на другое, глянул на светящийся циферблат: пять. «Так, скоро будет светать, надо потихоньку валить отсюда». Разбудил Бориса, помог вылезти.
- Как ты, как нога?
- Нормально, вроде поменьше болит.
- Давай, опирайся на меня, пойдём поближе к дороге, но выходить на неё не будем, двинем параллельно.
...К дороге вышли только через час, за дорогой виднелись дома, следовательно, деревню мы ещё не прошли.
«Хреново», - я думал, что мы намного ближе к базе, чем оказалось. Остановились отдохнуть, а когда уже почти рассвело, услышали шаги. Мы спрятались за кустами. На дороге появилась корова, которую хворостиной погонял пацанёнок, за ним семенила небольшая облезлая дворняга. «Не учуяла бы только»,- не успел подумать я, как эта тварь повернула голову в нашу сторону и тявкнула, сначала неуверенно, потом ещё раз, ещё и залилась весёлым лаем. Пацан остановился, посмотрел в нашу сторону, потом что-то гортанно крикнул, развернул корову за веревку в обратную сторону и побежал в сторону деревни.
- Боря, он нас заметил, ходу!
Мы выскочили из леса на дорогу и, стараясь идти быстрым шагом, направились в сторону базы. Скрываться уже не имело смысла. Минут десять так прошли-пробежали, как сзади, но пока ещё где-то далеко послышались крики.
- Давай, Боря, поднажмём или нам тут ухи отрежут.
Мы поднажали, однако крики слышались все отчётливей. Оглянувшись, я увидел вдалеке небольшую группу людей в гражданском. Они быстро, чуть не бегом, шли к нам, что-то кричали и махали нам руками.
- Серёга, беги, ты уйдёшь, - простонал Борис.
- Молчи, сука, - во мне вдруг проснулась неожиданная злость на Полянского, на себя и на ту ситуацию, в которой мы оказались.
Впереди дорога делала небольшой поворот. Не добегая до него, мы остановились.
- Все, брат, я больше не могу, - просипел или прохрипел Борис.
Ну, то, что просто так не дамся, я определил для себя сразу. Повернулись лицом к шедшим к нам людям, закурили, я снял бушлат, сунул Полянскому.
- Присядь, Борис Львович, отдохни пока...
Снял часы, откинул на обочину (авось, не заметят, а выживу — пригодятся) и вытащил нож. Толпа все ближе, автоматов, вроде бы, не видно, только охотничьи ружья, палки, вилы... Не доходя до нас метров семьдесят, абреки вдруг остановились, а потом одни побежали в лес, другие дунули по дороге, но уже в обратную сторону.
- Серёга, а чего это они?
Я оглянулся: из-за поворота выходил наш патруль, бойцы уже вскинули автоматы. Я хотел что-то крикнуть, но слова застряли в горле, и вырвалось только какое-то бульканье. За меня это сделал Борис.
- Пацаны, свои мы, наши! - заорал он, сидя на дороге и размазывая слёзы по перепачканным пылью щекам...
Представляю, как это выглядело со стороны. Парни опустили оружие, скоро подошли, начали обниматься с нами, как с хорошими друзьями после долгой разлуки, хотя никого из нас до этого лично не знали. Как оказалось, это был не патруль, а сапёрная разведка, осматривали дорогу. Подбежал их капитан:
- Парни, вы не те, кого вчера всей ротой искали, водилы из сожженного «урала»?
Значит, машину, подлюки косматые, всё-таки сожгли...
- Мы самые, - буркнул я и посмотрел на Борьку. Тот сидел на моём бушлате посреди дороги и счастливо улыбался, а по лицу текли слезы. У меня у самого комок стоял в горле, мне протянули сигарету, я кое-как закурил, руки предательски дрожали...
«Господи! Спасибо тебе, второй раз за сутки спасаешь».
С той поры мы с Борисом, что называется, не разлей вода. В конторе моей он действительно «на своём месте», профессионал, каких мало. До сегодняшнего дня я доверял ему, как себе самому. Но эта сцена с Набоковой, странные недомолвки Светланы заставили меня если не насторожиться, то крепко задуматься, когда и что именно я упустил в наших отношениях. Но, что бы это ни было, пришло время исполнять свои гендиректорские обязанности. Народ собирался на плановое производственное совещание...
Луизе я позвонил уже около пяти. Опоздал, конечно, каюсь, но, по-моему, она ждала моего звонка. Оно и не удивительно: не заглотить такую наживку мог только полный идиот. Я к таким не относился, это уж точно.
Заслышав в трубке ровное «алло!», я, по возможности, равнодушно выдал:
— Уважаемая Луиза Олеговна, готов выслушать ваши предложения. Назначайте время и место...
— Если вам удобно, сегодня, в восемь вечера. Ресторан «Серебряный бор». Согласны?
Я несколько удивился её выбору, поскольку, на мой взгляд, это заштатное заведение никак не отражало её истинных вкусов, но слово дамы — закон для джентльмена, и я ответствовал коротким «да!».

Назад Оглавление Далее