Библиотека

Часть 4. Материализация поэзии

творчество- это движение от формы к энергии

... - Смею предположить, что именно золото было основным объектом алхимии не в силу его исключительных минеральных свойств. Только оно излучает свет спектрально почти адекватный солнцу. Вот цель и смысл учреждения золотого мерила- много-много солнышек  искрами любви и жизнеобилия зажженных на поверхности планеты. Уверяю тебя, с этого все и начиналось, и цену оно от того обрело уникально высокую, и мерилом стало потому же. Печально, цену его сути определяли одни, а драки и войны за популярный и бесспорный эквивалент затеяли совсем другие, не зрящие тайны этого начинания и в принципе люди застывшие в своей слепой, исполнительной гордости.  Вернемся к сути. Ценность золота не в потребительской покупательной способности, а в цветосмешении источаемого света. Глупости и наив? Хочешь, я покажу тебе злодея и вампира, существо беспомощное и калечно неустойчивое на культе своих страхов и злоб, в сетях мелких фобий,  но располагающего тонной золота? Не хочешь,...сам видел. Вот. Дальше смею предположить, что золото не активно как материя и от того гипер активно как суть. Оно лучезарно лишь при очень определенных условиях. Оно спит без любви. Золото нужно рождать усердием алхимика или пробуждать. Его летаргические трупики, заботливо перетаскиваемые  людьми по миру, не исцеляют даже от банальной хромоты сути. Золото не напрасно практически бессмертно. Оно ждет. Терпеливо и вежливо хранит свою целостность, обжигая не со зла всех не верно на него покусившихся.

Очень тебе хочется посеять такое вот предположение. Почему бы и нет? Ты ведь никого не вытесняешь. Достаточно мало фантазеров и океан для расселения фантазий совсем почти не занят, а впрочем, он же и бездонен по сути своей. Поди узнай, что из предположения такого  чудесное вырастет по прошествии времени. Подобные семена лучше иметь на лугу твоей жизни. Кто достоверно знает, что способна взлелеять атмосфера нашей планетки и чего она ждет от нас, обитателей её…

Алхимики добывали свет! Их, конечно, нужно было сжигать на вандально коптящих кострах, чтобы они не успели возобновить светооборот. Его продуктивность не этично даже сравнивать с финансовым оборотом. Спроси- зачем тебе поведана эта тайна? Конечно же, затем чтобы действовать! Дерзать! Когда знаешь, любое твое действие превращается в дерзновение. Добывать свет это вызов. Это вызов себе привыкшему греться у не своего огня. Господи, до чего все заблужено! Норма это дерзость, а прозябание претендует на  нормальность, и пребывает с нами как норма. Помоги ради всего святого выпутаться, избавь  от закона лукавого... Ну что ж ты просишь, растеряша. Опять не знамо кому адресуешь мольбы свои о избавлении и совсем не адресуешь их себе. Располагая всем на свете, опять ускользаешь из себя в потусторонних от тебя самого причитаниях, спаси и сохрани, наставь и обереги.  Адресат твоих молений ждет тебя веками бесконечными в сердце твоем. Он там потому, что он это ты, им созданный и ведомый бережно по жизни твоей. Ты его надежда на торжество замысла любви.  Если воскликнешь сердечной песней что ты готов работать с золотым светом то сразу получишь на то высочайшее позволение. Если молчишь, то будет пусто и сумрачно. Просто будет быт. Если иные крики затеешь, то будет суетно и зло и раболепно. Все устроено просто до невероятности. Твои возгласы и есть ключики, вскрывающие пространства которые ты выбрал для своего существования.

Уже давно ты тайно ждешь  прозрений, присматриваешься к исходам через обряды. И не находишь в обозримых обрядах и культах эффективно приводящих тебя к себе самому.  Молчаливо ждешь, свидетельствуешь и робко и не систематически будишь голос сердца. Не исполняешь самый действенный из мыслимых обрядов. Не долбишь каждодневно и неустанно панцирь на хранилище бесконечного света, который Бог отечески поместил в тебе. В представлении твоей этнической культуры тот Бог, которого нет практического смысла распинать на кресте. Ведь он тот, который всюду, Любовь которого материей гвоздей не обуздать, не прервать, не поколебать невозможно и тщетно пытаться даже. А ты вовсе и не будишь свой глас любви. Покайся что это так! Чуть-чуть ищешь, перебирая разные ситуации и контексты, погружая в них свое однополое и однополюсное, половинчатое существование, а в основном ждешь, когда нечто вне тебя совпадет тембрами с твоим глубинным кладезем несметного. Умиляешься потом этим слиянием воссоединенной благодати пронизывающем тебя как сознающего организатора, расположенного всегда где-то внутри процесса, объем которого всегда превосходит твое осознание. Все это поистине мило. Но где же во всем этом целый ты. То ты горсть, в которую стучаться щекотанием капли дождя, то губы встретившие поцелуй, то хрусталики глаз, на которые опирается связующая радуга чувств с повстречавшимся родным твоему сердцу существом или явлением. Более родным ему, твоему кладезю сердечному, чем ты сам, не имеющий в него беспрепятственного доступ и активного собеседования с ним. Когда же ты бываешь и горстью и дождем и лаской их встречи? Странно, что ты, при всех претензиях на рациональность не ставил перед собой задачу иметь такую законченную ситуацию. Ей богу, живешь дремучее и не осмысленнее чем самоопыляющиеся бобовые. Живешь в одном режиме души на распашку. И только твой ангел хранит тебя от вероломных и сокрушительных ударов в твою не зарубцованную пуповину. Их вероятность высока. И становиться все выше в среднестатистическом выражении количества заживо отмерших единиц социума, отмирающих поиском вероломства. Им, конечно, можно жертвенно раздать себя не робща и не оберегая бесценного. Но что при этом раздается, и что и кем приобретается? Ничего! Ведь у тебя ничего нет, кроме бесценного дара открывать душу, дышать ею. Но это не съедобно. И единицам этим ничего от тебя не нужно кроме поддержания инерции рефлекса пережевывания, употреблением самого грубого из чего ты состоишь. У тебя есть лишь дар в бренной оболочке, и возможность создать вольтову дугу с абстрактным и случайным объектом. Образ вплетая, можно сказать, что ты ходишь на одной ноге и ищешь у кого или чего имеется другая, чтобы обнявшись с ним порезвиться как подобает. И в радуге реализации твоего дара действительно возникает истинное изобилие любви, когда все оказавшиеся в радиусе взрыва забывают о своих мелких, топорных, конкретных ожиданиях которые выбрали воплотить посредством тебя. Но это лотерея, и чудеса приходят не по расписанию. Такая же лотерея, как направление ветра в индустриальном пространстве в период опыления нежных цветов. Да, конечно, в мире ничего случайного не бывает, и подобное притягивает подобное. Но это все сказано про мир рафинированный, изначально задуманный творцом. Сегодняшнее твое обиталище на макро уровне так искривлено задумками не созидательными но потребительскими и деструктивными, что эффективность размахивания розовым бутоном в ожидании бабочки призрачно мала. Она есть, и верно будет всегда, надежда твоя, не верь, что миру людей будет позволено преступить рубикон соотношения энергий в мире и безвозвратно погрузиться в серую пучину  кали-юги. Это глубоко самонадеянное человечье и ложное представление о истиной иерархии вещей в порядке мироздания. На это сусло человеческое лавина внешней энергии затрачена. При том что есть помпезное и не истинное мнение о саморазвивающейся автономии эволюции человечества. Из этого всего брожения обязательно будет выстояно вино с несказанным букетом. Обязательно существует замысел, который сегодня сложно разглядеть под толщей пены дней бу. Этих бу-бу-будней которые тянуться почти непрерывной вереницей и бубнят, порой заглушая мелодию рассвета. Ну да, объективно  возникла масса модных модификаций потребления бутона не в виде концепции любви, а по фрагментам оболочек и органических панцирей, где она размещена для умножения и процветания. Возникла масса насекомых и бактерий которые запросто уплетают отдельные лепестки, не обращая никакого внимания на их цвет и аромат предназначенный не для желудка. Что с того? Возникло это не сейчас и не персонально по твою душу. Это слепое материальное копошение идейных бактерий обозримо всегда пребывало параллельно и сопредельно с высокохудожественным созиданием. Всегда свои низменные и банальные мотивации искало как удовлетворить попроще и понахрапистей. Всегда совершало поползновения за границы параллельности движимое рефлексом утоления голода. Всегда, прорвавшись, начинало жевать пока не начинало захлебываться в густеющей тьме. Потом начинало боготворить не дожеванное, моля его вернуть свет, потом опять хулить полагая что уже умеет светить само, затем опять канонизировать. Не ты стронул этот антагонистический маятник с места не тебе и останавливать. Чувствуешь, ведь это тебя не минула чаша познания добра и зла, света и тьмы. Чаша, которая является первым шагом к  увлечению борьбой не радикальным методом все гармонизирующего воссияния твоего личного, крохотного солнышка, а не продуктивным ввязыванием в кулачно-интелектуальный рукопашный бой. Не сползай, ради света, в это грехопадение не полного однобокого познания мироустройства навсегда. Скользни по краешку, сделай выводы и улетай светить без захребетного, неизбывного страха быть погребенным до срока под толщей топи. Просто помни, что хаос всегда есть и всегда готов все захлестнуть и перемолоть. Хаос готов не медля поглотить тебя, замершего в развитии или почивающего на лаврах. И не он злой такой, а ты не имеешь права сворачивать не тобой в тебе зажженное, и пресекать бесконечный путь, по которому ведет тебя зов сердца, который обеспечен безпроблемностью дыхания и пульса. Продолжение того пути, который всегда вновь открывается с отдавшихся вершин, ты не имеешь права оборвать погрязнув в драке, приняв ее устав и правила. Это единственно бесспорный Закон, сияющий из необозримо далекого источника, который распылился в нижнеастральной атмосфере земли на путаницу обычаев, законов, кодексов, подзаконных актов, инструкций, фобий и заразительных шизофрений ячеечного типа. Благо, что распылился не до неузнаваемости. Чувствуй этот закон, соблюдай и иди на его зов в бесконечное  «прекрасно»…

Пока у тебя  куда более локальная желательная задача. Тебе желается вывести сорт роз, которые не сохнут в режиме ожидания того, что всегда есть, и не торчат постоянно уязвимые на чуждой пограничной плоскости, над которой со свистом проносится кувалда маятника волновой деструкции. Роза с непрерывной и бесконечной в поле обозримого времени вегетацией, и безусловной неуязвимостью от ее не целевых употреблений- примерно такая цель тобою осознаваемой эволюции. И не стенай что это невозможно или не реально. У тебя есть желание! Желание творить в просторе, который не только никем не занят, который всегда ждет актов творения. Сию минуту есть только холст чистого неба и кисть и краски твоих чувств. Приступай рисовать. Эти замыслы за гранью решетки потребительских дозволенностей. И если ты их не будешь живописать, оправданий и ссылок на внешние помехи подобрать будет невозможно. Помехи явятся сразу, едва почуяв твою остановку. Еще раз оглянись. Никого и ничего вокруг. Только ты, небо бездонное и золотые лучики твоих чувств...

Ты одаренный жизнью человек. Смотришь кино своих самых драгоценных подарков пронесенных тобой сквозь фильтр пространственного времени и понимаешь, что все они есть ноты звучащего чувствами сердца. Только они наделены правом пересекать сию пучину, растворяющую почти все остальное без остатка. Все они любимые с тобой. Золотыми бабочками порхают вокруг тебя, и в душе твоей свет теплый трепещет жизнью, от миллионов бликов слетающих с их крыльев. В этом и состоит твоя истинная алхимия. Такова еще одна ипостась драгоценного метала. Высшая, летучая его ипостась. Она то и поступает в твое распоряжение, как только ты совершаешь открытие, из чего на самом деле ты состоишь в обнаженной сути своей. Тебя слепит это сияние. Не в том дело, что ты некий чрезвычайно преуспевший в чувствованиях человек. Дело в том, что ты впервые видишь сияние сути своей жизни в чистом виде, отфильтрованное от наносного и тленного и безвозвратно проходящего мимо святилища чувств. С чем это можно сравнить? Ах, ну вот же! Из твоего скромного опыта. Помнишь, как тебе открылось умножение золота березы в апофеозе твоего чувства к женщине. Также ты жмурился оберегая зрительные нервы. Также был сказочно богат. Будем считать, что сейчас у тебя апофеоз чувства к себе. Звучит странно. И власти это не приветствуют, хотя и не жгут в костре своей тоталитарной монополии библию, где утверждается, что это начало твоего существования в любви. Наконец ты пришел в начало и любишь себя. Не свое разноцветное и пестрое и противоречивое эго, а себя сущего. И это действительно так. Ты в очередном своем начале осознания. Какие бы подтексты кто в этом не усматривал. В твоем вдохновенном интиме тебе мало до чьих мнений есть дело…

Сейчас ты видишь предметом своего осознания не березу, внешний объект, попавший в поле твоего распахнутого женщиной взора. Сейчас ты созерцаешь себя. Так уютно забрался в грот у самого своего истока и смотришь танец бабочек над своим началом. И открыли это твое видение твои давние, искренние желания материализовать субстанцию любви. Поверь что только они. Не слепо, как водится, уверуй, а у чувств спроси о вере своей. Тут и возникнет сразу верное знание из веры.  Разумеется они все при тебе, желания твои. И прошлыми или прошедшими совсем они не стали. Не того накала чувства от тебя тогда отлетали, когда ты небытие полное гнал из себя почти усопшего, когда производил эти свои концептуальные желания. Вон и они, первенцы твои, пропорхнули зеленовато- красноватыми мотыльками. Смотри еще чуть внимательнее, пожалуйста. Их можно классифицировать в этой искрящейся энтомологии. И даже нужно. Как думаешь, зря Набоков жизнь посвятил этой науке вокруг бабочек в материи воплощенных? Учился, гений,  распознанию их теней отбрасываемых в сумрачный мир. И научился таки их отражения из мира света описывать для нас ищущих...

Присутствует твое мышление в гроте, куда проникло по нити жажды открытий и мало что понимает. Ты же уже видел такое не раз. И свет, и гармонию и золото флуктурирующее в пространстве. Но видел где? В мире, который считал внешним. И вот ты видишь то же самое. И где же? Там где мечтал найти свою уникальную индивидуальность, отличность свою. Осознающее твое Я сбито с толку абсолютно.  Получается, что никакого Я как некой отдельности нет, не существует? А что же тогда ищет, вопрошает, болит иногда и почти всегда бежит куда-то в неустанном поиске? Что при этом перемещается и наблюдает? Начинает возникать беспокойство сознания, не имеющего повода ответить себе не то что утвердительно, вообще никак не могущего себе ответить. Если бы не поле изысканной радости, где произошел этот стопор,  уже началась бы тотальная паника рассудка. Зрения озирающего слишком яркий для него свет становится явно недостаточно для добывания информации ответов. Однако ты знаешь, что в пучине этого света есть ответ на твои заданные вопросы. Впрочем, и на не заданные пока вопросы, тоже есть истинные ответы. Зрение уступает свою миссию видению…

На этот раз исходишь ты из своего проникновения в себя без ответа. Случилась, пожалуй, твоя экскурсия в себя. Не более того. Очаровавшая тебя, манящая  недосказанностью экскурсия. И в ней, конечно, ты ничего не познаешь. Обозришь, и испаришься в привычное состояние невменяемой отстраненности от себя сущего. Только когда ты начнешь жить в себе, когда грот тот станет для тебя местом периодических напряженных размышлений и вдохновенных чувствований штурмующих форты осознания, когда из-под мыслительного утомления выпорхнет легчайшее душевное прозрение, тогда и увидишь ты ясно, что же действительно определяет тебя в сквозняке мирозданья. Очерчивает и обозначает как единицу, имеющую свою волю существовать и расти в нем, сотрудничая и соприкасаясь со слоями трепетной энергии, связующей фундамент жизни и любви, пронизывающей все действующее в мире который тебе выпало огромное счастье посетить и приукрасить.

Постигнешь ты тогда Хрустальный полый шар с прозрачными стенками, в объеме которого живут тобой рожденные бабочки. Живут компактно, и не разлетаясь в никуда, все без исключения их отражения. Отражающиеся, в свою очередь, совсем Бог весть куда и в каком виде. Инфразвук твоего поиска познания естественно определит этот безупречно правильный, призрачно-прозрачный шар вокруг тебя. Шар твоего микрокосма, внутри которого живет фауна тобою порожденных чувств. И в центре которого взвешено посредством внутренней гравитации твое искомое Я. Подвешено как точка на этой гравитации солнечных бликов. Так вот почему тебе когда-то, до твоих сработавших клятв, было так тесно и холодно, вот почему было подчас так сложно дышать. Просто хрусталь почти облегал твое тело и ненормальностью холода и тесноты сигнализировал о том, что что-то не так как должно быть. Напоминал, что ты воплощен в ипостаси мастера стеклодува, на дыхании которого шар имеет должность возрастать в объеме. Звал тебя обратить торопливый от узости пределов пульс в дыхание сердечное. И на дыхании том из семени и задумки превратиться в собеседника Солнца на поверхности земной. Ведь солнце это тоже огромный шар, свечение внутреннего золота любви которого дает миллиардам окрестных километров шанс на любовь. Ведь это непорядок большой и скука и конец, когда собеседование любовью греющего света из жизни исчезает. И  не вырастает из него в положенный предел времени личной эволюции родственное общение, когда взрослеешь, когда наступает пресыщение уроками любовной грамоты вечно транслируемыми небесным светилом, когда образование твое завершается и наступает фаза реализации раздаривания аккумулированного и постигнутого. Когда солнце не горит для тебя лично, объективно сияя мегаваттами любви, существует лишь мрак пустоты. Вероятно, тогда исчезает твоя жизнь, осыпается как песок сквозь пальцы. Или переходит на попечение окружающих образований, умеющих хоть сколько-нибудь аккумулировать солнечную благодать. Что, наверное, жизнью в полном смысле не назовешь, и паразитизмом называть не хочется, дабы слог не сбивать. Напоминало же тебе уже не однажды леденящее душу хрустальное прикосновение смерти, что ты собственно  и есть совокупность этих произведенных тобой бликов. И лишь ими можешь отлучить от души давлеющий и облегающий холод пустоты и неуправляемого небытия. Ужасом гнало тебя от окоченения, когда все ключики чувств из рук выпадают и вскрывать каменные двери пустоты становится решительно и безвозвратно нечем и некому…

Только осознай и возрадуйся, какой путь тобой пройден! Давно ли ты впускал в себя иссохшего вибрацию призыва Да! обращенного к небу. И вот, оказывается, на том месте, в той точке греющейся на солнце как пресмыкающееся, куда прошмыгнуло когда-то в начале твоего пути едва уловимое вдохновение, возник целый мир. Мир Солнечный,  сосуществующий с миром подсолнечным и не потребляющим его прямолинейно просто по принципу фотосинтеза, но дополняющий и продлевающий великое свечение центра. Заслуга твоя в этом крохотная. Лишь сделан выбор, лишь открыто сердце, лишь храним и охраняем в нем свет туда немедленно хлынувший. Почти автоматическое исполнение формулы любви некогда выписанной тобою в заточении. Почти неправдоподобное образование на месте пустоши никак не проявленного тебя. Все именно так, как ты для себя определял- искренне принятие импульса и его сбережение на время первичного перезапуска перпетум мобиле твоей души. Не учел ты только этого последующего автоматизма и отсутствия напряжения с твоей стороны для обеспечения функции вечного двигателя. И счастье что не учел. Ты мог столкнуть себя с пути истинного напряжением, вытекающим из постулата, что душа обязана трудиться, и ты должен напрягаться труд этот выдумывая и обеспечивая. И не обязана- это природа ее такая, бесконечно расширяться, и не трудиться - просто жить в верно заданной тональности, и открываться искренне среде в которую тебя тональность та помещает.

И вот теперь тебе, как ищущей сверх идее, есть куда путешествовать с поклажей пыльцы своих идейных чаяний. Очаровательно  приятно путешествовать. Помня, что идешь ты воссоединить свою разъединенную и растопыренную лишь в режим приема лучей от космически далекого светила спираль ДНК. Путешествовать к точке буквы Я открытой и жаждущей воссоединения. Ты не находишь ее сиротливо и смиренно лежащую на поверхности планеты, как находил ее когда-то. Находил и морщился, от дисгармонии, сиюминутные методы ее устранения ища и не находя. Теперь ты пробираешься к своей заглавной букве по золотому шуршанию и не сразу при этом её отыскиваешь. Ну не чудо ли это?..

Так тебе вдохновенно легко в пути, так ты смел, что даже предел, положенный святым писанием, утверждающим невозможность влить новое вино в старые меха, готов ты без колебаний преступить. Созерцая реальность ты не находишь в ней ни мехов ни вина, ни процесса разлива его по емкостям, ни руки единовластно заведующей разливом и мерой его. Наблюдаешь тотальное единство субстанции и не находишь куда в этом великолепии отнести писанный постфактум образ невозможности чего либо или недоступности или сокрытости от любящего и ищущего любви сердца, и воли служащей работе светящегося сердца.

В процессе тебе открывается знание относительно точки буквы Я...тебе чувствуется... она поставлена, в общем, не более чем для связки светопредставления. Ну и еще конечно для способности принять идею и повод материализации света в наземное зодчество. С ней тоже очень мудро все обустроено. Она не просто гвоздь на котором готовый храм чужого замысла зиждется. Точка наделена волей  самостоятельно строить храм, по образу и подобию огромного, непостижимо огромного зодчества. Без точки Все обойдется почти без ущерба. А вот точка без всепронизывающего Всего наверняка обречена не развиться зачахнуть и отмереть в конечном своем итоге.

Вдруг стало тебе понятно, отчего лопнули очень громадно звучащие романтические проекты. Всего-навсего они не были подтверждены в полной мере вот этим вот золотом реальных бабочек наполняющих сферу самости или самостей их устроителей или апологетов. И тебе же стало ясно как день, что твой романтический не помпезный а, напротив, очень крохотный проект имеет материал для материализации поэзии.  Всего в мире понапутано, понапридумано, узаконено людским усердием горы всяческих догм. А ты стоишь у этой святой простоты и недоумеваешь, как она совершена и закончена одним единственным мазком. Если  у тебя есть это летучее золото- ты несметно состоятелен и продуктивно созидателен, если есть много чего другого но не его - гол как сокол и зависим в своем творении от лавины обстоятельств и условий, от периферии своего обладания. Ну, начинаешь соображать, что же ты сейчас увидел? Правильно! Свой скипетр силы, как ты определил для себя этот свой скарб, отправляясь в путь за ним, вверяя себя попутному ветру свободы. Вообще-то нет зафиксированного названия увиденному тобою. Все это чрезвычайно интимно и сугубо личностно. Это никак не называется, это чувствуется, и название этому четко читается разве что в особом блеске глаз чувствующего рядом человека. Сейчас для тебя есть лишь безымянное, волшебное зеркало субстанции, в котором возможно увидеть определенное, обязательно личное, высокое и чистое чаяние. И ничего более. Только равно высокое и чистое чаяние. Исключительно оно определяет твой силуэт в этом мерцающем, призрачном но ощутимо реальном зерцале. Ни чужое поручительство, ни чужой путь не приведут к волшебству отражения, и уж тем более не введут в зазеркалье. Все это торговые враки,  бахвальство заблудших или эгоистов торгующих, уводящие от жизненно необходимой степени самодостаточности щедро отмерянной каждому при появлении на свет божий. Той священной самодостаточности, которая, только которая, и производит искры чувств-бабочек, населяющих и наполняющих твой микрокосм. Просто ты перемещаешься по миру во плоти ли или бесплотно, чувства свои посыльными направляя в дальние веси куда тело доставить невозможно, и от соприкосновения с родными тебе токами окутываешься ореолом этих самых искр, своей сферой обитания. Именно она сейчас отражается в мембране, за которой плещется основополагающая субстанция. Именно она свидетельствует при вашей встрече что ты свой. Из нее рожденный, и идею ее и закон горения сохранивший в сердце своем. Чувствуешь, как волны этого бескрайнего моря золота накатывают на тебя теплым дыханием сквозь мембрану разделяющую мир абсолютного света с миром свето-теней, с миром пульсирующей в коллективной подсознательности иллюзорности? Это действительно похоже на погружение в прибой. В ритме накатов волн исполняется как бы пограничное ознакомление с однородной пучиной распростертой за горизонт твоего взгляда и воображения. Чувствуешь, что ты ничего подобного не чувствовал никогда? Тебе приходиться констатировать это в очередной раз, в очередной фазе твоего роста. Самые утонченные твои неги и экстазы не в состоянии сопоставиться с тем, что ты сейчас ощущаешь всей сферой своей души. Так невозможно сопоставить искры с огнем, не смотря на совершенно идентичную природу их сути. Так невозможно сопоставить алхимию с ремеслом ювелира, объявив и то и это работой с металлом. Чувствуешь, что отдельные чувства уже теряют свою отдельную актуальность, растворяясь в неизъяснимое состояние с каждым накатом волны достигающей тебя из золотого портала. Чувствуешь, как все чувства уплотняются в объединяющее и вмещающее их состояние счастья…

И вот, у тебя уже нет сил, да и поводов, не приступить к такой желанной алхимии. Есть лишь слабая мысль как обычно на взлете вещающая некоторую опаску. Но что здесь значат медяки мыслей? Если проанализировать они почти все чужие, прошлые твои ментальные представления о мире, все заимствованные. Чужие настолько, насколько не личны любые деньги, формально закрепленные за тобой в буре коллективного бессознательного. А сейчас ты ощущаешь рождение тебе открывающегося мега чувства по  предмету этого знания, с тобой случающееся вот прямо здесь и сейчас. И тебя мало обременяют не родные медяки в карманах интеллекта. Ты готов эшелон металла подверженного окислению утащить своим порывом в разверзнутый перед тобой портал, тебя ничего не остановит, что говорить о твоих  сегодняшних, текущих, скромных и тусклых сбережениях…

И вот, ты отдаешься душой движению совершаемому силой исконного магнетизма. Реешь, осознавая медленное свое смещение в недра уютной субстанции, не соответствующей ни одному из знаемых тобой физических параметров. И вот ты оказываешься в ней. Явью становится полное погружение в сияющие недра. Что произошло? Что изменилось? Все тот же привычный мир вокруг. Разве что, обозреваемый сквозь шарообразную линзу, мир  ранее знаемый приобрел теплый шафранный оттенок. Но оттенок тот был настолько естественен и истинен, что глаз не сразу его распознал как изменение. Ни из каких координат ты не удалился, никакие связи свои любовные не прервал и не нарушил. Тогда что же тебя так влекло и что изменилось? Не сразу ты понял в чем смысл твоего восхождения. Ведь ты еще  не умеешь  постигать при помощи состояния. Еще не ощупал в себе золотой его эталон, по привычке ища хор ликующих чувствований и внешних наблюдений. И эти бледноэмоциональные секунды переключения были единственным дискомфортом в случившейся метаморфозе. И когда они прошмыгнули, увидел  ты явственно лучи из тебя исходящие и достигающие все без исключения тобой приобретенные Любови. Все одновременно- вот бесценное качество определяющее тобою обретенное сокровище восприятия.  Увидел помимо того огромный  букет лучей, ниспадающий в даль к неразличимым точкам едва видимых семян. И каждому семени было по лучику. Не только тем, что рассыпаются в сегодня. А всем-всем, бывшим, сущим, грядущим. Отныне ты греешь единым, грандиозным чувством весь свой предметный мир, прожитый, проживаемый и зреющий к проживанию. Не снуешь как пчелка от цветка одного сердечного пристанища к другому, обряд очень важный и нужный исправно выполняя. А возможности свои ограниченные возведя в степень, обладаешь  всем сразу освоенным тобой в разные твои времена пластом чувств. Весь сразу его имея, и удерживая в поле зрения зрящего откуда-то из сердца, и поле вскрытой к панорамному обзору памяти. Ты  пронизываешь его совершенно весь одновременным, чувственным, любовным взаимодействием. Изнемогая от счастья восприятия обратной связи, бегущих к тебе и в тебя со скоростью света токов от всегда рождаемых и навсегда рожденных тобой чувств. Ради этих минут изнеможения, пожалуй, стоило жить настаивая именно на вере надежде любви. Стоило не щадя сил и времени исполнять пчелиную роль облетая цветок за цветком, накапливая количественные предпосылки для возникновения качественного превращения. Стоило сажать и растить деревья, кустарники и крохотные полевые цветы своих чувств. Стоило держать оборону вокруг островка пустоты внутри себя с зароненным в нее семенем флористики любви. Нет такой цены, которую возможно определить как не стоящую этих божественных минут твоей трансформации…

Блаженство состояния, в которое ты погрузился, настолько полноценно и всеохватно что в нем ты не сразу припоминаешь что тебя к нему привело. Рана, которая позвала тебя в путь, которая стала поводом восполнения и распространения твоих любовных возможностей, совсем тебя не беспокоит эта зло-счастная рана. Она осмотрительно укрыта в саркофаге, который ты во времена оные соорудил вокруг нее оберткой лично сложенного буквосочетания УШ. Ты забыл о ней до этой самой минутки. Много чувства  когда то вложил ты в эти буковки. И тем надежно избавил себя от ежедневного саднения раны открытой ветру сознания не знающего что предпринять по поводу оголенной уязвимости. И  теперь ты не сразу опознаешь утаенный глубоко в своих недрах саркофаг поросший цветами, как и все на лугу твоей жизни, бесконечно давно развивающейся по закону твоих полузабытых в словах и ярко сияющих в чувствах клятв. Опознав понимаешь, что пришла пора его вскрыть. Всем пластом чувств ты ощущаешь свою полномочность встретиться лицом к лицу с неразрешимой и неразрешенной когда-то своей наболевшестью. Твоя новая, активная чувственность сознания ищет этой встречи. Ищет, как лучи солнца ищут востребованности их тепла. Но как же прекрасно настойчиво воссияние чувств в своем порыве заполнить заточенные объемы дисгармонии!

И вот ты без колебаний починаешь растворять замурованный тобою кокон. Видишь как тают его стены. И вот…

Тут ты теряешь на очень важные секунды контроль над ситуацией. Зрительный, сознательный, все виды контроля. Что называется «много будешь знать –скоро состаришься и станет не интересно и пресно жить». Восприятие твое буксует на этом долгожданном экзамене, удерживая волевой настойчивостью во вспышке волшебного события лишь нить намерения. Доподлинно тебе и сейчас не известно, что же произошло за те секунды твоего заныривания в субстанцию и исполнения в ней обряда самоисцеления. Ты увидел уже готовую картину полного отсутствия ожидаемого внутри сосуда застойного черного кошмара, излучающего окрест боль остановки движения и уныние беспомощной плоти. Распыленный чувствами сосуд охранной словоформы был пуст! Пуст, пуст, пуст! Абсолютно порожний, по части искомой каверзы, чреватой болью и стойким прерывом твоей нити серебряной. Достоверно тебе не известно, что произошло в этом сне сознания. Толи  произошло внутреннее очищение благодаря твоему вверению его не осмысляемого  пространства вселенским врачующим ветрам и встречному отмаливанию мантрой УШ. Или внешний свет твоего активного сознания заряженного небывалой для тебя сконцентрированной силой за эти секунды исцелил страшащее ранее содержимое, воссоздал энергетически и плотски. Какая разница?! Какая бы из механик сплетения чувств и намерения не сработала, важно, что произведен результат. Счастье, что тебе хватило наитья фантазии и смелости запустить несколько встречных схем. Как результат  возникло золото части твоей плоти, реинкарнированной, репродуцированной, как хочешь обзови, ментально упражняясь, ту возникшую в прежнем положенной ей течении свою млечную реку жизни в кисельных берегах проявленных нейронов.  Тебе достоверно ведомо лишь то, что произошло давно желанное чудо. Свершилось! Не первое, и уж наверное не последнее в этом дивном мире...

С этими ведомостями в сердце ты замираешь, не желая сразу развеять миг чистого знания о восстановленной своей целостности. На прищуренных в блаженстве веках бродят яркие сполохи только что пережитого ослепительного чудодейственностью фейерверка. Их блуждающее северное сияние умиляет твою душу и снимает с нее окончательно бремя последнего камня, оно высветляет твой мозг, подготавливая его к почти забытым операционным взаимоотношениям с телом, уже готовым исполнять давно не циркулировавшие импульсы движения.

Эти импульсы ощутимо растущей горошиной уплотненного света уже отложены жемчужиной в недрах ликующей под теменем ткани. Сейчас они ринуться в возобновленное русло им предназначенное и их зовущее. Сейчас они освятят смыслом тайный фарватер и россыпью бенгальских искр замерцают в самых отдаленных, самых застоявшихся за время паралича чреслах. Сейчас они получат на то твое сознательное дозволение, и в прошлое улетит твое телесное оцепенение. Ты это знаешь. Секунды  отделяют тебя от предметного обладания произрастающего их бликов материализованной поэзии. Препона из секунд отделяет вхождение твоего действительного отражения в не вполне твое отражение, дожидавшееся этого мига застывшим но не бездыханным каркасом. И меру этих секунд  отделяешь ты сам, чувствуя набухание своего духа...

Первое что потрясло тебя после помилования ЛЮБОВЬЮ, после воссоединения твоих параллельностей, этим первым потрясением было ощущение росы на стопах ног. Ты ощущал не просто влажную прохладу. Ты чувствовал саму душу воды.

Перебыв многолетнюю свою тоску на воспоминаниях о столь обостренных ощущениях, какие в миру казалось бы и не откладываются в памяти, ты естественно привнес их в свое новое тактильное восприятие почти обычных взаимодействий. Повседневная, оперативная память наполнена гулом более поверхностных восприятий. Истинный, глубокий их отпечаток запечатлевается как-то помимо органов чувств. Именно на нем ты отсиживал годы оцепенения, им поддерживая в себе свечу жизни. За эти годы в тебе стерлась память каким образом воспринимать  шумы поверхностных ощущений. Во вновь подаренную тебе Богом рецепторную сеть хлынули импульсы этих базовых чувств отстоявшихся в тиши телесной отключенности. Их встреча с водой была больше чем соприкосновение двух тел, больше чем твоя информированность об этом факте.

Это была молния! Это была эйфория сплетения лучей родственных чувств. Да, да, именно чувств. В субстанции воды их гораздо больше нежели в самых изысканных ментальных  упражнениях моделирующих чувственность. Совсем не зря учреждены многочисленные обряды омовений. И эта твоя сказочная роса поведала тебе глубину сокровенности традиции. Сейчас ты не омываешься и не впитываешь влагу- ты живешь с ней одною на двоих жизнью. Исконная чистота и заряженность воды сконденсированной из ничего понятна. А где ты взял вторую часть моря вашей совместности? Там же где и роса! Ты тоже выпал из ниоткуда. Ты много сочинял откуда бы тебе выпасть, и тем не менее выпал из ниоткуда. И теперь ты здесь есть, и вибрируешь и искришься жаждой любить окроплять и плодить жизнь. Ты стоишь не просто по щиколотки в росе в своем саду, ты провалился в нее по самую душу. И это уже не ты и это уже не она. Это чистая радость единства. И очень вероятно, что именно для этой радости ты собственно и воскрес. Даже для ума эта радость является железной мотивацией для достижения цели. Что говорить о душе, которая собственно и есть этой радостью, которая замирает подобно тому как прекрасный текст замирает на запятой в ожидании следующих золотых букв восторга, которая существует лишь как сухое, темное семечко в этих паузах между светлым пением...

Прям очень при очень интересно, какое первое движение ты совершишь возбужденный ореолом гиперчувствований от свершившегося с тобой чуда. Тебе пожалована свобода. И первые движения в ее пространстве все без исключения будут началом длинных цепочек шаблонных последующих действий. Поэтому столь важны именно первые поступки. Ты чист и девственен в восприятии этого нового для тебя мира. Поэтому тут нельзя кривить душой, искажая ее порывы ментальным редактированием. Хватит, ты уже ходил по этой тропке и видел как по её малой окружности топчется, иссякая ни во что ни про что тысячи тебе прошлому подобных людей. Хватит, ты ведь только изжил рану которую получил в спину за душевный порыв не пойти по заколдованному кругу. И лекарство, ее исцелившее, гудит СЕЙЧАС хмельным током в каждом кванте твоего Я. Из всех взаимоотношений со временем для тебя осталось только это самое, волшебное СЕЙ-ЧАС. Никаких цепей-цепочек логики отныне! Никаких целей и звеньев к ним кабально ведущих к химерам сквозь времена не радостные, невменяемые и не прожитые, волочащие сквозь вычеркнутые пласты времени богатые потенциалом чудес невообразимых. Есть одна цель- бесконечно продлевать сейчас открытое состояние души и осознанно держать душу на лету в струях чувств. И в этой цели есть все априори. Именно она открыла, вот только что, самые тяжелые ворота внутри тебя за которыми - Свобода. Именно это состояние отмеряет первые твои шаги по траве. Оно дарит тебе лето и его ночь сотканную из сверчков, светлячков, реально отражающих  звезды и повторяющих их созвездия начертанные на земле, реально повторяющих звуки космических шумов запеленгованные в обсерваториях. Краем уха ты слышал, краем глаза читал, что небо способно спуститься на землю. Сейчас ты видишь это трехмерно, во весь экран,  находясь между плоскостями этих необъятных зеркал. Сейчас ты чувствуешь миллиардомерно все сплетение энергий и токов. Именно это состояние гладит твоими ладонями влажный аромат трав. Оно подводит твою открытую ладонь под спелый плод абрикоса висящий на ветвях взлелеянных твоей мечтой дерев. И плод падает в ладонь неистово любящую тепло, отдается еще до прикосновения, будто поджидал кому себя посвятить, будто дождался и спрыгнул с плодоножки. У плода тоже праздник освобождения от оседлости. Он также как и ты готов потратить всю свою сладость и накопленные внутри свет и тепло на исполнение миссии любви. Ты с благодарностью обнимаешь подарок солнца пальцами и кажется тебе, что само сердце бьется у тебя в пригоршне. О, как вы пульсируете чувством! Как летит от этого пульса мечта! Как легко она движется к исполнению, как быстро, легкой походкой и пульсом вы отправляетесь на поиск любимых готовых разделить и подхватить ваше состояние. Пригоршня пульсирующего золота словно нить Ариадны приводит тебя к любимой женщине, к музе твоей и фронтовой подруге. Как ни верти, а отмершая твоя жизнь была войной. Войной на подступах к стране Любви. Войной на выживание за верность идеалу. И вот все редуты остались необозримо позади. Впереди только она- твоя женщина. И ты чувствуешь и знаешь что и на этот раз она явится порталом в радужные, бесконечные дали. Собственно, и определение «впереди» весьма приблизительно, как приблизительны решительно все координаты твоего обновленного струения по пространству. Ведь сцена вашей встречи уже живет в тебе. Ты лишь босоного топаешь дабы сместиться в эту реальность, подтянуть в нее свою материальную составляющую.

А в  недрах реальности стоит она. Простоволосая и чуть сонная. Стоит в дверном проеме вашего дома. Мило, что тебе сразу есть куда прийти. И дом, и место силы вокруг него. Мило что ты не просто беду бедовал годами а плел, ни на что не взирая, виньетку этой сцены твоего возвращения из ниоткуда. Ты взбегаешь к женщине по пандусу, капитально устроенному как монумент долгой спинальной жизни. И тебя ликованием обдает ненужность широкой каменной колеи, ты бежишь по пунктирной тропке по центру наезженной колесами лыжни. Бежишь, едва касаясь шероховатого покрытия. И вот оказываешься в классической асанне- преклонившим одно колено, с протянутой рукой дарителя абрикоса, золота, солнца.

- Зреет все так быстро. Что за год такой чудной?- говорит она бережно обнимая своими ладонями твою руку с подношением. Сердце твое помещая в гнездо своих пальцев. И все! Ты принят от макушки до пят со всеми своими новациями и трансформациями. Ты жил в ее душе все эти годы вот таким, легкостопым, с мокрым ежиком пшеничных волос,  хмельным от раздаривания любви. В душе ее ты бегал по душистым лугам, прыгал до белых сугробов облаков, до свиста ветра в ушах кружа ее в своем танце ликующей свободы. Ты жил там таким и вот воскрес здесь приглашающим на этот танец вальсирования душ. И очень верно вывела тебя путеводная звезда абрикоса на причину твоего очередного образования. В очень верном месте преклонено твое колено. Как до этого верно была преклонена душа твоя перед всемогущей чудотворностью Создателя. Решительно все в твоей жизни отныне Верно и полноценно и бесценно…